думаю, Сэм уже волнуется, -- сказала Родина, -- надо бы вернуться.
-- Ты права, -- согласился Боб, -- я про него совсем забыл.
-- Смотри-ка ты, -- пробормотал Люберец, -- говорить научился, и так и на человека стал похож.
-- Я всё слышал, -- предупредил Боб.
-- Из уст Люберца можешь расценивать это как комплимент, -- успокоил его Гнида.
-- Предатель!
-- Националист!
-- Гнида!
-- Я знаю.
Люберец плюнул с досады и стал надевать на себя чистую и высохшую одежду. Родина встала за дерево и переодела мокрую рубашку Боба на свои брюки и блузку. Обратно шли бодро и весело. На душе пели птицы, заполняя их отсутствие в лесу. Люберцу даже было наплевать на то, что Родина идёт в обнимку с Бобом. Честно говоря, больно и надо. Солнце клонилось к закату. Надо же, даже и не заметили, как день прошёл. Но приближающиеся сумерки никого не взволновали – среди деревьев стало видна опушка, а там было рукой подать до родного КРОПОТИНа. Родина в рубашку собирала фрукты для Сэма. Но, как оказалось, её труды были напрасными – когда команда вернулась на корабль уже в полной темноте, Сэма на нём не было.
-- Сэм взял топор и пошёл вас искать, -- спокойно ответил Сергей на взволнованные расспросы.
-- Что же делать? – Отчаянно воскликнула Родина. – Это мы виноваты, если бы мы не задержались в лесу…
-- С ним ещё ничего не произошло плохого, -- успокоил Гнида Родину, -- ты же была в лесу, ничего опасного там нет.
-- Но ведь уже темно, мы же не знаем, что там происходит по ночам! А он там один.
Настроение у всех упало.
-- Нужно идти на поиски, -- решил Боб.
-- Чтобы ещё и самим потеряться, -- охладил его пыл Гнида.
-- Там так темно теперь. – Люберца аж передёрнуло. – Днём, может, всё и было прекрасно, а сейчас, кто знает?.
-- Что же делать? – Снова отчаянно воскликнула Родина.
Все призадумались. Действительно, идти на поиски оказалось не слишком разумным, однако сидеть, сложа руки, когда с Сэмом, может быть, происходит нечто ужасное, не представлялось лучшим вариантом. Даже Люберец ощущал некий дискомфорт и где-то глубоко-глубоко в мелочной своей душе сопереживал Сэму.
-- Если хотя бы луна не зашла, -- высказался Боб, чтобы развеять нависшую тягостную тишину.
-- Свет! – Внезапно осенило Люберца. – Сергей, включи все прожекторы.
И КРОПОТИН тут же озарился, словно гигантская новогодняя ёлка, осветив поверхность Медного Таза на много сотен метров вперёд.
-- Может, заметит и догадается своей американской башкой, что это наш корабль, -- прокомментировал свою идею Люберец.
-- Заодно и врагам нас будет легче найти, -- съязвил Гнида.
Поглядев ещё раз на экраны, все с тяжёлым сердцем разошлись по своим каютам.
А в это время… Нет, чуть раньше, ещё до захода солнца, Сэм с каждой минутой нервничал всё больше и больше. Ему мерещились мистические картины ужасной гибели его сотоварищей. Сэма трясло от страха остаться одному. Никогда в своей жизни он не предполагал, что будет переживать за русских. Лучше бы он пошёл вместе с ними и, если они погибли, то бы погиб вместе с ними – всё лучше не мучиться здесь в одиночестве. Сэм мерил рубку широкими шагами, и белая маска Сергея поворачивалась вслед за его перемещениями.
-- Что мне делать? – Спросил Сэм у операционной системы.
-- Вопрос задан не корректно, -- ответил Сергей, -- слишком мало исходных данных.
-- Ребята долго не возвращаются, что мне предпринять? – Повторил попытку Сэм.
-- Я повторяю, вопрос задан не корректно.
