ПУКШЕНЬГА

казалось, ожив,  тоже зашевелились и из них стали выглядывать какие-то сказочные существа. Однажды, оглянувшись назад, я заметил, как одно из них протянуло ко мне лапу  и попыталось схватить меня – я быстренько  придвинулся к костру.
А вверху, в тёмном небе, если отвернуться от костра и посмотреть, высыпали мириады звёзд, больших и совсем маленьких. Они поблескивали на небосводе и, казалось,  перемигивались  между  собой.
Я  на мгновение представил,  что  мы  находимся  под звёздным куполом одни и вокруг нас никого. А, потом, подумал, может  в космосе кто-то есть? Вот было бы здорово! Мы бы летали друг к другу в гости или писали письма…
Это было так заманчиво, что я даже вздохнул от невозможности исполнения моей мечты.
Дядя Арсений, так звали одного из возчиков, подвесив на рогульку закопченный чайник, вскипятил воду и, бросив в него брусничные листья  (местную заварку), дал настояться. По нашему биваку распространился изумительный запах брусничного листа. Пока чай настаивался, он порезал на куски треску, наломал крупными ломтями хлеб и ещё выложил пару небольших луковиц.
Проголодавшись за дорогу, мы набросились на еду. Ели с большим аппетитом. Треска оказалась настолько вкусной, что съев свой кусок рыбы,  я даже пальцы облизал. Потом пили горячий, душистый чай. Чай, приготовленный на костре, да ещё заваренный брусничным листом, был замечателен.
Поужинав, папа свой "Казбек", а возчики, свернув по козьей ножке, закурили. Мама стала убирать  посуду и остатки еды. Пошли разговоры:
«Тресочки не поешь, чайку не попьёшь, так и сил работать не будет» - посмеиваясь и улыбаясь, говорили наши лодочники и шутливо подмигивали глазом.
Впоследствии, я часто слышал эту присказку, к месту и не к месту сказанную.
После еды меня разморило и потянуло ко сну. Брат, как и я, зевая, открывал  рот так широко, что можно было, при желании, конечно, пересчитать все зубы. У меня сами собой стали закрываться глаза. Увидев наше состояние, отец вырыл в стоге соломы большую нору, мы залезли туда и он закрыл вход, заделав его соломой. Стало очень тепло, даже жарко. Где-то внутри стога, шуршала мышь-полёвка, да изредка на лицо сыпалась полова. Я ещё немного поворочался и незаметно уснул…

                                                                    Глава  шестая.
Проснулся я от жары и духоты. Пытаясь выбраться на свежий воздух в темноте, я как слепой кутёнок тыкался в разные стороны в поисках выхода и не находил его. Видимо услышав мою возню, кто-то открыл вход. Потянуло свежим морозным воздухом и чуть-чуть дымом.
Было раннее  утро. Взрослые сидели у горящего костерка и пили горячий чай. Мы с братом решили перекусить прямо в лодке, чтобы не задерживать взрослых. Настало время двигаться дальше.
Способ передвижения, из-за увеличившейся скорости течения речки, пришлось изменить. Откуда-то из лодки дядя Коля (это другой возчик) достал длинную верёвку (до чего же предусмотрительными оказались наши сопровождающие), сделал две петли на конце верёвки, а другой конец привязал за нос лодки. Отцу дали шест и попросили его, отталкиваясь от берега, держать лодку на достаточной глубине. Надев петли на грудь, лодочники потащили за собой лодку. Они, чуть наклонившись вперёд, пошли вдоль берега.
Мне вспомнилась картина И.Е. Репина «Бурлаки на Волге», которую я видел в Третьяковской галерее. Ну, точь-точь, как на ней!
Через некоторое время они здорово устали. Папа попытался припрячь Смерча в качестве тягловой силы, но не приученный к такой работе, он только мешал и его с сожалением отпустили. Довольный донельзя,  он  свободно  бегал  по  берегу,  занимаясь  своими  собачьими  делами.
Через каждый час этой каторжной работы, делали остановку. Отдыхали. Так, по очереди, меняясь местами, отец и лодочники медленно тащили лодку километр за километром.
Наконец, ближе к вечеру, показался крупный посёлок.
Дотащив лодку до посёлка, трое мужчин, совсем обессиленные, повалились на снег. От них шёл пар. Воздух изо рта выходил с хрипом и свистом. Я смотрел на них и мне было до глубины души жаль их, а мама чуть не плакала от жалости.
Здесь, в этом посёлке, была наша конечная цель, к которой мы стремились и до которой, испытав немало лишений в пути, с такими трудностями, но добрались. Вымотавшись окончательно, но добрались!  Впоследствии я узнал, почему так выматывающе труден был наш последний участок дороги. Мы приехали в самое неудачное время года. Как говорили местные жители – «Ни на колёсах, ни на санях!» Единственный вид транспорта – лодка. Конечно,  если есть хоть маломальская речушка и лодка.
Даа…Север, есть Север! Здесь правят свои законы природы!

