железные сапоги с причудливым плетением на прозрачной толстенной подошве.
Будучи девушкой инициативной, я окликнула его. Он посмотрел на меня пронзительным взглядом алых глаз. Я спросила, будет ли он что-нибудь заказывать. Я уже начала сомневаться, умеет ли он говорить, когда тонкие губы чуть шевельнулись и произнесли на ужасном русском просьбу принести стакан чая. Ну, чай так чай. Когда я поставила стакан перед ним, ляз ни на мгновенье не прервал созерцания каштанов за окном. Следующие полчаса мы так и прожили; он - глядя в окно, я, за стойкой - уставившись в бугры на его затылке. Наконец, мне это надоело. Я вышла на улицу и встала, подбоченясь, прямо перед его носом. Ноль эмоций! Я просто стала видом из окна. Так сказать, частью ландшафта. Тогда я вернулась в кафе и, сердито сжав карандаш в руке, уселась напротив инопланетянина. Я быстро набросала его портрет в полуанфас, устремленный взглядом куда-то сквозь каштаны. Закончив, я осторожно положила рисунок рядом со стаканом и... О, чудо! Он отвернулся от окна, отхлебнул чаю, взял рисунок и погрузился в его созерцание. Ну теперь, чтоб вывести его из застывшего состояния, оставалось только ткнуть в него чем-нибудь острым. Но вместо столь агрессивных действий я довольно миролюбиво поинтересовалась его мнением, по привычке общения с дроками, делая внушительные паузы между словами. С ответом ляз явно не спешил, и лучше бы он оказался немым, чем огласил свои мысли. Приговор моему художеству был более чем суров - физиономия ляза скривилась, как среда на пятницу, и он сообщил, что в моем рисунке нет ничего хорошего. Ладно, запомним. Я спросила, что именно в рисунке не понравилось гостю нашего города. Нет сходства - был ответ. Ну, как говорится, нечего на зеркало пенять, коли... Но я не нагрубила лязу, нет. Я перевела разговор на другую тему и спросила, как ему наш чай. Чай понравился ему больше, чем портрет. И то хорошо. Я намеревалась было узнать его имя, но ляз отложил рисунок в сторону, большими глотками допил чай, встал из-за столика и ушел по-английски, не прощаясь. Вот и будь после этого гостеприимным.
Ленка появлялась у нас в кафе, как майская гроза - неожиданно и ошеломляюще. Энергичная и эмоциональная, она врывалась к нам, с каким-нибудь убойным сообщением, оглашая его еще в дверях, и, пока она добиралась до меня, успевала опрокинуть стул, зацепить столик, сдвинув чуть ли не на середину кафе, споткнуться и чудом не упасть. Мой отец, завидев Ленку, молниеносно подхватывал посуду, находящуюся в пределах ее досягаемости, и прятал от греха подальше под стойку. Мы с Ленкой были лучшими подругами, даже говорили всем, что мы - сестры. Радость, неприятности, школа, прогулки, друзья, гости, мечты - все вместе, все пополам. Она заходила за мной каждое утро, чтоб вместе пойти в школу, и по пути выдавала мне подробности самых горячих новостей.
