незнаком с этой точкой зрения, либо отвергает её без достаточных оснований.)
Если же противоположные идеи присутствуют в работе лжеучёного, то они либо просто упомянуты, либо заклеймлены какой-нибудь хлёсткой эмоционально окрашенной фразой (принадлежащей либо самому создателю текста, либо какому-нибудь автору, являющемуся для него авторитетом). Не останавливаясь на них подробно, лжеучёный сразу переходит к изложению собственной гипотезы.
Наиболее изощрённые лжеучёные применяют технологию «полемики с оглуплённым оппонентом»: представителю противоположной точки зрения приписываются явно идиотические идеи, и именно их автор (с успехом) и оспаривает. Впрочем, этот последний критерий труден для применения неспециалистами; тот, кто обладает достаточными знаниями, чтобы оценить, насколько автор оглупляет своих оппонентов, обычно в состоянии воспользоваться критериями Л.Б. Вишняцкого – оценить, насколько автор владеет материалом соответствующей области, насколько верно он цитирует, не перевирает ли терминов и фамилий и т.п.
Опровергнуть необоснованность данного требования можно таким образом :
Если исходить сугубо из первичных, внешних представлений, то заявленные в данной части требования должны быть, вроде бы даже как бы исполняемыми. Но если исходить из внутреннего смысла, то у нас налицо просто ещё одна порция лжи, которую официальная наука пытается впарить без достаточных научных обоснований.
Тезисно опровержение можно представить так:
1. Первое на что хочу обратить внимание – это подмена субъекта, в данном случае – адресата. Любая научная работа, во всяком случае , претендующая на эту роль, в первую очередь адресуется не «читателю вообще», как это трактуется автором данного опуса, а адресуется представителям научного сообщества, информируя , таким образом , оппонента, а не стенку, по которой нужно стучать горохом. О том, что такой приём широко используется официальной наукой, я сразу же понял после публикации своего первого исследования, посвящённого точному определению числа членораздельных звуков в русском языке. Именно по этому поводу, чтобы исключить возможность предъявления в дальнейшем ко мне претензий по данному поводу, я стал использовать форму обращения, в которой конкретно указывается тот мили иной адресат, к кому обращаются мои аргументы. Например, по поводу доказательства ложности ныне существующей теории о происхождении русской письменности от греческих монахов, моё следующее научное исследование с приложением полной гаммы доказательных фактов было направлено конкретно «Доктору филологических наук Карпенко Л.Б.» на указанный ею конкретный электронный адрес. Поэтому хочу внести в имеющуюся трактовку внести чёткое разъяснение.
2. А что из себя в научном плане представляет так называемый «критерий Л.Б. Вишняцкого», если говорить конкретно относительно личных моих научных исследований? Зачем я должен занимать драгоценное внимание своего вечно занятого поиском научной истины конкретного адресата приведением всей массы материала? Показать что я умный? Или что я эрудированный? Или что я усидчивый? Зачем ведущему специалисту, когда этот специалист сам себя позиционирует не иначе, как авторитетом в конкретной области, впаривать банальные истины, если он по роду своей профессии не может не знать их содержания? Поэтому, какая может быть необходимость беспрестанно толочь в ступе толокно? И зачем автору, адресующему своё исследование конкретному оппоненту приводить адресату точку зрения самого адресата? Адресат сам, что ли, не знает той точки зрения, которую он перед этим публично излагал? Или излагая адресату его же точку зрения, автор возражения , тем самым, заставляет своего адресата выразить сомнение относительно возможностей личной своей памяти? Не напоминает ли такая практика «дарение подарков со смыслом» типа дарения мыла с тем, чтобы приниматель дара почаще умывался либо подмывался?
3. Какое отношение к постижению научной истины является приведение количества фактов? Разве в науке преобладающим способом принятия положительного решения сейчас стало «вече», т.е. решение, принимаемое на количественном большинстве весьма незначимых, а потому и крайне сомнительных факторов?
Совсем другое дело, когда автор исследования, адресуя своё исследование конкретным людям, официальным носителям научной парадигмы, попадает в ситуацию «Музыкальной шкатулки», натыкаясь и ныряя раз за разом в пустоту, когда те, кто должен по праву ношения конкретной теории подвергнувшейся критики оппонировать открыто, стремиться всячески избегать прямого контакта и прямого объяснения и выяснения, таким образом. складывающихся отношений.
Как видите, и в данном случае вся эта масса формальных способов противодействия идейным оппонентам со стороны официальной науки не более чем банальная отговорка, рассчитанная на простачков.
6. Любая гипотеза, претендующая на научную значимость, должна согласовываться с уже установленным знанием (например, не исходить из того, что Солнце вращается вокруг Земли или из того, что шимпанзе не умеют пользоваться орудиями). Если автор высказывает гипотезу, резко расходящуюся с тем, что уже известно и признано, и никак не комментирует этого, весьма вероятно, что его работа находится за рамками науки.