                                                               Глава  седьмая.
Посёлок городского типа (ПГТ), в котором жили работники леспромхоза, почти на месяц, два раза в год терял связь с Большой землёй. Не прерывалась только телефонная и телеграфная связь. Правда, года два-три назад, из-за сильнейшего бурана с обильным снегопадом, остались вообще без связи. Под тяжестью мокрого, налипшего  на  провода  снега,  они  оборвались  на  многокилометровом  участке.
Немного отдышавшись и отдохнув, Дядя Коля сходил в посёлок и вскоре вернулся на санях, запряжённых соловой лошадкой и с новым извозчиком. Мы дружески, с крепким пожатием рук и пожеланием лёгкого пути, попрощались с весёлыми и очень трудолюбивыми «лодочниками». Они решили не возвращаться на ночь глядя  домой, а переночевать здесь же, в лодке, а утром, пораньше, отправиться в обратный путь. Назад возвращаться им было намного легче, всё-таки вниз по течению ещё не замёрзшей речушки и на пустой лодке.

                                                      *    *    *
Посёлок городского типа Пукшеньга – это одноэтажные, из пиленого бруса дома, почти ровные улицы с двухэтажным зданием управления леспромхозом и почти десятью тысячами населения. Имелось два магазина смешанных товаров, почтовое отделение, радиоузел, школа и большая столовая. ПГТ расположился в центре большого лесного массива и, большая часть жителей посёлка, конечно же, работает в леспромхозе.
Добывали древесину – так говорят старожилы. Посёлок выглядел неплохо. Он был какой-то, со своими, цвета древесины домами, весёлый что ли, и одновременно серьёзный. Чего больше из этого было в нём, я ещё не определил, но он явно мне понравился.
Возница, то ли для того, чтобы показать посёлок, то ли таков был наш путь, провёз нас через центр и мы сразу увидели все его достопримечательности. Он даже показал нам, где расположено управление леспромхозом.
Проехав в самый конец центральной улицы, он подвез к дому, из трубы которого шёл дымок. Через двор, огороженный штакетником и засыпанный снегом, к двери вела расчищенная дорожка. Открылась дверь дома и на крыльцо вышла среднего роста, худощавая женщина в белом, нагольном полушубке. На ногах - резиновые блестящие калоши, надетые, как минимум, на две пары белых, крупной вязки шерстяных носков. Подойдя к калитке, она пригласила нас в дом. Помогла занести вещи.
В доме было тепло. Женщина, мило улыбаясь, пояснила, что живёт по соседству и по просьбе директора леспромхоза, она раз в день приходит сюда и протапливает печь и, что нашего приезда ожидали ещё неделю  назад.
Мы с братом пошли знакомиться с новым жилищем.                
Дом состоял из двух проходных, средней величины, комнат, кухни с коридором и кладовой.
Мебель отсутствовала, кроме одинокого стола на кухне.
Расположившись на полу по-цыгански, мы поужинали оставшимися дорожными припасами и стали готовиться ко сну. Расстелили на полу два при    везённых  с  собой матраса  и  положили на них  подушки. Затем, это «Царское» ложе накрыли простынями.
Ночлег  был готов,   благо в доме было хорошо протоплено   и   беспокоиться, что без одеял замёрзнем на полу, не приходилось.
