- Иванов! Где этот сукин сын?!! – разносится по коридорам бас командора Ковчега, Большакова Олега Григорьевича.
Ковчег – это огромная, многоуровневая, замкнутая экосистема, блуждающая в космосе сотни, а может и тысячи условных лет. Это был их дом, другого они не знали. Многие из них были рождены от женщины, другие получены искусственным путем. Но несмотря на генную инженерию и клонирование, население мегасистемы катастрофически уменьшалось. Пришлось заблокировать большинство уровней, чтобы не пасть под натиск дикой природы. Пришла пора подобрать планету, куда можно сбросить этот балласт флоры и фауны, оставив для очередного размножения лишь заповедные отсеки. А главное, на корабле не осталось ни одной особи женского рода. Ну перестали рождаться девочки. И вот, как только по сохранившимся ДНК удалось клонировать взрослую особь, как она куда-то пропадает. И что подозрительно куда-то исчезает эта головная боль – младший научный сотрудник Иванов.
«Да, людей мало, но с ним придется расстаться», - подумал Большаков, а вслух прорычал: «Ну где эта сволочь?»
- Он на нулевом уровне, - раздался вкрадчивый голос.
Большаков вздрогнул от неожиданности, это, как всегда, непонятно откуда, материализовался его помощник, он же генеральный лоцман, маршал, магистр всех степеней и кто-то там еще, короче старпом Блис. Весь какой-то остроугольный: острые нос, кончики ушей, козлиная бородка и даже форма головы. Сумел, благодаря своей исполнительности и вездесущности дослужиться от младшего референта до второго человека на корабле.
- Нулевой уровень заблокирован, там же болота со всякими тварями, - возразил командор.
- Да, но перед загерметизированным входом, осталась небольшая каюта, бывшая лифтерная.
Командор быстрым шагом направился к лифту, за ним старпом и два стража. Все в белых одеяниях. Лифт еще не доехал до отметки «ноль», а все уже слышали женские стоны.
- Приготовить оружие, - скомандовал старпом стражам, - он ее пытает.
Стражи выхватили из ножен жезлы, бьющие парализующим разрядом на расстояние 5 метров.
- Отставить, - распорядился Большаков.
В лифтерной из мебели стоял только большой стол, обитый зеленым сукном. Стол был с бортиками и лузами по углам. В лузах имелись белые, костяные шары. Непонятно, что с этой мебелью делали люди в древности, но сейчас посреди стола лежала обнаженная, недавно клонированная особь. Она, томно улыбаясь, одной рукой поглаживала свою грудь, а второй рукой манила к себе, вошедшего первым Большакова. Рядом, в наполовину спущенных брюках, прыгал на одной ноге Иванов, пытаясь второй ногой попасть в штанину. Наконец, справившись с этой задачей, он выпрямился, пригладил щегольские бакенбарды и отрапортовал:
- Господин Командор! Разрешите доложить о проведенном практическом эксперименте.
- Под арест его, - отдал Командор приказ старпому, развернулся и вышел, едва не наступив на прошмыгнувшую крысу.
*** *** ***
Командор сидел в штаб-каюте и теребя окладистую седую бородку, анализировал события последнего времени. Он думал, почему вдруг в Высшем Совете, где все всегда были единомышленники, начались раздоры. Каждый стал тянуть одеяло на себя, требовать льгот, выдумывать глупые законы. Заниматься вопросами жизнедеятельности стало невозможно. Возник дефицит продовольствия, хотя ресурсов для его производства более чем достаточно. Все население Ковчега, а это почти полторы тысячи человек, стало спустя рукава выполнять свои обязанности по жизнеобеспечению себя самих же.
Значит он правильно поступил, распустив Высший Совет, взяв все правление в свои руки. Но тут же появились сепаратисты, требующие для своей автономии семь уровней. Причем уровней, владея которыми, можно перекрыть кислород всему Ковчегу. В самом прямом смысле! А тут еще Иванов со своими выходками! Талантливый, работоспособный, мог бы быть магистром всех наук. Любое дело до конца доведет, а потом полученный результат так лихо и весело использует, что убить его хочется.
