переправимся. Дома расскажу. Там есть кой-чего попить и рябина морозная. И превращать оттуда удобнее начинать, наверно...
Гладь тугого, медлительного течения заворожила гостя. Клоку всё нравилось в этом мире. Нравилась и сама возможность побыть чьим-то гостем. Быть полезным. Полная противоположность его жизни, его веселью. Всё мочь, ни о чём не заботиться. Разглядывать чужой мир... Это многое значит для хищника!.. Носиться по нему, замирать пред ним, принюхиваться, прислушиваться!.. Не оглядываясь, доверяя, потому что поздно уже не доверять!.. Хотя... По другой причине. Он снежен и складен, и дружествен, а красота - безобманна. Раскаянье было чуждо ему, слишком поверхностному и беспечному. Хищник не корил себя за злую игру, за риск уничтожить и создателя и, неизбежно - столь симпатичное пространство. Напротив, он радовался моменту, когда, разозлив, удержал его на краю. «Молодец, Клок, среагировал! Ай да я!..» Завидной лёгкости характер.
- Ну, и как перейти? - осведомился он наконец, заметив плоские, группами плывущие, льдины, что показались на излучине. - Перепрыгивать по ним, что ли?
- Ни-ни!.. Антураж. Ледоход тоже Там.
- Механика где-то на берегу, угадал? Наступишь в определённом месте, и появится мост?
- Техно в пейзаже?! Было бы пошло, не находишь? Приглядись, Клок. Ничего странного не замечаешь в течении? Некоего изъяна, чего не хватает?
Клок подумал, но не уловил.
А Рута имел в виду следующее. Чем ближе к центру мира, тем ярче полыхало северное сияние. И ниже над снегами. За рекой оно практически лежало на крыше дома. На светло-зелёном, размытом фоне его ажурное ограждение плоской крыши, как прорисованное тушью, красовалось венцом. Но воды реки катились - непроглядны. Ни блика, ни отражения.
- Немного подождём.
Рута смотрел вниз по течению. Оттуда, наплывая на льдины переходами света от бледно-голубого до пронзительной зелени, - перезеленил всё-таки, по траве скучал что ли?! - начала приближаться отражённая лишь в них полоса северного сияния. Непрерывно меняющим цвета шёлковым флагом оно накатывалось на льдины и заснеженный берег. Уже лёд вышел за пределы его, скрылся за поворотом. Флаг изгибался, колыхался и плыл против течения. Достиг ожидающих "на причале". Шёлковой дорожкой лёг под босыми ногами.
- Ну как, - спросил Рута, - мостик мне удался?
- Это?! Мы сможем перейти по сиянию, по воде?..
- Проверь! А то скоро двинется дальше, придётся ждать.
Мурашки по коже... Неуверенно Клок наступил в зелёно-голубой, зыбкий блик на чёрной воде. Стопа погрузилась, как в ковёр с густым ворсом. Сделал пару шагов и обернулся:
- Слушай, давай махнёмся мирами?!
- Ха-ха. А впрочем... Если Дрёма в итоге начнёт эксплуатировать тебя, а я буду издеваться над похищенными?.. Воля... Ловушки в колодце... Здесь есть над чем подумать!
- По рукам?
- Мечтай!
Широкий флаг отражённого северного сияния раскатанной, дворцовой дорожкой стелился, вился, как на ветру. Изгибался по водной глади, поворачивал широкими петлями. Следуя им, парни не сразу пересекли реку, успели полюбоваться берегами, покатыми снежными горами, абрисами сосен на вершинах. Выше по течению сошли.
Оказались практически у самого дома, перед аркой калитки, среди высоких сугробов искрящегося голубоватого снега. Непростого...
За ней, за калиткой, Рута несколько разнообразил свой зимний мир. Внешне те же, пушистые сугробы... Но при попытке взять в руку, слепить снежок, поднимаешь не пригоршню снега, а в одном случае тончайшие первоцветы. Истончаясь, розовея, они исчезают в руках... В другом случае - махровый, белый пион. Как заиндевелый при первых заморозках, ещё не смявших его. Лепестки прибывают, пока цветок не сделается простым снежным шаром. И не обязательно снежок брать, если пнуть, сугробы разлетаются так же... Обнаружив этот маленький изыск, Клок застонал от зависти. Рута решил утешить его:
- Дроиды снисходительные, пустяк ведь! Да, вынести за раму его нельзя, но, если хочешь, я сделаю что-то подобное и в твоём мире. Напридумывай, чего хочешь, пока.