Лёжа на матрасах, мы делились дорожными впечатлениями, строили планы на будущее. Неожиданно, электрическая лампочка мигнула, потом ещё два раза и погасла  (как мы узнали позднее – в двенадцать часов ночи электростанция отключала электроэнергию во всём посёлке, кроме цехов, пекарни и медпункта с больницей). Как только погас свет, в доме послышалось странное шуршание, как будто  дом ожил и начал шёпотом разговаривать. Мы прислушались, ничего не понимая. Отец зажёг спичку и, о Боже!! – вокруг нашей постели бегали, как скаковые лошади на ипподроме, полчища огромных тараканов, а по простыни ползали штук пять или шесть красных жирных клопов, не считая раздавленных нами, по неосторожности конечно.
При бледном свете зажигаемых отцом одна за другой спичек, мы передавили клопов, а вот с тараканами дело обстояло хуже… Тараканы, при первом же нашем движении разбегались в разные стороны с неожиданной прытью.
Отец вышел во двор, набрал снега, и мы насыпали его вокруг постели, надеясь водной преградой оградить себя от орд ползающих и кусающихся. Не тут-то было. Они оказались умнее нас или, прошли специальные диверсионные курсы по нападению на человека. Забравшись на потолок, клопы и тараканы прыгали сверху и  приземлялись точно на нас, а не мимо. "Не иначе - мастера-парашютисты!" – пошутила мама, давя очередного клопа.
Утром, только начало развидняться за окном, мы поднялись не выспавшиеся, искусанные клопами и злые. Всё тело «зудело» от укусов. Мы расчёсывали их до крови, а простыни были покрыты красными пятнами от раздавленных нами клопов. Мы были в ужасе от всего этого. Я думаю, это была самая кошмарная ночь в моей жизни.

                                                        Глава  восьмая
Жить в доме, который оккупировали такие враги, мы не могли и мама, первым делом  приступила к выведению из нашего хозяйства, непрошеной живности. Сходив в пекарню, она выпросила небольшой флакончик крепчайшей уксусной эссенции и, макая в неё петушиное перо, добытое у соседки, промазала все щели. Это была борьба не на жизнь, а насмерть! Кто, кого!
Кусающаяся и бегающая живность, не ожидая такого скорого и жестокого нападения, не выдержала и с позором отступила, в спешке даже не подобрав свои флаги! С тех пор мы не видели ни тараканов, ни клопов. Наверное, они перебрались на новое место жительства, унеся с собой раненых и погибших товарищей при нападении на нас.
После такой «кровавой войны», в доме больше недели пахло уксусом, а я, даже не мог слышать слово – уксус. Говорят, клопы и тараканы – бич всех пустующих, деревянных, проконопаченных  мхом домов, но у хорошей хозяйки их нет! А наша мама, очень хорошая хозяйка!

                                                           *    *    *
Пока родители приобретали мебель, устраивая хоть какое-никакое, но достаточно сносное жильё, мы с братом ходили по посёлку, знакомились. В школу меня ещё не устроили, и я с преогромным удовольствием прогуливал занятия, наслаждаясь свободой.
Школа была расположена ближе к окраине посёлка, зато местный кинотеатр: он же дом культуры, он же концертный зал, устроился с комфортом в центре, рядом с управлением. Место проведения культурного досуга жителей посёлка представляло собой одноэтажное здание со зрительным залом человек на сто, с обыкновенными деревянными скамьями в несколько рядов и четырёх-пяти комнат, предназначенных для проведения кружковой работы.
Столовая расположилась также, в центре.
Родители с утра до