На этот раз, помогая мне и маме подметать свежеразбитые тарелки, Ленка сообщила, что в нашем районе начали травиться люди. Они бледнеют, слабеют, их тошнит, начинают дергаться мышцы лица. Нет, ну естественно - в нашем центральном захолустьи и раньше случались отравления, но не так масштабно. А тут, что ни день - то какую-нибудь семью увезет "скорая". А некоторых потом и в морг. И травят, какой-то неопознанной гадостью. Мелочи, конечно, для большого города, но не для нескольких улочек и переулков, да еще и ежедневно. Мама Ленки работала продавщицей в магазине по-соседству с нашим кафе и рассказала дочери, что люди отравились полуфабрикатами - концентрированными супами, соевым мясом, замороженными овощами. Владельцы магазинов в их районе уже понесли убытки - санитарная инспекция целыми партиями изымала эти продукты, даже не проверяя - отрава диагностировалась только спустя трое суток! "Это наверняка инопланетяне хотят уничтожить землян, они, ведь, едят только натуральную пищу", - заключила Ленка. Это была правда - и дроки, и мой ляз ели только ту еду, которая была приготовлена из свежих продуктов. Может, желудки у них были слабые для "убитых", как называл их мой отец, продуктов. Я попыталась представить дрока, со злобной улыбкой колдующего над ядом для пачки растворимого кофе, и мне стало смешно. "Не смейся, это - или диверсия, или промышленный шпионаж", - безапеляционно заявила моя подруга. С ней лучше было не спорить - бесполезно. Я уже мысленно готовилась к тому, что теперь каждый божий день все мое свободное время я буду торчать с Ленкой в местных магазинах, подкарауливая злоумышленника-инопланетянина, который тайком подбрасывает пакетики с ядовитым супом. Скучать и бездельничать Ленка не давала.
*****
Земля пришлась мне по вкусу. Я довольно быстро разделался с делами - помог заключить торговые сделки медленно соображающим дрокам и решил затормозить немного на этой планете. Мне нравился здешний климат, природа, незлобные аборигены, недорогая натуральная пища. А главное, я нашел себе неплохое развлечение.
Я обнаружил местечко, кафе, с хорошей кухней, неподалеку от домика, где я снимал комнату. Но самое ценное было то, что на меня обратила внимание девчонка, которая работала в том кафе. Я слышал от местных, что завоевать сердце землянки довольно просто. Мне было интересно, смогу ли я, инопланетянин, сделать это с той же легкостью, что и абориген, на какой день знакомства землянка упадет в мои объятья.
Тактика, к которой я прибегал не раз на десятках планет, была проста - заинтриговать, оправдать надежды, максимально приблизить, исчезнуть, пока ни с ее, ни с моей стороны не наступило разочарование, и оставить в наших сердцах ощущение легкой очищающей грусти, которая спустя годы выдавливает слезу облегчения - "хорошо, что тогда все закончилось" - и рождает приятную тоску по несбывшемуся.
Я пребывал на первом этапе - интриговал. Каждый день, в одно и то же время я степенно входил в пустое кафе, неизменно заказывал чай, молчаливо его выпивал и удалялся с невозмутимым видом. Девчонку - я выяснил, что ее зовут Света - мое поведение просто бесило, хотя она и пыталась ничем не выдать свое состояние. Но я - опытный в таких делах ляз - замечал ее гримасы недовольства, раздраженный тон в разговоре со мной, резкие движения.
Я чувствовал, пора переходить к следующему этапу развития отношений, потому что мне быстро наскучила однообразная жизнь - утренняя прогулка по городу, обед, чай в кафе, снова прогулка, сон. Через неделю безделья я знал Ростов, лучше местных жителей, пройдя его вдоль и поперек. Итак, я решил в среду завязать со Светой разговор.
*****
Этот зануда пришел в среду в привычное время и - о, чудо! - выговорил потрясающее количество слов:
- Мы так долго знакомы ("!"), а я даже не представился Вам. Я - Тонк.
- Ну что ж, а я - Светлана. Можно - Света. Вам опять чай?
- Нет. На этот раз к чаю принесите обед.
- Ха! Я думала, Вы - трава, питаетесь только водой. - Тонк не понял или сделал вид, что не понял моего сарказма.
Я торжественно внесла поднос с тарелкой дымящегося грибного супа и кусочками хлеба и осторожно поставила порцию перед лязом.
- Это очень много для меня, - Тонк выглядел растерянным.
- У нас считается дурным тоном, если человек плохо ест, - нравоучительно заметила я.
- Я нечеловек и обещаю есть хорошо. Но это много!
- Нормально, - я выразительно посмотрела на ляза, чтоб он понял, что пререкаться бесполезно.
