Вы нас заставили

пальцем в небо Антон Викторович. - А что, нынче у нас демократия! Каждый имеет право выбора – жить или умереть. Хочешь жить? Плати деньги. Нет денег? Извини, дорогой… На этом вираже твоей жизни несущая всем счастье розовая демократия плавно превращается в жёсткие рыночные отношения, когда сначала деньги, а стулья потом…
Петрович молчал. В общем-то, он понимал доктора. Он видел, что Антон Викторович на самом деле живёт бедно, ходит в куртке с обтрёпанными до дыр обшлагами, на юбилеях одет в костюм, купленный в стародавние времена его свадьбы. Такую жизнь нормальной назвать нельзя.
- Я чувствую, что с каждым днём меня всё больше ненавидят пациенты, потому что я не могу принимать их без страхового полиса – я хочу зарплату. Мясо на базаре мне, как это ни странно, бесплатно не дают. И зубы мне коллеги бесплатно лечат только по мелочам.
- Стоматологи – это вообще… Особый народ, - согласился Петрович. – Обезболивающий укол у них стоит шестьдесят рублей. А ты за день сколько накалываешь? И всё бесплатно…
- Я чувствую, что зверею – потому что отказываю в приёме больным, – продолжал Антон Викторович, словно не слыша собеседника. - Так велело начальство. Потому, что мне платят не как пожарникам – за пожарную службу "быть наготове", а за каждый потушенный пожар, костёр и разгорающийся окурок…

Домой возвращаться не хотелось. Да и надо было убедиться, что молодые его не засекли. Конечно, Антон Викторович за Джеймса Бонда себя не держал, но привести к дому отморозков – непростительная глупость.
Чужие деньги тратить не жалко, поэтому Антон Викторович зашёл в кафешку. В кафе и ресторанах он не был со времён студенчества. С интересом огляделся. Чисто. Красиво. Пусто. На стенах картины. Издали – красивые. Негромкая музыка. Как томный голос сдерживающей тихую страсть вечерней женщины. За стойкой бармен, одетый получше, чем Антон Викторович в праздник. Важно творит что-то невидимое за высокой стойкой.
Судя по скучному, с налётом презрения, мимолётному взгляду, бармен сразу определил в пришедшем лоха.
- Заказывать будем? – спросил "мэн", готовясь выпроводить зеваку.  
Водку Антон Викторович не пил. Даже от запаха водки Антона Викторовича тошнило. "Хирург – и не пьёт водку?!" – удивлялись в застольях. "Я не хирург, я травматолог. Детский", - отшучивался Антон Викторович, но пить отказывался.
Креплёные вина тоже не любил. Сухое заказать счёл для мужчины слишком экстравагантным. Решил взять пива. Из всех перепробованных в жизни сортов он, в конце концов, остановился на "Жигулёвском". Возможно, это был вкус и запах из его молодости… Тем более, что в последние годы "Жигулёвское" шло очень даже приличного качества. Несмотря на простоту бутылочной "упаковки" и "классику" брэнда – неказистую жёлто-голубую, под цвет украинского флага, этикетку-ярлычок.
"Жигулёвское" и заказал.
Бармен потерял к посетителю остатки профессионального интереса. Выгонять лоха стало вроде бы не за что.
- В бутылке, пожалуйста, - попросил Антон Викторович. Он не любил, когда пиво переливали в кружки. По его мнению, пиво теряло от этого вкус. – Если есть, Очаковского производства, пожалуйста, или от "Балтики".
Бармен хмыкнул. Но бутылку открыл, поставил перед клиентом. Облокотившись, уставился на лоха.
- Салатики?
В его голосе проскользнула издёвка.
Время было послеобеденное, Антон Викторович уже проголодался. А от запаха "Жигулёвского" в желудке и вовсе заструились аппетитные соки.
- Пару бутербродов, - заказал Антон Викторович.
- С килькой в томатном соусе? – осклабился бармен.
- С чёрной икрой и с сёмгой, - разозлился Антон Викторович. – Если, конечно, такие в вашей забегаловке есть.
- Сто шестьдесят три рубля, - язвительно произнёс бармен, ожидая, что лох ойкнет, смешается, и заспешит к выходу, высыпав мелочишку за бутылку пива.
