Бороздун Космоса. Эпизод второй. Медный таз.

просто летел вперёд, никаких «ворот» не было, лишь на секунду экран прикрыло лёгкая, как утренний туман, дымка, и созвездие поменяли свой узор.
Люберец, тяжело отдуваясь, откинул голову на спинку кресла:
-- Я молодец.
-- Ещё какой! Затащить нас в такую даль мог только ты.
-- Заткнись, Гнида! Если бы ты не попёрся тогда на космодром...
В общем, затянули прежнюю песню. И пока они выясняли, кто больше виноват, Сэм подплыл к Бобу и привёл его в чувство, похлопывая по щекам.
-- Where a my? – Спросил очнувшийся Боб у Сэма.
-- We are in the space.
-- Fuck! I think that this is dream…
Сэм невесело усмехнулся. Гнида и Люберец продолжали словесную перепалку.
-- This is Russian stupid men. And woman too, -- сказал Сэм Бобу.
-- No! She is good lady.
В это время «гуд леди» наконец-то очнулась и спросила между ругательствами:
-- Ну и где мы?
-- Я ещё не успел идентифицировать наше местоположение, -- ответил Сергей.
-- Look! Look! – Закричал Боб, тыча указательным пальцем в экран, на котором всходило чужое солнце. – Big star!
-- Ещё к тому же этих чокнутых америкосов притащил, -- добавил Люберец аргумент в споре с Гнидой.
-- Я уже объяснял сто раз, что взял их ради вознаграждения – я хоть как-то пытаюсь изменить ситуацию к лучшему, -- парировал Гнида.
-- А я что, по-твоему, делаю?!
-- Мужчинки, прекратите! Посмотрите на экран, -- вмешалась Родина в их вечный спор.
Люберец и Гнида обратили, наконец, внимание на экран, половину которого занимал огромный огненный шар.
-- Что это за звезда? – Спросила Родина у Сергея.
-- Вряд ли я смогу вам ответить. – Сергей отрицательно помотал своей белой маской на экране. – Я пытаюсь понять, в каком мы секторе Галактики. Если мы вообще в нашей Галактике.
-- А порталы здесь есть? – Спросил Люберец.
-- Кроме того, через который мы прошли, нет.
-- I’m hungrier, -- заявил Боб.
-- Да что эти ханурики всё время бормочут!? – Заругался Люберец. – Хангри-мангри-хренангри!
-- Может быть, вам переводить на русский? – Предложил Сергей.
-- Ты что умеешь? – Вытаращились на него русские кропотинавты.
Если бы у Сергея, кроме белой маски, были ещё и плечи, то он пожал бы ими:
-- Ну да.
-- А ты почему раньше молчал? – Спросил Люберец.
-- А вы не спрашивали.
-- Хорошо, с этого времени переводи все беседы. – Приказала Родина Сергею. – А теперь пойдём в кают-компанию, поедим и заодно обсудим, что дальше делать.
Несколько минут горе-космонавты толкались в воздухе, пытаясь пробраться к выходу из рубки, потом постепенно разобрались и доплыли до кают-компании.
-- А чего, самогона уже нет? – Разочаровано протянул Люберец.
-- Ты последнее вылакал, когда улетали от Пети.
-- Так, хватит уже самогон пьянствовать, -- твёрдо произнесла Родина. –
Тебе, Люберец, уже не нужна Пьяная Скотина, ты и сам научился управлять Космическим Разведчиком, так что выпивки больше не дождёшься.
-- Ну, Родинка, ну как же так? – Взмолился Люберец.
-- Ладно, -- смягчилась Родина. – Как только мы немного устроимся, я разрешу Гене сделать немного «коньяка».
Люберец с довольной физиономией поёрзал в кресле, чуть не вылетев при этом из него, и стал выбирать себе тюбики с едой.
-- Ну и какие дальнейшие планы, милочка? – Посмотрел Гнида на Родину.
-- Вообще-то, я хочу домой.
-- Слишком рискованно, -- возразил Гнида. –Пришельцы могут нас ждать у портала.
-- Но они могут найти нас и здесь, -- встрял Люберец.
-- Слишком мало шансов на это, -- ответил Гнида, -- мы хорошо замели следы.