- Я придумывал... Да всё не то, не о том... Ты не злишься? Мне жаль, правда...
- Забудь.
В доме горел камин. Рута выглянул в невысокое окошко. Звёзды.
- Сейчас действительно ночь, - констатировал он, - долго шли. Днём будет день... Удивил, да?!
Мороженой рябиной, кистями и россыпью был завален деревянный, без скатерти стол. Ягоды хрустели льдинками на зубах, горчили и отдавали маленькую сладость. И неуловимо пахли морем. Это шло к ним. Хозяин мира разлил по пузатым, как бочонки, кружкам Впечатление неразбавленное и не переделанное, древнее. Плохо понятное, то есть. Выпили. Обсудили сохранённую в нём механику эпохи до дроидов. Примитивную, загадочную. Борец с хулиганом... Тем охотнее технику обсуждали, что мало-мальски не разбирались в ней, в оружии разве!..
На самом деле, Впечатление донесло лирику той эпохи. Суровых земель исчезнувших времён и континентов... С каждым глотком раскрывалась чужая ночь... Тишина. Огромность горизонта. Стройка. Огромная и отдалённая. Звенящая тишь. Вжик, вжик, режут её, смыкающуюся тишину, редкие машины на шоссе. Мимо. Прочь, все мимо. Прожектора и подъёмные краны на фоне полной, восходящей луны... Со стрелами, развёрнутыми хаотично. Пять возвышаются над остальными - развёрнутые к жёлтой луне... Железная толпа, замершая до рассвета, где каждый сам по себе. Не дроиды, не роботы даже. Однако... Им же не холодно?.. Однако имелось выражение в них. Общее, личное... Человеческое? Одинокое?.. Подъёмные краны, смотрящие на полную луну… В будущие дроидские черты не перейдёт оно. Да и в полудроидские. Останется там, их кранам, машинам и людям, останется под их зимней луной.
Индустриальный, пустынный пейзаж допив, Клок привалился к сене у каминной решётки, уйдя от стола. Ноги вытянул, благодать. Снег не морозил, огонь не обжигает...
- Рута, а как ты думаешь, этот охотник, Густав... - начал было он.
- Кем бы он ни был, не хочу говорить о нём здесь.
- Согласен. Так, где он, твой камешек? Лал?..
- Ах, да! - засмеялся Рута. - Я забыл! Дрёма стал бы первым дроидом на свете, прекращённым не за любимчика, а за драку с человеком! Он бы не понял, хоть век я клянись, забывчивости подобного, космического масштаба! А я отвлекаюсь здесь... В общем, так сделай: речку не надо совсем, от входа ёлки, сосны... Поплотней, узкой полосой, что станется. Ну, и дом, как сейчас, поближе к центру. Хотя, какой это будет центр... На бережку, на краю, в общем. Сияние по сторонам и по максимуму наверх. Ну, и снег смести... Как-то так... Много двигать. Сделаешь?
- Провалиться мне в бездны морские, ты о чём?! Я, конечно, подвигаю, как скажешь, но - зачем? Мир отличен! И какое отношение передвижки имеют к камню и дроиду?
- Лал освободится. Станет видим целиком. Контактная плоскость, панель доступа.
Клок энергично потряс головой, смешным, чёрным хохолком на макушке.
- Ты под ноги смотрел? - спросил Рута. - Ну, хоть раз, когда шлёпнулся?
- Ага.
- И что увидел?
- Лёд.
- Лал! Это и есть Лал, вместо земли.
- А?.. О... Ого... Но, Рута... Лалы с кулак размером. И они ярко красные.
- Человеческие, да. Которыми, я слышал, можно делать из вещи изображение, а из него - вещь. А чисто дроидский Лал - чисто голубой. Он покрупнее пурпурных! Их инструмент для них же.
- Рута... Ты разыгрываешь меня с самого начала? Мы - в Собственном Мире, так? Откуда?! Ты что ли сделал?..
- Я. По чертежам.
- Земля твоего мира - огромный кристалл?.. Инструмент дроидов?! И что им делают?