Антон Викторович вытащил из кошелька две сотенные, кинул на стойку.
- Сдачи не надо. Отнеси всё на тот столик. Да проследи, чтобы скатерть была чистой!

                                                        =3=

Антон Викторович временно жил у сестры. С мужем она разошлась года три назад.
Впрочем, Антон Викторович тоже был один. Его жена сочла, что врачебная зарплата для семьи с двумя детьми слишком обременительна – без мужа её денег на троих получалось больше. К тому же он тихо комплексовал, что не может, как его коллеги, "выжимать" деньги из пациентов. Жена ненавязчиво придавливала эту большую мозоль мужа. На вечеринки Антон Викторович с женой не ходил. И "донеходился" – ему пришлось освободить жилплощадь.
Сестра уехала за границу на два года зарабатывать деньги и просила Антона Викторовича приглядеть за дочерью-старшеклассницей.
Домой Антон Викторович возвращался уже в сумерках. Во дворе, напротив подъезда, увидел суматошную кучку молодёжи. Прыгали, кричали, ругались. Похоже, дрались. Обычное явление. И никто ведь не прекратит это дело.
У подъезда жалась кучка старух. Вытянув шеи, как любопытствующие куры, наблюдали.
- Прекратите! Да отстаньте от него, в конце концов! Ну помогите же кто-нибудь! – кричала девчонка из гущи потасовки.
Знакомый голос… Да это же племянница! Светка!
Точно, Светка! На асфальте лежал свернувшийся калачиком парень, защищал руками и коленками лицо и живот. Окружающие метелили его ногами. А Светка бессильно шарахалась вокруг.
Антон Викторович кинулся в свару. Кого-то отшвырнул, кого-то сбил с ног. Его тоже толкали. Дёрнули за рукав куртки, послышался треск рвущейся ткани. Ещё раз схватили, дёрнул что есть силы. Капец куртке! Ударили сзади, исподтишка, по щеке.
- Прекратите! Вызовите милицию! – кричал Антон Викторович.
- Вызвали уже! – крикнула старуха от подъезда. – Скоро приедут! Едут уже!
Из проулка засветили фары.
- Атас! – крикнули в толпе, и молодёжь кинулась врассыпную.
- Да что же это такое! Сволочи! – рыдала Светка, помогая встать избитому.
- Целый я, целый, - ворчал парень, вставая с земли. – Испачкался только.
"Молодец, с юмором", - одобрил Антон Викторович пацана.
- Светка! – он накинулся на племянницу. - Сколько раз говорил, чтобы домой приходила засветло! Стоило матери уехать в командировку…  Представляю, если бы ты жила одна! Вообще без тормозов…
Машина проехала мимо. Это, конечно же, была не милиция.
- Серёжа… Серёжа… - причитала Светка.
- Кости целые? – сердито спросил Антон Викторович у парня.
- Вроде целые. Нос только…
Он тронул окровавленное лицо.
- Ладно, веди его домой, - распорядился Антон Викторович. – Пусть умоется, а там разберёмся.
Перепачканный, с разбитыми губами и заплывшим глазом тощенький парень вызывал сочувствие.
- Что там у вас случилось? – спросил Антон Викторович. И кивнул на парня: - Кто это?
- Мы с ним дружим, а они, сволочи, третий раз уже… - прорыдала Светка.
- Пойду я… - пробубнил парень.
- Ну куда ты! Пойдём, я тебя хоть отмою! – ухватила парня Светка. - У него ничего не поломано? – кинулась она к Антону Викторовичу.
- Обязательно посмотрю, - успокоил Светку Антон Викторович. Раз идёт, не стонет, значит, не поломано. Умой его сначала. Как зовут твоего… подопечного?
Антон Викторович хотел сказать "героя", но подумал, что это прозвучало бы несколько издевательски.
- Серёжа… - прорыдала Светка. – Это я его подопечная! Он меня от этих сволочей спас!
Дома Светка показала парню, где ванная, сама, продолжая плакать, упала на диван.
- Что там приключилось? – спросил Антон Викторович, присаживаясь рядом с девушкой и вытирая носовым платком её зарёванное лицо.