-- Всё зависит от их намерений, -- сказала Родина, высасывая холодец из тюбика. – Мы по большому счёту не знаем, что они на самом деле от нас хотят. Может, они действительно желают вступить в контакт.
-- А зачем они тогда америкосов заперли? – Поинтересовался Люберец.
-- Кстати, уже расскажите, что с вами произошло, -- обратился Гнида к янки.
Боб вздохнул:
-- Мы с почтеннейшим Сэмом рабочие фермеры есть.
-- Мало того, что американцы, так ещё и грязные колхозники, -- пробормотал в полголоса Люберец.
-- Яко ж, -- продолжал Боб, -- за сим тогда мы нашенских роботов ремонтничали, ибо страда обубенная зачиналася, а в железных помощничках маслице повыбежало, да красочка пооблупилася…
-- Подожди, Боб! – Вскричал Люберец. – Сергей, ты это на какой язык переводишь-то, матрицу  твою об косяк!?
-- Какую программу в меня заложили, так и перевожу, -- невозмутимый доселе голос Сергея, казалось, зазвенел от обиды, -- ваши же инженеры и устанавливали эту программу.
-- Ну что за страна! – Возмутился Люберец. – Ничего сделать толком не могут: своровать-то программу своровали, а установить нормально ума не хватило.
-- Сам-то шибко умный, -- съязвил Гнида.
-- Продолжай, Боб, пожалуйста, -- попросила Родина.
-- И вот, токмо мы с добропорядочным подругом моим Сэмом разобрали на шпендики и на болтики робота нашего, волею Божию нам даденного, холимого нами и лелеемого, как с внезапностью устрашаемой с неба ясного скопытнулося блюдце летательное, за сим приведя нас в чувства замешательные, и полилося из блюдца сияние, нами ранее не виданное, и потеряли сознание мы своё грешное, и нашли мы его токмо на станции на космической иродов этих проклятых, Богом давно покинутых и совестливостью обделённых, и принялись они, жабёныши картонные, издеваться с жестокостью нечеловеческой над телами нашими измождёнными, событиями фантастическими утомлёнными, ибо не ведали они, баранки заблудшие, творят что…
-- Да говори ты яснее, -- не вытерпел Люберец, -- что они с вами делали?
-- Да буде долог век достопочтимого нашего русского дружбилы, мозговитистого мудрилы, да не приидет он в состояние гневливое, да продолжит он слушалками своими внимать повествованию  моему, ибо собираюсь я обо всём рассказать. И начали сии дурилки блаженные самым что ни на есть грубияннейшим образом брать из нас анализы катетерами толстенными, смазкою не смазанными, катаклизмы унижайшие, маслицем подсолнечным сдобренные, делати. Волосы из ноздрищ наших собирали, выдёргивая нещадно их инструментарием не ошпаренным, ногти наши перламутрейшие состригали без толики сострадания, нискоко не жалеючи. И опосля после всех сих измывательств заперли нас в клеточку махоньку, кормеючи нас смесями безвкусными, и сидели мы так долго-долго, не знаючи ничегошеньки, ибо изолированы были мы от общения людского.
Родина стал всхлипывать в конце рассказа. Люберец почесал лысину и резонно заметил:
-- Я же говорил, что пришельцы не любят американцев.
-- Прекрати этот шовинизм, -- возмутилась Родина, -- мы все теперь все земляне перед лицом инопланетной угрозы.
-- Мы-то земляне, а они американцы, -- упёрся Люберец.
-- Прекрати. – Родина вытерла покрасневшие глаза. – Они прошли через такие ужасы…
-- Всё сие темы отвлечённые есть, -- подал голос Сэм, -- и отнюдь нам не приятнейшие, ибо решать надобно, что же предпримем мы, дабы не попасться в ручищи загребастейшие ублюдочникам этим, носа не имеющим.
-- Чего тут думать? – Ответил Люберец. – Сматываться надо!
-- Прав ты, как всегда, летучечник наш крейзанутый, -- поддержал его Боб, -- улепётывать предпочтительно, пятки оголяючи.
-- Так куда улепётывать-то? – Спросил Гнида.
-- К звезде на абордаж! – Воскликнул Люберец, сжав кулак, в котором находился тюбик с салом, последнее взметнулось и принялось чинно плавать над головами космических разведчиков…

2.