Сэм вздохнул. Почему не придумают такой машины, которая отвечала бы на все вопросы. Солнце склонилось к закату, и тогда Сэм решился. Он разбил карабином страховочного троса стекло пожарного щита и, схватив топор и фонарь, направился в сторону леса. Сэм надеялся, что после заката солнца взойдёт луна, но спутник Медного Таза не всходил, а заходил, и лишь небольшая его часть всё ещё виднелась над горизонтом. Темнело очень быстро, и Сэм прибавил шагу, забыв, что воздух здесь более разряжённый, чем на Земле. Поэтому он очень быстро почувствовал нехватку воздуха и мелькание «мушек» перед глазами. Кое-как отдышавшись, Сэм включил фонарь и вошёл в лес. Он начал выкрикивать имена космонавтов, но быстро задохнулся, и прекратил это дело.
Вокруг всё казалось враждебным: уродливые деревья, бледно розовые, как черви, с яркими, наверняка ядовитыми плодами, какие-то мерзкие зелённые массы между деревьев и непривычный запах. Сэму стало ужасно страшно. Пройдя, крадучись между и деревьев и стараясь не задеть их, некоторое расстояние, Сэм вдруг испугался, что заблудится, и решил делать зарубки на стволах. Он ударил топором по ближайшему дереву. Из зарубки, как из раны, потекла противная дурно пахнущая белая масса. Сэма чуть не стошнило. Больше зарубок он не ставил. Стало совсем темно, и только фонарь вырывал из мглы фрагменты враждебных растений. Сэм пожалел, что сунулся сюда. Он захотел вернуться на корабль, но с ужасом понял, что, в конце концов, всё-таки заблудился. Слабого шума реки Сэм не слышал от обуявшего его страха, поэтому не мог определить направление и блуждал кругами, уже ничего не соображая. На глаза сами собой навернулись слёзы отчаяния. Так прошло около двух часов. Фонарь замигал, и сердце Сэма, до этого бешено бившееся о грудную клетку остановилось. Сэм остановился и с надеждой уставился на фонарь, который последний раз мигнул и окончательно погас. Сэм в панике рухнул на землю и прислонился спиной к стволу. Он заплакал от ужаса и жалости к себе. Худшего положения, чем полное одиночество в ночном лесу на чужой планете, и не придумаешь. В лесу было довольно тепло, но Сэма знобило. Он не заметил, как забылся тяжёлым поверхностным сном, больше похожего на обморок.
Проснулся Сэм через час. По небу двигалась маленькая луна – ещё один спутник Медного Таза – похожая на яркий прожектор. Она перемещалась настолько быстро, что было видно глазом, как движутся тени деревьев. Но Сэма разбудил не яркий свет. У его ног лежало что-то большое и мохнатое. И когда это большое и мохнатое повернуло к нему свою морду и посмотрело огромными зелёнными глазами, Сэм от ужаса на несколько секунд потерял сознание. Очнулся он оттого, что большое и мохнатое облизывало его лицо своим мягким и слизким языком. Сэм вжался в дерево, а большое и мохнатое спокойно смотрело на него в упор и не шевелилось. Сэм понял, что раз его сразу не скушали, то вряд ли съедят теперь, хотя полной уверенности в этом не было. Животное размером походило на крупную собаку, острые, как у кузнечика, колени поднимались над спиной. Каждая лапа заканчивалась мягкой овальной подушечкой, приплюснутая морда с огромными глазами имела пору странных рожек над верхнею губой, во рту блестели идеальной белизной массивные квадратные зубы. Увидев эти зубы, Сэм успокоился – они были такими же, как у его коров и лошадей на ферме, то есть, животное было травоядным.
Существо стояло перед Сэмом в такой позе, что тот решил, а не приглашают ли его взобраться на спину. Сэм осторожно похлопал животное по мохнатому и очень мягкому крупу и, когда животное никак не прореагировало, решился и взобрался на него верхом. «Пони» фыркнул и, мягко ступая, не спеша, двинулся по лесу. Сидеть на спине было очень удобно, и Сэм под размеренный неторопливый шаг «лошадки» даже задремал, уставший от всех треволнений сегодняшней ночи.
