переливается на ней. Удивительный рынок Техно! Возле Пароля толчётся больше народа... Внезапно к нему подскочила коротко стриженая светлоглазая девушка. И сходу:
- Ты это ты?! Они плохо объяснили мне, искала тебя. Завтра рассчитаемся!.. О, здоровская вещь!.. Не здесь... Хочешь взглянуть вначале? Половину получишь там: от Рулетки на юг будет облак, рама - амёбой, визитёр. Возле, давай? Ты забери отсюда, и закончим на твоей раме, давай? Я не хочу, чтоб видели, кто с Техно унёс, мне житья не будет!
Чёрные волосы коротки, но не так стригутся местные. Глаза светлые в обводке, брови сошлись ещё круче. Заинтересованности не скрывая, девушка проговорила, быстро, страстно:
- Половину сразу, в задаток!.. Можешь хоть через соломинку, хоть так! Убедись! Я бы врала, сказав, что - их, не их Впечатления! Те, на которые опирались - они! О!.. Скажи, не мало? В игровой ряд зайдя, видеть всю требуху, всю начинку!.. Знать, от какого какой победный ход отсчитать. По малюсенькой примете!
Она тревожно оглядывалась, переспросила:
- Место запомнил?.. На юг, в полдень где-то!.. До завтра!
Накинула капюшон на голову, закуталась и пропала в шатре.
Речь шла о коллекции, о которой можно только мечтать, и которая считалась утраченной. Игрового ряда старейшины собирали свои "азартные автоматы" на основе этих Впечатлений. Мечта игрока. Путь не столько к личному обогащению, сколько к власти. Информацией такого рода, интереснее шантажировать и торговать. Заполучить половину её так, вдруг? Его приняли на Техно за хозяина какой-то редкой штуки?.. Вот этой?.. Кто угодно потерял бы голову.
Густав провёл по лицу, собрал, скомкал улыбку рукой. Одобрительную улыбку. "Неплохо... Я для вас, милые, чёртовы мстительные галло, три громадных тента отгрохал, в гости ждал, а вы меня на Техно выуживаете?.. Галло! Как повторяет Олив. Охотница гут, гут... Очень. Я бы сказал элегантно... Они держат меня за игрока?.. На юг от Рулетки? Не обещаю, что сам приду..."
Длинные косы Карата, лежащие на могучих плечах, под лёгкой усмешкой, проплыли мимо... Всей сцены он был свидетелем. А надо сказать, Густав охотника в этом технаре распознал сразу и взаимно. По нейтральности повадки... При обращенье ко всем, избыточной... Приторности, для обычного человека лишней... По манере, и на одном месте находясь, чуть-чуть оборачиваться. Триста шестьдесят градусов всё время его. А это уже манера "гуляющего", выходящего поразвлечься охотника. В небе, в толпе. Сам такой. Притворяться друг перед другом им не имело смысла.
Широкая чёрная коса змеилась по мощной спине и удалялась, когда Карат вдруг развернулся, круглые щёки поднялись до щёлочек глаз, и бросил:
- Можно, кусик, я выберу завтра, кто разыграет твой марблс, кому шанс удвоить?
- Ещё чего, - хмыкнул Густав.
- Некоторые, золотоволосые изгнанницы ходят сюда с телохранителем... А некоторые - с сюрхантерами. На Техно... Чудеса...
- Мне послышалось множественное число?
- Послышалось?..
- Ты знаешь её?
- Не наша. Видел, что не одна.
Густав кивнул, и они разошлись по разным тропинкам.
Глава 93.
По здравом размышлении, Густав решил и Маричку на юг от Рулетки к провокаторам не отправлять. Что даёте разведка боем? Какая заноза его пирамидка для Гала-Галло он понимал, и насколько там, в небе массированной, хорошо подготовленной, недроидской будет охота. Рынок интриганов и трусов изо всех сил постарается захлопнуть дверь в укрытие, которую держит, щель дверную, ногой. Подставка должна растаять, дверь должна захлопнуться.
Но Хан-Марик вызвался сам. Выслушав обстоятельства, драконьим хрюканьем перебивая... "Несерьёзный ты, Маричка!.. Не слышишь меня".