- Я же говорила, мы с Серёжей дружим, а они его уже третий раз бьют, чтобы он не ходил со мной.
- Они, это кто?
- Ну кто… Вол и его дружки. Валерка этот, дебильный, из соседнего подъезда. Сынок торгаша. Они приставали ко мне…
Вечная история, подумал Антон Викторович. Симпатичная девчонка дружит с хорошим, но слабым парнем, а сильные и тупые, которых девчонка презирает, бьют его. Шестнадцать лет балбесу, а покрупнее иного двадцатилетнего будет. Кликуху ему точную дали: Вол. Здоровый, и лобная кость в два пальца толщиной, не достучишься. Учёбу даже на тройки осилить не может. Отец трояки оптом по всем предметам у учителей скупает. Девять классов в этом году "закончит" и в бизнес пойдёт, бате помогать. Деньги считать научился – и ладно. Светка рассказывала, что сотовый телефон Вол осилил только наполовину – запомнил, на какую кнопку жать, чтобы на входящие отвечать.
Замечание, что "они приставали", встревожило Антона Викторовича. "Торгашеская" компания всегда раздражала его. Летом ночами напролёт сидели во дворе на лавочке, шумели, пили, орали песни, зажимали визгливых девчонок. Скандалили, задирали прохожих, часто дрались.
- Шляться меньше по ночам надо, - буркнул Антон Викторович.
- Да мы не шлялись! Я у Иринки была, потом позвонила Серёже, чтобы он проводил меня… А эти встретили. Они здесь всегда тусуются! Вол, дебильный, то ли напился, то ли накурился, у него вообще крыша поехала! Насмотрелся порнухи на ночь глядя…
В двери появился Сергей.
- Садись, - указал Антон Викторович на стул рядом с письменным столом. Включил лампу, сел напротив. Губы слегка разбиты, зашивать не требуется. Зубы целые.
- В школе учишься? – спросил Антон Викторович, обследуя переносицу. Нос припухший, но без переломов.
- В одиннадцатом классе…
Сергей поморщился, зашипел от боли.
- А потом куда планируешь?
Антон Викторович поочерёдно оттягивал веки, осматривал склеры глаз. Кровоизлияний нет. В общем, легко парень отделался.
- Он в компьютерах хорошо разбирается, - встряла Светка. – Собрать и разобрать может…
- В фирму пойдёшь?
- Нет, в университет, - обиделся Сергей.
- Вол, этот дебил… Он меня сегодня схватил… Если бы не Сергей… - выдавливала сквозь всхлипы Светка.
- Нечего потемну шляться, - буркнул Антон Викторович.
- Что же мне, совсем из квартиры не выходить? – протестующе выкрикнула Светка и тут же пожаловалась: - Он приставал ко мне… Сексуально!
Антон Викторович промолчал. Что тут скажешь?
- Я его всё равно убью! – зло процедил сквозь зубы Сергей.
- А его папочка засадит тебя в тюрягу. И накроется университет толстой крышкой.
- Ладно, пойду я, - удрученно произнёс Сергей и встал.
- Я с тобой! – воскликнула Светка.
- Охо-хо! – вздохнул Антон Викторович. – Ты где живёшь?
- Рядом. Через одну остановку на троллейбусе.
- Ну, пойдём вместе, проводим ухажёра до остановки.
Светка с Сергеем вышли, а Антон Викторович задержался, разглядывая полуоторванный рукав куртки. Ладно, остановка рядом. Да и темно уже, никто не увидит.
Вышел из квартиры, запер входную дверь. В замок попадал на ощупь, лампа в подъезде опять перегорела. Или поменял кто для собственных нужд. Неизвестно, когда поставят. А квартплата растёт "европейскими темпами"! Ладно, по случаю дурного заработка куплю лампу, пообещал себе и соседям Антон Викторович.
Вышел на улицу. Сергея и Светки не было. Ушли? Слишком быстро. Ни на дорожке через двор, ни на тротуаре детей не было.
Антон Викторович забеспокоился.
За стенкой-перегородкой, отделяющей входную дверь от двери в мусорку, послышались непонятные звуки. У Антона Викторовича беспорядочно и неприятно забилось сердце. Он заглянул за стенку. Тени… Трое… Один держал