старик с длинной седой бородой. Вот подсвечник. Между ними должна быть Божья матерь. Но вместо нее там висела икона, изображающая другую женщину перед которой стояла большая чаша, из которой высовывался совсем другой мальчик! Полина в ужасе и удивлении застыла перед иконой. Женщины которые пропуская ее расступились, теперь косо смотрели на нее, как бы говоря: «Ставь свечу и проходи дальше!» В ужасе и удивлении Полина спросила:
- А где Божья матерь?
- Какая? – переспросила
- Божья! Ну Мать Бога. – громче ответила Полина.
- Какая Божья матерь?
- Ну которая мать Бога. – не понимала вопроса Полина.
- Это понятно, но они бывают разные: Владимирская, Казанская. Вот это - Неупиваемая Чаша, она от пьянства лечит. Вам какая нужна?
Полина не зная что ответить, стояла в растерянности. Тут мужчина с бородой спросил ее:
- Вам наверное Казанская нужна, которая здесь раньше висела? Ее перевесили – теперь она у алтаря, - и показал рукой вперед.
Полина двинулась к цели, расталкивая людей и вызывая недовольные вздохи и бормотание типа: «В церковь раз в году ходят – свечку поставить, а на людей им наплевать!» Наконец, Полина добралась до нужного подсвечника (к счастью там оказалось как раз одно свободное место) и поставила свечу. Остался один Николай Угодник. Чтобы добраться до него надо было опять идти через весь храм. Если бы ей раньше сказали о том, что ей предстоит, она бы наверное развернулась и ушла, но теперь, видя какой путь через толпу она проделала, Полина опять смело двинулась к цели. В нескольких метрах от нее, было свободное пространство, чуть выше основного пола и покрытое ковром, на котором ни кто не стоял. Полина догадывалась, что ходить по нему нельзя, но все же понимая, что служба скоро кончится, а свечу поставить надо, все же прошлась по ковру. Тут же она услышала крик: «Здесь нельзя ходить!», но только быстрее пошла вперед. Так она оказалась возле противоположной стены храма. Народу здесь было совсем немного, и до иконы оставалась несколько метров, дорогу перегородил гроб. Он стоял на табуретках прямо напротив иконы Николая Угодника. Возле иконы был и подсвечник, на котором почти не было свечей, но в пространство между стеной и гробом Полина бы просто не пролезла. Вернее, может быть и пролезла бы, но с палкой просто не развернулась бы в нем. Все! Полина стояла и смотрела на икону, держа в руках последнюю свечка. Из глаз ее потекли слезы. Столько сил потрачено, и все напрасно. Вдруг рядом с ней каким то образом оказалась девочка лет 10и. Она посмотрела на старушку и спросила: «Николаю Угоднику?». Полина только кивнула. Не успела она и вытереть слезы, как свеча уже стояла на подсвечнике. Теперь старушка плакала уже от радости. Все! Можно идти домой. Но в это время открылись центральные двери в стене, состоящей из нескольких ярусов икон, и из них вышел тот седой священник, который читал большую книгу и громко объявил: «Со страхом Божьим и верою приступите!» По всему храму прошло движение. Кто то шагнул вперед, кто то отошел в бока. Полину несколько раз толкнули, одна женщина спросила: «Причащаться будите?»
- А что… - только смогла сказать Полина, не понимая что от нее хотят.
- Если будите, то быстрее на исповедь, если еще не исповедались, и пока не поздно вперед проходите. Тут Полина увидела в толпе народа еще одного невысокого молодого священника, к которому стояла очередь. Люди что то говорили ему на ухо, после чего он накрывал их передником, и те проходили вперед, становясь в другую очередь. А там седой священник давал им что то в рот из большой красивой чаши.
Полина пыталась вспомнить, говорила ли что то покойная мать про причастие, но не могла. Скорее всего – нет. В то же время, она понимала, что если все берут, то надо брать. Сработал магазинный инстинкт. Но ее теперь беспокоило больше другое. По телевизору она много раз видела как исповедуются, но там все было по другому. Но то – Мексика, а это Россия! Там не было такой тесноты и давки. Но одно понимала Полина – надо сказать все плохое, что совершила. С кем поругалась, на кого обиделась, на кого злилась. И причем быстро. Сама не понимая как, она вспоминала и вспоминала свои грехи, как вдруг она оказалась перед священником. От волнения, она сразу забыла все грехи. Но священник спросил только ее имя, после чего накрыл своим передником и дал поцеловать крест и книгу в золотой обложке, после чего указал на другую очередь. Только теперь она поняла почему нельзя было ходить по ковру – на нем теперь стоял священник с чашей. Судя по торжественности, в чаше действительно было что то необычное и ценное. Слова «Тело Христово Примите! Источника бессмертия вкусите!» которые пел хор наводили на страшную мысль о том, что в чаше находится человеческое мясо и кровь, и тот кто это съест становится бессмертным. С ужасом Полина предстала перед чашей. Священник спросил у Полины имя, и вложил ей в рот ложку с чем то красным из чаши… И старушка со страхом это проглотила, не пытаясь даже распробовать вкус…
Теперь она вместе с людским потоком шла по направлению к выходу из храма. Возле выхода ее напоили теплой водой и дали кусок белого хлеба. А возле самого выхода старушка вынула из мешка и дала ей маленькую булочку необычной формы…
