не началась вслед за ней гражданская война.
Когда амбар был просто амбаром, и у его стены не расстреливали людей...
- Солдаты, готовьсь! - решительно произнес конвойный офицер.
Эти слова де Виньоль слышал как-будто со стороны, приглушенно.
"А, может, это всего лишь сон? - вдруг пронзила его сознание острая и почти счастливая мысль. - Ведь подобное не может быть реальностью"
Он сжал ладонь в кулак, и ногти до крови впились в кожу. Но пробуждение не наступало. Все было самой настоящей, страшной в своей обыденности жизнью, когда одни люди убивали других.
- Пли! - раздался резкий окрик, а вслед за ним несколько оружейных выстрелов.
Человек, стоявший у стены, упал. Но перед тем, как пули достигли цели, он успел выкрикнуть громко и звучно:
- Да здравствует республика!
И крик этот, словно нож, безжалостно полоснул маркиза по сердцу.
Он опустил веки. Солнечный свет был слишком ярок для уставших глаз...
- С вами все в порядке, маркиз? - де Виньоль почувствовал, как его плеча коснулась рука верного адъютанта.
Он открыл глаза и взглянул на Гилена.
- У вас слезы, маркиз... - пробормотал тот, с каким-то недоумением. - Неужели... неужели вам жаль этого предателя Эсперо - бывшего дворянина?
- Ни капли, - резко бросил де Виньоль, выпрямляя плечи и снова принимая гордую осанку.
- Тогда отчего же? Я не понимаю...
- Это был мой сын, - тихо и четко произнес де Виньоль.
- Сын? - адъютант в изумлении отступил от него и потер рукой лоб. - Но ведь вы говорили, что ваш сын давно умер...
- Нет, - де Виньоль покачал головой. - Он умер сегодня... и по моему приказу. И так будет с каждым... с каждым, предавшим короля и монархию.
- Я восхищаюсь вашей непреклонностью, - проговорил Гилен.
- Ладно, Гилен, - устало бросил маркиз. - Отдай все необходимые распоряжения, чтобы труп захоронили. А я... я хочу пройтись немного.
***
Солнце клонилось к закату. Огромный огненный диск уже почти спрятался за горизонтом, но алые блики все еще дрожали, отражаясь в водной глади.
Маркиз де Виньоль спустился к реке и сел на травянистом берегу под густым раскидистым деревом. Он не знал, сколько времени просидел так.
Час, два... или целую вечность. В ветвях дерева пронзительно крикнула какая-то птица, и он вздрогнул, оторванный от своих мыслей. Маркиз глубоко вздохнул, чувствуя, как сердце опять безжалостно сжала ледяная лапа...
Боль. Невыносимая боль пронзила всё его сознание...
Но теперь с этим придется жить все оставшееся время... до того, как он получит смертельное ранение в бою с синими. Или, если повезет, скончается от старости, лежа в своей постели.
Или... Сердце дернулось в груди, вновь отозвавшись острой болью.
Маркиз достал из внутреннего кармана камзола пистолет, взвел курок и поднес оружие к виску. Дуло холодило кожу.
"Нет никакого Господа, - вспомнил он слова сына и слегка усмехнулся. - Да, Рене-Жан, наверное, нет...
Но если Господь Бог все-таки есть, возможно, он меня и простит."
И, выдохнув, маркиз де Виньоль нажал на курок.
Сидевшая в ветвях дерева птица пронзительно вскрикнула, испугавшись выстрела. Поднявшись в воздух, она полетела вдаль, тяжело хлопая крыльями. Черный птичий силуэт какое-то время виднелся на фоне алого закатного неба, но потом и он исчез.