Размышления прервал стук в дверь. Вошел начальник стражи, на нем белая униформа, как у всей команды. В руках жезл-посох, бьющий до 50 метров. Густые черные брови озабоченно сдвинуты на тонкой переносице.
- Разрешите доложить, господин Командор.
- Присядь, Камень. – Большаков указал на кресло, оглядывая статную мускулистую фигуру своего надежного сподвижника.
Камнем он назвал его много лет назад за твердость духа и веру в его, Большакова, правое дело. И именно Камень, быстро и без насилия, выполнил решение о роспуске Высшего Совета.
- Докладывай.
- Олег Григорьевич, мы выследили главаря сепаратистов Даджжаля. Он был на 13 уровне, в служебном отсеке. Но магистр Блис, под предлогом проверки информации, запретил операцию по его захвату. А через пять минут разрешил, но за эти пять минут мы запеленговали нерасшифрованный сигнал. А вы знаете, что вся аудио- и видеосвязь запрещены спорным, но все же законом о защите частной жизни. Разрешение имеете лишь вы, стража и Блис. Посылали ли вы какой-нибудь сигнал?
- Нет.
- И я нет. Но после сигнала Даджжаль покинул 13 уровень, предположительно по техническим коммуникациям.
Большаков в волнении привстал:
- Ты считаешь, Блис его предупредил?
- Не знаю, это мог быть несанкционированный выход в эфир.
Большаков присел, нахмурившись, и озабоченно поинтересовался:
- У кого-то могут быть незарегистрированные передатчики?
- Маловероятно, но вполне допустимо, - ответил Камень и достал из кармана зазвонивший видеофон. Выслушал доклад, появившегося на дисплее своего заместителя Савла, отключил связь и доложил уже официальным тоном:
- Господин Командор, сепаратисты нарушили закон о запрете на индивидуальное оружие. Только что стража захватила кузницу по изготовлению ножей. Разрешите идти.
- Вот сукины дети! – Командор опять привстал. – Ковчег своим вооружением любую планету на астероиды порвет. А они изнутри надумали друг дружку ножами резать. Придется видимо отменять мораторий на смертную кару. Ладно, иди. Мне еще надо координаты дальнейшего маршрута сверить.
*** *** ***
Арестом Иванова не удивишь. Подумаешь – арест! Сидел он и за изготовление табака из конопли и за домашнее виноделие. Но камерой его была благоустроенная одиночная каюта с компьютером, с возможностью заниматься научной работой. А сейчас Блис вел его в общий острог, где сидели с дюжину схваченных повстанцев. А с ними шутки плохи. На возмущения Иванова, что это мол произвол и нарушение прав человека, Блис не реагировал, только криво усмехался. И тут Иванову, как стукнуло в голову, а ведь и раньше его арестовывали не без участия Блиса. Как бы не хотелось в этом признаваться, но идею курения конопли, а потом и идею изобретения ускорителя брожения виноматериалов ему подкинул Блис. Ненавязчиво, не советуя, а как бы случайно обмолвившись. Так, ненароком, что казалось будто ты сам это задумал.
Толчок в спину и Иванов в камере. Сзади, со скрипом захлопнулась тяжелая, железная дверь. Новоиспеченный узник огляделся. Сбоку от входа из-за занавески виднелся унитаз, забетонированный в пол. Напротив, в углу стоял умывальник с одной кнопкой, значит вода только холодная. Возле умывальника с десяток тазиков и ведер с перезрелыми и даже начавшими портиться мелкими яблоками. Ну да, сейчас урожай, девать их некуда. Видимо это единственная еда для заключенных. Далее, друг напротив друга – шесть двухъярусных коек. На потолке лампы дневного света. Арестанты все в черных одеждах. Не потому что их здесь так одели. Просто сепаратисты таким образом решили отличаться от команды, носящей белые одежды. Кто-то из них валялся на койке, кто-то играл в зернь, бросая кости. Но все с любопытством уставились на вошедшего. Четверо подошли поближе и один из них с шрамом на щеке показался очень знакомым.