- Дроидов же. Лазурный, дроидский Лал.
- Ты брешешь!
Но поверить пришлось.
Клок выбежал из дома. За порогом светало. Распинал между сугробов снег до аквамариновой голуби льда. Первоцветы, исчезающие на лету, с розоватыми уголками лепестков, с запахом обещанной весны, шарики заиндевелых пионов... Упал и уставился в прозрачную, стеклянную глубину. "Светлая... От чего ж она светлая, если не..."
По завершении трудов увидит Лазурный Лал во всей красе. Гранёный, как для перстня, несчётным количеством граней, перевёрнутой пирамидой с идеальным зеркалом наверху. Нацеленный к далёкому-придалёкому континенту, к сердцевине Морской Звезды, Архи-Саду, сквозь землю, сквозь Синие Скалы на противоположной стороне земли... Единственно верное для рабочего инструмента направление.
Клок лежал на животе, на иллюзорной, возносившей его прохладе снега, и смотрел туда, в расчищенное окошечко. Огранка раскрывалась навстречу. Голубые, лазурные, синеющие с глубиной лучи, ультрамариновые, индиго, в точку сходились, лучились и приглашали... Манящие, как небо вверху, головокружительные, как небо под ногами, зияющий обрыв. "Лазурный... Дроидский... С ума сойти!.." Вернулся рассеянный, погружённый в себя.
- Мне, это, надо сосредоточиться... Я не такой уж злодей, из похищенных мало что сделал, обычно они для меня, я придумывал, а руками давно не делал, чтоб в голове держать, не промахиваться... Дай вон, мебель подвигаю, тренировки ради...
- Ты ветер сделай, - посоветовал Рута, - как я у тебя. С бурями легко, они много для чего подходят. Аккуратно. Если исходную площадку и конечную видеть глазами, буря падёт туда, куда надо. Как-бы падает. Уж всяко проще, чем изучать предмет и воссоздавать сызнова, на новом месте.
- Да... Ветер, да... Как же ты его делал?.. Лал? Интересовался дроидами?
- Да разве Восходящий знает, что время его при дроиде ограничено? Кто интересуется тем, что всегда с тобой? Нет, конечно. У меня был голографический чертёж. Делся куда-то... Хотел бы знать, куда?.. Он прямо весь такой... Век смотреть можно! Раскрывается последовательно... Где волны набегают, так можно долго стоять, они одинаковые ведь, ничего кроме них и не происходит, а стоять можно вечно... Представление ни про что... Как самая прекрасная танцовщица на Мелоди, когда знает, что звезда, звёздочка в эту ночь. Чувствует… Она тихо преступает, чуть-чуть кружится, а можно всю ночь смотреть... Этот чертёж я помнил от и до, назубок знал, и без голограммы воплотил бы, теперь уже нет, тогда - легко. Я закрывал глаза и видел его, и он не мешал мне спать, наоборот. Дрёма, мой приятель, дроид больше твоего удивился, когда я ему чертёж показал...
- Ох, Рута, нереально звучит, немыслимо!.. Ладно, я начинаю с краёв...
На день хватило ему работы. Благодаря в первую очередь исключительной бережности его в обращении с чужим Собственным Миром. Опасению утратить какую-нибудь деталь, желанию сохранить, насколько возможно, и ландшафты. Не добавлял от себя. Реку уничтожил, скрепя сердце, преобразил тугую гладь в туман, растворившийся над руслом, над лазурным кольцом... Увидел и досада покинула его. И подспудные сомнения. Всё правильно. Дом переместил в последнюю очередь. Он ещё стоял посреди белой равнины, без готики елей, причудливых сосен, холмов, смещённых к краям... Передвинул ловко, навострился. Финальная буря разметала снег, застив небо и землю куда дольше, чем требовалось, Клоку было любопытно и страшно взглянуть. Рута оставался в доме. Клок рядом, то есть на зеркале Лала, посреди пурги. Утихла... Стараясь не всматриваться в бездну под ногами, Клок, босыми ногами скользя, добрёл к домику, по Лалу идти казалось ему святотатством. Освобождённый Лал утратил зелень аквамарина, лазурный, небесный... Дело сделано.
В лесу за домом вечная ночь. Настоящий вечер над Лазурным Лалом, над озёрной голубизной...