Разбудил Сэма яркий свет, бивший прямо в глаза, во много раз сильнее маленькой луны. Животное, не обращая на свет внимания, продолжало идти. Сэм, прислонив ладонь ко лбу, разглядел, что они топали к КРОПОТИНу. Сэм издал вздох облегчения, «лошадка» всхрапнула в ответ. Через несколько минут они дошли до корабля. Сэм вспрыгнул со спины животного, похлопал его мимоходом между ушей и оставил пастись рядом с точно таким же существом. Не обратив на второго «пони» должного внимания, Сэм вбежал по трапу. Сергей тут же открыл перед ним люк.
-- Где все? – Спросил Сэм у компьютера, едва выйдя из шлюза.
-- В кают-компании.
Сэм, не мешкая, ринулся туда. С души его упал огромный камень – он теперь снова не один в этом чуждом для человека мире.
-- Привет, я вернулся!
Все с радостью поприветствовали Сэма, и он ощутил себя словно дома на ферме. Однако, кроме людей, его приветствовали два незнакомых существа. У Сэма от неожиданности ослабели ноги, и он чуть было не осел на пол.
-- Сэм, познакомься, -- сказал Боб, -- это местные жители. Они к нам пришли познакомиться. Их зовут Кых и Мних. Кстати, это они послали на твои поиски одного из своих «пони», так что им ты обязан своим возвращением.
Сэм устало бухнулся в кресло.
-- Что вы! – Отмахнулся один из аборигенов. – В этом нужно благодарить Кеда – моего пони – и его чутьё.
Сэм внимательно взглянул на инопланетян. Высокие, грациозные, с человеческой точки зрения не пропорционально сложенными гуманоиды -- ноги у них были короче, чем туловище. Тело и конечности равномерно покрывал тёмно-серый пушок, у Мниха он имел зеленоватый оттенок. Их руки сгибались под невообразимыми углами благодаря дополнительным двум суставам на плечах и предплечьях. Кистей как таковых не было – руки непосредственно переходили в длинные многосуставные пальцы без ногтей. Голова была вытянута в продольном направлении, глаза располагались широко, имели огромный зрачок в центе и множество фасеток по периферии. Безгубый рот располагался ровно на середине лица, под ним в один ряд четыре носовых хода. Ушные раковины были плотно прижаты к черепу.
-- А я так боялся, так боялся, -- с облегчением признался Сэм.
-- На нашей планете нечего боятся, -- сказал Мних, -- все существа живут в мире и согласии.
-- А что, травоядные у вас сами идут хищникам в ротик? –
С издёвкой поинтересовался Гнида.
-- Зря иронизируете, -- урезонил его Кых, -- у нас нет хищников.
-- И вы что, тоже мясо не кушаете? – Изумился Люберец.
-- Плоды наших деревьев дают нам все необходимые питательные вещества, -- ответил Мних, -- в том числе и белки.
-- А как долго хранятся эти плоды? – Внутри Гниды внезапно проснулся делец.
Кых ответил:
-- Мы обычно плоды не храним, а просто срываем с дерева, когда проголодаемся. Но обычно случайно упавший плод очень долгое время не гниёт.
У Гниды загорелись глаза. Тут Сэм, который тщательно слушал разговор, встрял с вопросом:
-- Как так выходит, что я всех понимаю?
Мних заломил руки во всех суставах и ответил:
-- Кто дышал воздухом наших лесов, обретает способность понимать всех живых существ и быть ими понятыми.
Сэм похлопал глазами и переспросил:
-- Всех-всех?
-- Они имеют ввиду, -- объяснил Люберец, -- только всех разумных.
Аборигены недовольно пощёлкали языком.
-- Что вы подразумеваете под термином «разумных»? – Спросил Кых.
Люберец слегка смешался:
-- Ну как это? Вот мы разумные, вы разумные. Общаемся друг с другом.
-- А кто тогда «неразумные»? – Спросил Мних.
Люберец, ожидая подвоха, осторожно ответил:
-- Ну это все животные, птички, жуки там всякие.
-- Вы полагаете, что живое существо может не иметь разум? Как тогда, по-вашему, оно способно просуществовать всю свою жизнь?
Люберец уже пожалел, что заикнулся о разуме:
-- Ну так, всем ведь известно, что у них инстинкты же.
-- Вы что у себя на родине проводите грань между инстинктом и разумом? – Удивился Мних.
Люберец немного воспрянул духом:
-- Конечно! Разве вы об этом не знаете? На Земле человек является