А в это время на Земле, а именно в НИПРИКОЛе царил хаос, вызванный таинственным исчезновением нового КРОПОТИНа из охраняемого ангара, а также исчезновением работников предприятия: Люберца, Родины и Станкевича. Шеф поднял на ноги АМОН РА (Армия Милиции Особого Назначения: Разведывательного и Антитеррористического). Первым делом, зная, что никто из троицы пропавших не умел управлять Космическим Разведчиком, сотрудники АМОН РА не связали исчезновение людей с исчезновением корабля. Милиционеры допросили начальника внутренней охраны НИПРИКОЛа и поинтересовались у него, не провозили ли космический корабль через КПП. Начальник посоветовал им удариться головой об стенку и поискать их КРОПОТИН в Космосе. АМОН РА связалась с обсерваториями, те перешерстили всё околоземное пространство в поисках незарегистрированного спутника, но ничего не нашли. Орбитальные телескопы пытались высмотреть беглеца в открытом Космосе, но с теми же результатами. Диспетчерская космодрома НИПРИКОЛа постоянно вызывала потерянный КРОПОТИН, но, понятное дело, он не отвечал.
Оперативники вышли на след охранника космодрома, который дежурил в ту злополучную ночь – он оказался в реанимационном отделении больницы с диагнозом алкогольная кома, поэтому дать показания затруднился. Служба госбезопасности Уральской Федерации контролировала чёрный рынок, но поступления новейшего Космического Разведчика не наблюдалось. Следствие застопорилось.
На этом этапе поиска  Шефу позвонил президент Уральской Федерации Утипутин и потребовал предоставить ему отчёт об испытании нового космического корабля, так как владыки соседних государств уже интересовались, когда их страны смогут закупить эти КРОПОТИНы. Особенно переживал кайзер Казахстанского Немецкого Королевства. Выслушав оправдания Шефа, президент с сочувствием поинтересовался о его здоровье и посоветовал впредь поберечь себя. После этого совета Шеф сразу почувствовал себя нехорошо и вызвал своего заместителя – Надежду Костливых. Та, узрев Шефа в таком состоянии, немедленно позвонила в «03». Бригада скорой помощи свезла его в больницу восстанавливать сорванный сердечный ритм.
Надежда Костливых, взвалив на себя обязанности Шефа, за рабочую гипотезу приняла то, что Станкевич эмигрировал в Израиль, Люберец сбежал к своей сбежавшей жене, а Родина вышла замуж в четвёртый раз и уехала в свадебное путешествие. Космический корабль охранник распилил и продал по частям в качестве цветного лома, и на все вырученные деньги купил водки и выпил всё один, что и привело к алкогольной коме. Надежда Костливых предложила свою гипотезу АМОН РА на разработку. Оперативники, безрезультатно искавшие КРОПОТИН и его похитителей, с радостью приняли эту версию за основную и принялись её проверять.
Как выяснилось в ходе следствия, в Израиле власть захватили палестинцы, и истинные сыны израилевы валом валили оттуда, кто, конечно, успевал избежать путёвки в концентрационный лагерь. Так что Геннадию Станкевичу, если он не был самоубийцей, нечего было делать на Святой Земле.
Жену Люберца нашли на помойке, где она и побиралась. Её подающему надежды бизнесмену, с которым она в поисках лучшей жизни сбежала несколько лет назад, надоело терпеть слишком требовательную и ревнивую жену. Так как этот предприниматель был очень добрый, то он вместо того, чтобы закатать жену в асфальт, выгнал её за дверь, дав ей к тому же кое-какую одежду. Оперативники, полюбовавшись на грязную, оборванную и опухшую особу, пришли к выводу, что Люберец вряд ли бы убежал к такой мымре.
АМОН РА, изучив бумаги местного ЗАГСа, не нашла свидетельства о браке Родины. Версию гражданского брака отвергли после тотального опроса аборигенов – все в один голос утверждали, что Родина уже сгноила троих мужей в свои тридцать лет, и только сумасшедший станет её четвёртым мужем.
Когда результаты расследования доложили Надежде Костливых, она предложила оперативникам сделать из представленных данных вывод, что вся троица сошла с ума: Станкевич