- А теперь слушайте сюда! – Иванов сам удивился своему совершенно спокойному и властному тону:
- Я тайный агент Даджжаля в команде Большакова и именно благодаря моим донесениям стражам не удается задушить наше дело.
- Что уставился, Рыжий? – Невозмутимо продолжал свою отчаянную игру Иванов, - Если есть сомнения, их можно проверить и позднее. А сейчас я предлагаю устроить настоящий праздник. Мы выдавим сок из ваших яблок, доведем его до брожения. Полагаю, с этим процессом вы знакомы. Но только мой напиток дойдет до кондиции уже через час. И это не все. Есть лампы, есть электричество, я смогу к нему подключиться. Мы будем выпаривать полученный напиток, собирая с помощью этих тазиков конденсат. Жидкость, которая у нас получится, можно будет даже поджечь, но ее можно и пить. И результат от одного глотка, обещаю, будет сногсшибательный, вы такого не пробовали. Ну что? Никто не возражает против настоящего праздника?
Пока он говорил свою пламенную речь, его уже никто никуда не тащил. Заявление, насчет тайного агента требовало проверки, а значит и времени. Но праздник-то обещан прямо сейчас. А однообразие камеры уже достало.
- А ты не звездишь? – спросил, сомневаясь во всем услышанном, Рыжий, - И сможешь ли сделать все, че нам тут напроецировал?
- Он сможет, - вмешался, стоявший в стороне Шрам, - десять условных лет назад я работал с ним , в ныне прикрытой лаборатории по мутации и скрещиванию живых организмов под руководством биохимика Морбиоза.
Иванов вспомнил этого лаборанта. Сообразительный малый, но абсолютно не сведущий в вопросах, которыми они занимались. Непонятно, зачем Блис пристроил его в эту закрытую лабораторию с ее небезопасными экспериментами. И шрам он получил от когтя одного из мутантов, когда в одиночку и без допуска ходил в запрещенный отсек. А вот Морбиоз даже не биохимик, а настоящий алхимик. Все философский камень ищет.
- Ладно, говори че делать, чтоб быстрей было, - прервал его мысли Рыжий и добавил:
- А спать все равно на полу будешь, свободных мест нет.
«До сна еще дожить надо, главное что я не выложил из кармана пакетик с порошковым катализатором брожения. И лишь бы его хватило» - подумал Иванов, а вслух уже командным голосом:
- Тазы с фруктами на середину!
И работа закипела. Закипела в прямом смысле. Перегонный аппарат из комбинации тазиков не подвел. Ускорителя брожения хватило. От исходящих паров камера наполнилась дурманом. А когда со страхом и сомнением были сделаны первые глотки огненной воды и все почувствовали себя и сильными, и смелыми, и каждый умней другого… Вот тут аппарат уже не успевал выдавать готовую продукцию. Желание выпить шло впереди. Камера гудела, плясала и пела. Все одновременно рассказывали что-то и при этом никто никого не слушал. Захмелевший Иванов успел и на руках побороться и даже выиграть в зернь черную куртку. И никто не мешал веселью, надзирателей как-будто и не было. Так что и помощи от них ожидать нечего. А Рыжий все-таки подпортил настроение. Проговорился, что ему скоро на допрос и там он точно узнает, что за агента к ним подсадили. «Допрашиваемый узнает информацию у допрашивающего. Странно».
А вакханалия не спеша финишировала. Доблестные повстанцы спят. Кто поперек кровати, кто ногами на подушке. Возле перевернутых пустых тазиков храпит Рыжий, вытянувшись на заплеванном полу. Действительно одного койко-места не хватает. И только двое на соседних лежанках еще ведут