Ха, в той же несерьёзности и Олив Густава упрекал, когда речь шла о галло. Марик - гонщик. А каждый, и самый робкий из них, Трассы избегающий, высоко лавирующий над волнами, чтоб и брызги не попали на драконье брюхо, сохраняет где-то в глубине естества, не полудроидского, не человеческого даже, звериного гонку - как инстинкт. Память о том, что это не игра, не когда договорились, а когда в бег вкладывается абсолютно всё... Когда там, за финишной лентой, норы, вольной воли, прыжка на загривок добычи, там либо будущее, либо нет... Не каждый решится, но кто не хочет - так - погонятся?!
"Гут, Маричка. Гут, галло... Поддержим тогда диалог в вашем ключе. Но не забывайте, что званы вы в гости с ответным визитом. Я к вам не напрашивался... Но в гости теперь - жду. Изобразим меня, раз так, на юг от Рулетки... Вряд ли они вообще приблизятся на расстояние, когда различимо лицо. Если не увернётся, догонят, узнают, - и ладно. Зачем галло его смерть? В плен Марика трудно взять, логичней передать через него следующее враньё".
Хан-Марик полетел отчищенный от золота, подстриженный, без ножного браслета, у Густава в жилом шатре припрятал... "Тот же самый? Не сгрыз до сих пор?.. А вроде золото". Хан-Марик, который уж много лет не из числа бедняков Южного Рынка, с таким подозрением обернулся на выходе из шатра, на браслет, подушками засыпанный и на него, что Густав рассмеялся:
- Сохраню, клянусь! Ну, может, отгрызу бубенчик... Жадничаешь?
- Приятного аппетита... Замок оставь, - буркнул Марик. - Надёжный. Я с одного на другой переставляю.
Вот и секрет раскрылся!
Фыркнул и на разведку ушёл.
Сам же Густав провёл этот день в игровом шатре напротив, наблюдая бой-кобры, а точнее публику, наблюдающую его.
Позеленело-бронзовый помост был к этому времени окружён пространством шириной в наиболее значимое на рынках расстояние, два шага, холодным ковром... Инкрустацией. На него зрители не садились и не наступали. Его касались только стопы двух борцов на входе и одного на выходе с... Россыпь синтетических камней, красных, разумеется. Винных по тону, по форме гранаты, зёрна гранатов. Забавно, как народ самоорганизуется, обрастает традициями, правилами, суевериями... Густав хотел просто украсить. Что нельзя наступать, садиться, это всё они сами уже придумали!
Купол закрытого шатра имел потолок. Отражающий. Тонированный в зелень. Идеально ровный, он имел некоторые области увеличивающие отражённое. Их амальгама светилась обостряющей зрение желтизной. Линзы плавали, мигрировали... Вход в шатёр имеет цену, получайте за неё удовольствие!
Валяясь на коврах и подушках, на пирамидку не глядя, в бутылочной зелени потолка можно день напролёт смотреть, как свиваются тела борцов, белые, смуглые, татуированные до черноты... В безнадёжном клинче, в не проведённом до конца захвате... Рывками пытаясь выйти из него... Повторить... Вдохнуть один раз, освободившись на миг... В пространстве условном, сузившемся до тесноты... В начальном азарте, в смертельной усталости... В предсмертном раскаянье, запоздалом... Когда зелёная бутылочная глубина отражает пылающий, замедляющийся Огненный Круг, и кожа подсвечена изнутри... Линза плывёт и отражает губы, шепчущие что-то...
На этот случай после первых же боёв в постамент Густав заказал, - у Марика отнял и вмонтировать заказал, - шатру ненавязчивую музыку. Глушилка - для пирамидки, перебор металлических струн для тех, кто снаружи... То ли есть мелодия, то ли, начавшись, продолжаться не хочет, пропадает... Зрителям она не мешала, и губы шептали безмолвно. А может, кричали безмолвно, кто знает... У сошедшего с постамента не спросят.
