Огненная чаша - глава 10

холодная искорка, мигнула и исчезла, а затем появилась вновь. Знахарка направилась прямо к ней. По мере приближения к источнику света, она шла все быстрее и увереннее, и под конец пути уже почти бежала.
На низком покатом пригорке, поросшем жесткой бурой травой, безвольно опустив руки, сидел тот самый воин, чье тело сейчас неподвижно лежало на кровати в избе Ольмы. Он был одет в длинный серый балахон, висевший на нем, как мешок. Перед воином, на покрытых инеем поленьях, безжизненным холодным пламенем пылал небольшой костер. От голубого огня веяло морозным холодом, сковывающим мысли и движения. Незнакомец глядел на костер пустым немигающим взором, в котором не было ни малейшего проблеска мысли, лишь его пальцы нервно теребили край балахона.
- Кто ты, воин? - боязливо окликнула его Ольма.
Неизвестный даже не шелохнулся, только пальцы его рук забегали еще быстрее и беспорядочнее.
Ольма подошла ближе, наклонилась вперед и, заглянув ему в глаза, испуганно отшатнулась. Расширенные зрачки воина были черны, как два бездонных колодца, и совершенно безжизненны.
- Очнись, - снова позвала Ольма. - Пробудись к жизни!
- Зачем? - неожиданно прозвучал равнодушный голос.
Знахарка растерялась. Она никак не могла сообразить, что нужно ответить на такой, казалось бы, совершенно простой вопрос. Не объяснять же в самом деле, что жизнь прекрасна сама по себе, даже не взирая на многочисленные страдания и лишения. Как объяснить простыми словами чарующую красоту мягких вечерних сумерек и бодрящую радость свежего весеннего утра?! Терпкую горечь неизбежной разлуки и теплоту долгожданной встречи?! Сладостную истому тайных мечтаний и всепоглощающий жар любви?!
- Скажи мне, кто ты? - спросила она.
- Разве это важно?! - помедлив, ответил воин, не отрывая взгляда от призрачного костра. - Все равно меня уже нет...
- Нет, ты есть! Есть! - с жаром воскликнула Ольма. - Вернись же!
- А кому я нужен? Кто и где ждет меня... Я ведь и сам теперь не знаю, кто я, и был ли я на самом деле когда-нибудь...
- Ты нужен... людям...
Ольма на короткое мгновение замешкалась, пытаясь подобрать убедительные слова, а затем, даже и сама не поняв, почему она так поступила, быстро добавила:
- Ты нужен Аргнару!
Почудилось ей или нет, но будто бы в самой глубине черных глаз воина что-то шевельнулось, тревожно затрепетали веки. Он вздрогнул и начал выпрямляться. В тот же миг что-то произошло: казавшаяся пустой, тьма вокруг холодного костра всколыхнулась, тяжело и беспокойно заворочалась. Раздался грубый низкий рык, исполненный зловещей угрозы. Бешено взвыли черные вихри, закручиваясь в тугую спираль. Ольма почувствовала, как ее подхватило каким-то невероятно могучим потоком и с огромной скоростью повлекло обратно. Последнее, что она успела заметить, проваливаясь в беспамятство, был воин, поднимающийся в полный рост среди ревущих смерчей.
Ольма очнулась, тяжело и хрипло дыша. Ее тело сотрясал озноб, руки мелко дрожали, словно от невероятного напряжения, лоб покрылся холодной испариной.
Свечной огарок превратился в матовую лужицу воска, посреди которой плавал куцый догорающий фитиль. Ольма метнулась к полке и зажгла другую свечу. За окном было темно и тихо - очевидно хуторяне, закончив дневные дела, отправились почивать.
Подняв глаза на хворого, Ольма с радостным удивлением обнаружила на его лице первые признаки пробуждающейся жизни. Веки нервно подрагивали, под ними беспокойно шевелились глаза. Казалось, они пытаются что-то узреть за гранью видимого. Ноздри трепетали и раздувались, грудь высоко и ритмично вздымалась. Тело воина напряглось, словно он с огромным усилием пробивался сквозь непреодолимую преграду. Пальцы рук с хрустом сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Внезапно он шумно со стоном вздохнул и открыл глаза.