Домой Полина добралась легко. Куда то пропала усталость. Быстро подошел сначала один автобус, затем другой. Лифт не работал, но Полина с какой то легкостью поднялась на третий этаж, вошла в квартиру. Только когда она прошла на кухню силы оставили ее. Она сидела положив на стол рядом с собой булочку из церкви и смотрела на иконы. Она ни как не могла осознать события этого дня. Мысли все время возвращались то к разным иконам Божьей Матери, то к необычной исповеди, то к удивительной чаше. Вдруг Полина увидела рядом с иконой старую фотографию. Она видела ее всегда, но не обращала на нее внимание. Просто слышала от кого то что фотографии умерших родственников надо хранить возле икон. Старушка взяла фотографию и поднесла ее к лицу. Мысли почему то вернулись к исповеди. Надо вспомнить все плохое, что сделала. За какой срок? С какого момента? Фотография наталкивала на мысль об обидах нанесенных родным. На фотографии были родные Полины. Ее старушка-мать, она сама, сестра, муж – офицер, и двое детей-мальчиков. Где они теперь? Воспоминания нахлынули на Полину. Последний раз видела она младшего сына лет 15 назад. На суде. Он женился, потом по пьяному делу приревновал жену, ударил утюгом по голове - убил. Полина поклялась, что знать больше не хочет сына-убийцу. Теперь наверное уже из тюрьмы вышел, а может и нет… Старший сын когда женился пропал. Полине не нравилась его подруга жизни, и она была против свадьбы, но он женился назло матери и уехал в другой город. Даже не писал. Вроде бы так и живет с ней, пьет, бьет, а она терпит. Мать померла на даче. В грядке с картошкой. Мать все время заставляла Полину пропалывать собирать коларадских жуков. Ее это раздражало, потому что урожая получалось все равно меньше, чем по весне сажалось. После очередного скандала, Полина поклялась что ни когда не появится на проклятой даче. И не появилась. Когда матери стало плохо на грядке – ей ни кто не помог. Нашли ее обглоданное крысами тело только через неделю. Из за наследования все той же дачи вышла судебная тяжба с сестрой, после которой две сестры стали врагами и больше не общались ни когда. Муж замерз на улице по пьяни. Когда он стал пить и буянить Полина перестала пускать его в дом пьяного. Однажды она не пустила его, а он вышел на улицу пописать и заснул. Так и замерз насмерть. Полина вспоминала все новые и новые подробности. И чем больше вспоминала она эти подробности – тем больше понимала как она была не права. Из за нескольких разбитых тарелок она потеряла мужа… Из за дачи, куда она не ездила - потеряла сестру... И вот теперь она совсем одна в трехкомнатной квартире. Здоровье все хуже и хуже, и настанет момент что она, подобно матери, помрет и ни кто не вспомнит. А виновата во всем она сама!
И тут Полина зарыдала. Слезы текли из глаз и капали на фотографию.
- Родные мои, милые мои! Простите меня! Пожалуйста! Все возьмите, только простите меня…
И тут кольнуло сердце старой женщины, она потянулась за валидолом…
Соседка заметив долгое отсутствие Полины, звонила ей и в дверь и по телефону, но тщетно. Через два дня видя, что ни кто не открывает – вызвала скорую помощь и милицию. Молодому врачу оставалось только зафиксировать факт смерти, а милиционеру удостовериться в том, что к старушке не приезжали родственники, желающие скорее получить наследство. Соседка, узнав, что милицию интересует: не помог ли кто Полине умереть, с явной радостью вспомнила, что Полина ходила в церковь. И тут ее понесло! Она как безумная принялась поливать отборными ругательствами церковь, Бога и священников. Она наверное захлебнулась бы от злости, говоря, какие попы негодяи, обманщики и развратники, если бы ее не остановили. Наконец, когда милиционеру надоело это слушать, он в ответ на эпитет «все попы отожрали себе пузо на народные деньги» строго ответил: «на свое пузо посмотри!» - и соседка заткнулась, затаив злобу на «милицию, которая защищает попов».
А врач молчал. Он был верующим человеком и одно время с явным удовольствием рассказывал своим пациентам о Боге и Церкви. Кто то слушал, кто то нет. Ему казалось, что он проповедует слово Божье. Проповедь молодого миссионера окончилась после одного неприятного случая. После упоминания Церкви вроде бы нормальная, добродушная старушка вдруг побагровела от злобы и принялась изрыгать проклятия в адрес Бога. Она перечислала все обиды начиная с самого детства (как будто старательно заучивала их) и повторяла: «и Бог видел это и молча смотрел?!» или «и Бог это со мной сделал?!» Потом она начала вспоминать и выдумывать все возможные пытки и казни, которым бы она подвергла Бога, если бы встретилась с ним. Короче после получасового истерического богохульства бабульку пришлось госпитализировать с инсультом. К счастью (или к сожалению), бабулька осталась жива и забрасывала «скорую помощь» гневными обвинениями, что из за ее врача она чуть не умерла. Досталось и молодому миссионеру. После этого случая он хотел уволиться с работы и уйти в монастырь. Но прежде чем совершить такой поступок, решил спросить совета у своего священника, которому обычно исповедуется. И тот посоветовал ему больше ни слова не говорить ни кому о Боге. Только наблюдать. И действительно! Чем дольше он работал на скорой помощи – тем больше удивлялся, в божьем промысле относительно людей. Как врачу скорой помощи, ему доводилось наблюдать жизнь многих старых больных людей незадолго до смерти. И вот удивительно, что без всяких видимых причин, кто то незадолго до смерти вдруг со всеми мирился. Кто то вдруг просил позвать священника. Кто то вдруг начинал ходить в церковь. А кто то напротив, считая себя верующим незадолго до смерти вдруг начинал богохульствовать, ссорился с родными и умирал с проклятьями на устах.
Этот врач бывал у Полины несколько раз. Однажды сама она рассказала ему о своей вере в поставленные в храме свечи, и богословско-грамотный врач понял, что иначе как суеверием и язычеством это назвать