Опровергнуть необоснованность данного требования можно таким образом :
1. Автор и здесь подменяет суть. В данном случае принципиальное значение имеет не сама по себе согласованность гипотезы с существующим знанием, а сама степень такого согласования. И если исходить из конкретики. Т.е. из предоставленных мною лично фактов и трактовок, то в содержательном смысле , естественно, такая узость трактовки приводит к обязательно неизбежному ложному выводу.
К примеру, если предоставленная мною «Безоговорочная теория русского языка» не согласуется с текущей теорией русского языка, то она прекрасно согласуется с тем непреложным знанием, что любая наука в идеале должна обладать явными признаками своей безоговорочности (бесспорности).
Или возьмём другой случай , конкретнее, с моей теорией возникновения русской письменности. Научной парадигмой официальной точкой зрения, и следовательно, высшим знанием , с которым должна согласовываться моя теория, по идее , должно находиться в русле того. что « Русская письменность возникла в результате миссионерской деятельности греческих монахов Кирилла и Мефодия». Но это только исходя из лживой по сути, идеи, транслируемой официальной наукой. С точки зрения объективности моя теория согласуется с научным знанием на несколько ином уровне, а именно на том, что « Русская письменность возникла в результате невозможности обходиться без неё»
Краткое заключение по теме.
1. Перефразируя утверждение некоего П. Старокадомского, научная истина состоит в том, что на роль теории годится отнюдь не любое произвольное высказывание любого представителя науки, независимо оттого, какую нишу он занимает – официальную либо альтернативную, а утверждение, соответствующее действительному положению вещей.
2. Официальная наука к настоящему времени располагает весьма громадным арсеналом средств подавления и противодействия идейных оппонентов, требующим значительного места для описания, поэтому данная проблематика ограничена всего лишь наиболее характерным, сугубо формальным , избирательно вычлененным из общей массы нескольким конкретным способам противодействия.
3. Перефразируя утверждение С.А. Бурлак, в нынешние времена задача научиться быстро отличать научную работу от лженаучной , и « тем самым увеличить эффективность собственной работы» совершенно неактуальна - быстро только кошки сношаются, жаль что детёныши от этого рождаются слепыми. Важно главное – вовремя , как можно быстрее, обрубить хвосты, в корне пресечь любые посягательства и реальные угрозы спокойной жизни представителей официальной науки с какой бы стороны они не следовали.
4. Рассматриваемая работа С.А. Бурлак : «Происхождение и эволюция языка: наука и лженаука говорят об этом по-разному», в том числе – с точки зрения связанности самого текста, действительно не является полноценным научным исследованием, она лишь обобщает и систематизирует бесполезный в практической научной плоскости наработанный в РАН опыт автора , не лишив автора данной публикации надежды быть полезной для конкретной критики существующего положения дел в официальной науке.
Завершая свой краткий обзор доказательства наличия у академической науки Диверсионного набора средств противодействия идейным оппонентам (ДНСПИП), лично от себя могу добавить следующее:
В истории науки есть немало примеров, когда в борьбе мнений некое преобладающее мнение, пусть оно было и ошибочным, могло победить. Но оно могло победить на время. И когда это время истекало, когда его ошибочность начинала ощутимо осознаваться, необходимо было возвращаться на первоначальные позиции. И вновь, находясь на первоначальной позиции, вновь сформировавшееся вновь ошибочное мнение снова могло победить. Но опять же, на время. Но это было возможно лишь в том случае, когда правильное, пусть пока ещё личное мнение, пока ещё личная точка зрения, была лишена механизма реализации. Как только такой механизм созревал, то уже никакие внешние влияния не могли удержать реализацию правильной идеи, правильного мнения.
И в этом смысле я извещаю всех, к кому обращаюсь о том, что мною создан понятный механизм реализации моего мнения. Этот механизм называется общим понятием «Илдиотстика».
Поэтому на данный момент определяющим фактором является зрелость ума тех, кто будет воспринимать мои предложения.
Ст. 13.Метод и критерии оценки эффективности научной дисциплины «Идиотистики».
Любая научная дисциплина , как правило, формируется за счёт «лепки», т.е. последовательного , логичному и планомерному соединению в единую общность обнаруженных и описанных всех значимых элементов, включённых в предмет изучения данной дисциплины.
В отличие от остальных наук , научная дисциплина «Идиотистика» строится на стихийном обнаружении в научном обороте утверждений, постулатов или положений, не соответствующих действительности и строится на систематизированном избавлении науки от этого ненаучного мусора , основанного на строгой научно-обоснованной процедуре.
Главный критерий, по которому производится стихийное обнаружение, состоит в том, соответствует либо не соответствует данное утверждение, постулат или положение действительности, логике развития и набору физических констант.
В основе главного критерия лежит т физический набор констант, обеспечивающий наше физическое, психическое, химическое , историческое и культурное существование, ибо будь этот набор несколько иным, само развитие и порядок существования текущего объективного мира были бы невозможны.
Ст.14 . Формальная причина создания «Идиотистики».
«Нам нужно Слово. Нам нужно Слово!
Нам нужен прорыв. И вера в то, что
у нас есть будущее.
Нам необходимо нужное слово,
способное родить прорыв,
способное позвать в