* * *
Холод и гулкая пустота сплошной стеной окружали Ратона со всех сторон. Лишь перед ним беззвучно пылал странный костер. Мертвенное голубоватое пламя колыхалось в каком-то таинственном магическом танце, совершенно не давая жара. От него веяло леденящей стужей. Там в глубине пламени двигались маленькие фигурки людей, разыгрывая целые представления. Воины в серебристых доспехах, размахивая сверкающими мечами, сражались со всевозможными чудовищами и колдунами. Пылала багровым пламенем гордая белокаменная крепость. Над ее башнями вздымались к небесам жирные клубы черного дыма, а со стен падали вниз люди. По широкой дороге, распластавшись грозным потоком, неотвратимо наползала лавина панциреобразных монстров. Ураганный ветер гнал по-над самой землей рваные клочья грозовых туч.
Видения быстро чередовались, сменяясь одно другим, и ни разу не повторялись. Несколько сцен Ратон узнал - он сам в разное время принимал в них участие, но большинство были ему незнакомы. Хотя они были разрознены и отрывочны, однако что-то неуловимое связывало все эти видения в единое целое. Ратон начал более внимательно присматриваться к происходящему в пламени костра и вскоре обратил внимание на то, что повсюду, где силы зла начинали побеждать, появлялся воин в серебристом одеянии и вступал с ними в жестокую схватку. Каждый раз этот загадочный воин выглядел чуть-чуть иначе, но Ратон был уверен, что это один и тот же человек.
Внезапно Ратон услышал женский голос, окликнувший его, но видения настолько увлекли, что не хотелось отвлекаться ни на мгновение. Однако голос не отставал, он снова позвал его, призывая очнуться. Не отрываясь от созерцания разворачивающихся перед ним событий, Ратон что-то равнодушно ответил, не придавая значения смыслу слов. Женщина продолжала горячо говорить, что-то горячо доказывая, убеждая. Она мешала сосредоточиться на видениях. Неожиданно в ее речи прозвучало имя Аргнар. Сознание словно ожгло огненной плетью. Ратон вздрогнул, выпрямляясь. Он почувствовал, как все внутри него мгновенно всколыхнулось, забурлило, нахлынула ослепляющая ярость и жажда мести, как-то странно смешанная с непонятной грустью и сожалением.
Во тьме, окружающей его, обеспокоено зашевелились невидимые призраки, пытаясь удержать, сковать движения. Послышался тоскливый заунывный вой, в нем ощущалась явственная угроза. Незримая сила навалилась на плечи, сгибая и придавливая, к тому месту, где сидел воин. Казалось, кто-то могучий и беспощадный не хочет его отпускать, но Ратон был не из тех, кто легко сдается. Он собрал в кулак всю свою волю и направил ее на черные упругие нити, опутывающие его сознание. С громким треском они лопнули, и тотчас тишина взорвалась оглушительным ревом и грохотом, словно сорвались с цепи обезумевшие стихии. Ветер налетел резким порывом и загасил костер. В последнее мгновение Ратон успел заметить, как в пламени призрачного костра повернулся воин в серебристых доспехах и глянул прямо ему в глаза.
- Аргнар!!! - изумленно воскликнул Ратон.
Мрак сомкнулся вокруг него. Злобно воющий вихрь подхватил его и швырнул куда-то в бесконечную черную бездну. Он летел, отбиваясь от сопровождающих его безмолвных скользких тварей, пытающихся разорвать на части душу Ратона. Они густо роились вокруг бесчисленным сонмищем, тянулись к нему когтистыми щупальцами, хлестали усеянными шипами кожистыми крыльями, щелкали зубастыми пастями.