Когда, давясь, Тонк засовывал в рот заключительную ложку супа, я принесла ему картошку с мясом. Он с остервенением помотал головой.
- Это "второе".
- Второе? Но в самом супе я насчитал по меньшей мере пять ингридиентов.
- "Второе" означает другой вид еды, которое следует за горячим блюдом, - я казалась себе учительницей в школе для умственно отсталых.
- Ничего не понял, но в любом случае ни "второе", ни "третье" я не съем.
- Кстати, сейчас принесу Вам чай.
Тонк хотел что-то возразить, но я уже возвращалась к его столику с чашкой чая.
- Так говорите - считается дурным тоном, если кто-то мало ест, - Тонк тоскливо посмотрел на картошку.
- Да! И еще - это неуважение к людям, которые вас кормят. Этого мы не прощаем, - нарочито назидательно и сурово произнесла я.
- Ну что ж, надеюсь, в случае чего "скорая" приедет быстро.
- Хилый Вы какой-то, - я пыталась усмехнуться как можно более презрительно.
Мужественный поступок ляза - попытку вместить в желудок всю пищу - я оценила. После обеда Тонк сидел осоловелый, отяжелевший. Мне показалось, он и с места не сдвинется. Во мне шевельнулась жалость, и я предложила пойти ко мне переварить еду за рассматриванием моих рисунков. Ну, глупо, наверное, было заманивать к себе под предлогом посмотреть то, что ему больше всего не понравилось. Но я надеялась, что в домашней обстановке ляз "оттает" и станет более понятным. К моему удивлению Тонк согласился.
- Угу! - пробубнил ляз куда-то в живот и с глубоким вздохом встал, загремев стулом.
*****
Такое количество звездных карт я видел, пожалуй, только на Саторе у татуировщика-картографа, на службе у которого я состоял (Мои обязанности заключались в нанесении по образцу татуировки карты на кожу очередного путешественника). У Светланы были и земные карты; причудливые контуры материков, разноцветные пятна стран, кляксы океанов и ниточки рек. Мне вспомнилась моя комната, кристаллы с вращающимися крошечными копиями уголков родной планеты на полках вдоль стен, окно, в которое дышал мировой океан. Да-а, давно у меня не было собственной комнаты... Внутри неожиданно затлело забытое чувство тоски по дому, близким, друзьям, иглошерстному доброму Наску, верному спутнику в моих задумчивых прогулках по кромке океана. Я с удивлением понял, что впервые за годы странствий повстречал существо, с которым у нас было хоть немного общего.
Я вернулся из детства и прислушался к тому, что землянка говорила. Света рассказывала что-то о странах, изображенных на карте. Вероятно, что-то интересное, но, к сожалению, я практически ничего не понял. Русский я изучил только в рамках бытовых тем, которые мне требовались для временной жизни на Земле - магазин, кафе, улица, квартира. Я даже пожалел, что знаю язык аборигенов так плохо. Но потом решил, что лязу, который здесь проездом, углубляться в дебри местного языка не к чему.
Потом снова был подан чай, на этот раз с разными печеньями. "Это восточные сладости. Очень вкусные. Угощайся", - сказала Света. И я угостился несмотря на весьма плотный ужин. Очень понравилось. Очень.
Я провел у моей знакомой часа два и наверное просидел бы дольше, если бы не ее отец. "Он будет ужасно недоволен, что я так долго отдыхаю и не помогаю маме в кафе. Он может лишить меня воскресного выходного. Так что пора прощаться ", - в ее голосе слышалось сожаление, да и мне, признаться, не хотелось отсюда уходить. Тут меня осенило:"Теперь ты приходи ко мне. В воскресенье утром. Я живу неподалеку. Комната, конечно, так - ничего особенного и интересного, но..." "Разумеется приду, - прервала меня Света, и ее глаза даже засияли от радости." Я продиктовал ей адрес.
*****
Ленка заметила, что я бессовестно