Взойдут новые, свежие по гранатовому ковру. Обменяться короткими дюймовыми ударами, пока возможно и силы есть. Оглушив, если очень повезёт. Попавшись под локоть... Поймав... Сжимая... Выскальзывая... Малодушно отпрянув. Взаимно. Ища передышки и более удачного входа в захват... Живой картиной в бутылочной зелени, сплетение мышц, тел перенапряжённых... Мигрирует в зеркале жёлто-зелёная линза, и мелькают вместо скульптурных мышц сжатые губы, капельки пота на лбу, на плече... И снова картина в целом... Зритель лениво тянет руку, сосед вытаскивает из широкого рукава бутылочку, не забыв первым приложиться... Что они пили? Это их дело. Густав не любопытствовал. Хан-Марик единственный, из чьих рук взял бы коктейль, учёный уже, после Файф...
Ковры у него в шатре, как медные шкуры на вид. Мохнатые. Бесподобно мягкие. Подушки зелёные. Лал Пурпурный в бронзовой короне... Бронзовый, зеленоватый постамент, смуглые тела... Красота. Тихие разговоры.
Рывок на пирамидке... Оба смуглые. У одного заломлена рука. Так он не вырвется, но и не задохнётся... У второго свободна одна... Болевой... Измором... Зрители лениво переговаривались, глядя в огромное зеркало потолка. И если там вдруг встречались взглядом с одним из борцов, то отводили глаза. Усталым борцом. Хорошим борцом. Бой четвёртый, решающий. Против него был Шаман, так что перспективы ясны...
Густав выходил проведать свой "аквариум" по соседству и, вернувшись, присел скромненько, как не хозяин, у входа. Отменный ковёр... Сам выбирал. Сам перекрасить просил. Медь - в честь его ярь-медянки... Ветрено снаружи, с рыночного ряда летит пыль, а длинный ворс блистает чистым красным металлом и ногами ничуть не примят. "Всем грабежам грабёж, Гутка... Славно оказывается как, быть богатым! И отомщённым - неплохо. Правда, галло? Да откуда вам знать!.."
Больше народа, чем в прошлые дни. Обожали Шамана, пришли ради него. Интересно наблюдать...
Те, что по случаю, из любопытства решились заплатить за дорогое зрелище жестокой игры, они так небрежно держаться. Разговоры погромче, и о посторонних вещах. О Лале призовом, о Лалах вообще... Часто тягают соломки, бесплатно выставленное угощение. Если и обсуждают схватку, те, глянув искоса, те вообще смотрят лишь потолок...
Кто тут ошивается с правого, те ровно сидят. Группами, шёпот пробегает среди всех групп одновременно, когда на пирамидке и в самом деле что-то произошло. Кто ради Шамана, сидят поближе.
Всю жизнь проведшие в борцовских рядах, под конец карьеры редко практикующие бойцы, занимающиеся подопечными, богатеющие с них, те по стенкам сидят. Они тут - на филиале правого крыла. Не покидают его и во сне, наверное. Молчаливые. Пьют? Кажется, да... Но только принесённое с собой. И ничего, ровно ничего не выражают их лица.
С левого крыла борцов не было.
"Какие отрешённые лица... Неподвижные... День-деньской, так можно устать не хуже двоих на пирамидке. И не скажешь из публики, кто смотрит сначала, которые только пришли... Ни одного знакомца, не знаю их вообще... Оп-паньки?.."
Тяжёлая, тёмная коса в четыре пряди между лопаток лежащая на широкой спине колыхнулась ожившей отододи. Зритель обернулся... "Мы умеем читать мысли? Приборчик имеется какой?.." И Густав кивнул Карату. Биг-Фазан не мог пройти мимо подобного новшества Южного Рынка. Идеей и антуражем, оригинальной формой для старых злых поединков Густав ему угодил. За полуулыбкой, не сходящей в сумраке с лица, за прищуром теплилась мысль, что поучаствовать он бы не прочь...
А Густав, между прочим, буквально сегодня утром, после того, как отправил Марика и перед тем, как к игровым шатрам пыльный ряд перейти, выслушал много интересного от Господина Сомы... Разговорил, умаслил... Выпытал у него историю Биг-Фазана, забытого к настоящему времени, свирепого разбоя. Впечатлился. "Сюрприз тебе будет, Шаман! Так мы с тобой и сочтёмся. За службу..."
Карат кивнув, продолжил смотреть. Сложно сказать, что привлекало его больше, жажда вспомнить прошлое или