Наконец впереди забрезжил свет. Он стремительно приближался разъедая тьму. Гнусные твари постепенно отстали, разочарованно крича и подвывая. Ратон влетел в сияющий тоннель и теперь с огромной скоростью мчался к нестерпимо сияющему выходу. Ослепительно яркий свет больно резанул по глазам. Ратон зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил себя лежащим на постели. Над ним низко склонилась молодая худощавая женщина, напряженно вглядывающаяся в его лицо с надеждой и тревогой одновременно.
Ратон с удивлением смотрел на нее, не в силах понять, где он очутился, и откуда появилась эта неизвестная женщина. С трудом разлепив одеревенелые губы, он спросил:
- Где я?
- Не волнуйся, ты в надежном месте...
В голосе женщины отчетливо ощущалась скованность и напряжение. Ее что-то беспокоило или пугало.
- Где я? Ответь мне, пожалуйста, - настойчиво повторил свой вопрос Ратон.
- Ты на хуторе Гестама.
- А где это находится?
Ольма недоуменно вскинула брови. Она полагала, что Аргнар отправил сюда своего раненого друга и все ему объяснил. Не зная, что и думать по этому поводу, знахарка неуверенно ответила:
- Хутор Гестама относится к Свободным поселениям, разве ты не знал об этом?
Ратон слабо качнул головой.
- Свободные поселения я знаю, а вот про ваш хутор впервые слышу... Как я здесь оказался?
Еще больше удивившись, Ольма всплеснула руками.
- Так ведь тебя Одноглазый привез!
- Это еще кто такой? - нахмурился Ратон.
- Ну как кто?! Он же друг Аргнара и привез тебя ко мне на излечение по его просьбе!
Воин сразу отвердел лицом. Взгляд его стал холодным и жестким. Имя Аргнара вызвало настоящую бурю противоречивых чувств и в первую очередь недоуменную растерянность. Почему, вместо того, чтобы добить или попросту оставить на поле битвы поверженного противника, Странник спас его, пощадив, и, мало того, озаботился его излечением?! Это было совершенно непонятно и необъяснимо.
Ратон пытливо посмотрел на знахарку и спросил:
- Как тебя звать-то?
- Ольма. А тебя?
- Ратон мое имя... - ответил воин, настороженно следя за выражением лица собеседницы.
Но очевидно она действительно ничего не ведала о нем, потому что ни один мускул не дрогнул на ее лице. Наверное, здесь в Свободных поселениях никто толком не знал о войне с Горными баронствами, а уж тем более о том, как звали верховного главнокомандующего объединенными войсками.
- Ты... хорошо знакома со Странником? - слегка замявшись, задал вопрос Ратон.
Ольма смущенно потупилась.
- Да так... не очень. Просто я его тоже лечила. Как-то поздней осенью его почти неживого принес к нашему хутору конь.
- А что с ним приключилось? - заинтересовался воин.
- Отравленная стрела застряла у него в плече. Еле выходили, а как только на ноги встал, так вскорости и уехал куда-то на юг. Сильно торопился. Ему бы еще подлечиться надобно было, так нет - дела, говорит, срочные ждут!
Ратон горько усмехнулся и прикрыл веки. Он понял, куда так торопился Странник.
Увидев, что Ратон закрыл глаза, Ольма тихонько встала и ушла в соседнюю комнату. Здесь при свете лучины она постелила себе на топчане, легла, укрылась тулупом и задумалась. Перед глазами встал образ Аргнара. Было в нем что-то такое, что не позволяло Ольме думать о нем, как о простом мужчине. Она вспомнила странные слова бабки Торы о том, что он избран свыше. Это было непонятно и немного пугало. Что там с ним? Почему его судьба не такая, как у других людей? Мысли метались, путались, наслаиваясь одна на другую. Женщина сокрушенно вздохнула и повернулась набок.
Ее жизнь складывалась нелегко. Отца своего Ольма не знала, о нем при ней никогда не говорили. Лишь повзрослев, она совершенно случайно однажды услышала разговор о себе и, поддавшись искушению, подслушала. После этого она несколько дней не могла придти в себя. Ольма узнала, что ее отцом был какой-то совершенно безвестный солдат-наемник, который изнасиловал мать во время давнего вторжения войск Эрденеха на земли