Скоро утро. И надо бы, вроде бы спать.
Муза мучает лиру, ругается скверно.
Намекает на то, что вообще-то кровать,
Это вовсе не просто предмет интерьера.
Скандальность муз отмечают многие авторы. И удивляться не приходится. Муза нынче – плоть от плоти обычной земной женщины. Не совсем уравновешенной, даже нервозной, что объясняется то ли неустроенностью её быта, то ли отсутствием
Капризная какая Муза стала!
А раньше было, только свистни - прилетала!
Толкала мысли и идеи до полночи,
Пока руке писать не станет мочи.
Строчила в ухо, что твой пулемёт,
Писалось дни и ночи напролёт.
(СИРена, «Капризная Муза»)
У Автора СИРена (вдруг кому-то будет
Мой Муз опять меня покинул,
В деревню к бабке умотал.
Пропал к писательству враз стимул,
К нулю упал потенциал.
(СИРена)
А у другого Автора с идентификацией дела обстоят сложнее:
Намедни муза посетила,
Бесцеремонно влезла в холодильник,
Всю водку выжрала, ушла...
А может быть, не муза то была?
(KiRiL, 07.04.03)*
Подтверждения тому, что Муза уже как будто и не Муза вовсе, а «смешная тётка» с замашками тунеядствующего и склонного к насилию дядьки, находим в шутливых строках:
Не знаю я иного груза,
И сил ругаться больше нет.
Когда смешная тётка--МУЗА,
Ко мне приходит на обед.
Нажрётся, поглядит с прищуром
(Ну как так можно обнаглеть).
ПРомолвит "Алес перекуру!"
И ну меня везде иметь!
Я и ментов позвать пытался,
Звонил пожарным в прошлый раз...
И так, ребята, настрадался,
Пока не спас меня ПЕГАС.
(Слава)
С ужасной
О, моя несравненная муза!
Как найти для тебя мне слова?
Не хочу для тебя быть обузой
И могу обьяснить я "pourquoi". (почему)
Пела ты мне свои серенады.
Твой фальцет до печёнки проник.
Ранить сердце Гусара не надо.
Звон клинка лучше всякой "musique". (музыки)
(Владимир Форточкин)
Фальце́т (итал. falsetto от falso (итал.) — ложный) или фисту́ла — верхний головной регистр мужского певческого голоса, беден обертонами...
Поэты! Вы Музам не верьте,
они - прагматичные курвы,
им побоку ваше бессмертье,
нужда в вас, как правило, шкурна...
(Валерий Цыбуленко
27.02.2014, из заметки)
Случается, Муза становится некоей альтернативой алкоголю и скуке. Объединившись с
Когда, хоть тресни, рифма не идет,
И алкоголь не греет мозг и пузо,
А скука мне зевотой сводит рот –
Тогда к себе я призываю музу.
Ее я громко кличу в тишине:
«Явись, о Муза, разгоняя тени,
Свой дивный лик для лобызанья мне
Подставь и сядь ко мне ты на колени!
Со мной, о Муза, ты не знай стыда,
И распустись, подобно дивной розе,
Дождемся мы прекрасного плода
В стихах, а также, может быть, и в прозе!»
(Вредный Хрыч)
Сначала цитата для освежения в памяти прелестного образа:
«Муза – существо божественного происхождения, она пришла из вечности, не знающей таких земных условностей, как прошлое, настоящее и будущее; она подобна шестикрылому серафиму»**.
А теперь – стихи Евгения Баратынского с обещанной
Не ослеплен я музою моею:
Красавицей ее не назовут,
И юноши, узрев ее, за нею
Влюбленною толпой не побегут.
Приманивать изысканным убором,
Игрою глаз, блестящим разговором
Ни склонности у ней, ни дара нет;
Но поражен бывает мельком свет
Ее лица необщим выраженьем,
Ее речей спокойной простотой;
И он, скорей чем едким осужденьем,
Ее почтит небрежной похвалой.
(«Небрежная похвала»)
Практически вторит классику современный Автор:
явись, прелестная Мечта,
очей тоскующих отрада!
Ты в дар мне музою дана,
как Фебом, – гордая жена,
незаслужённая награда!
(Растиньяк Лиром)
Неоднозначность образа Музы отмечалась и во времена оные:
О муза нищая, влюбленная в чертоги!
Когда Январь опять освободит Борей,
В те черные часы безрадостных ночей
Чем посиневшие свои согреешь ноги?
(Шарль Бодлер, «Продажная муза»)
Переменчивый характер капризной и ветреной Музы, покидающей поэта по собственному желанию, обращал на себя внимание издавна:
В младенчестве моем она меня любила
И семиствольную цевницу мне вручила.
Она внимала мне с улыбкой — и слегка,
По звонким скважинам пустого тростника,
Уже наигрывал я слабыми перстами
И гимны важные, внушенные богами,
И песни мирные фригийских пастухов.
(А. С. Пушкин, «Муза»)
Удивительно тонко смешаны краски поэтом прошлого:
Да, зрелость живописна, спору нет:
лист виноградный, груша, пол-арбуза
и – мастерства предел – прозрачный свет.
Мне холодно. Ведь это осень, муза.
(1929, Берлин
Набоков Владимир)
Неким напоминанием устаревших «правильных» взглядов звучит с винилового диска голос Эдуарда Асадова:
И, на ветер усевшись лихо,
Муза, снова влетев в окно,
Улыбнувшись, сказало тихо:
– Мне ж смотреть на тебя смешно:
Ждёшь ты Музу душой тщеславною
И не ведаешь, вот беда,
Что ведь муза-то, может, главная,
Твоя нежная, твоя славная –
Та, что рядом с тобой всегда! –
Жаль, что те, кто стихи слагают,
Строят верфи и города,
Муз, что души их согревают,
Как ни странно, не замечают
В доме собственном никогда…
Неуловимую притягательность и порой недоступность демонстрирует Муза. И становится немного
И как вначале – в музыке и сини
С пучком колючек воронцов полыни
Она прошла ничем не выражая
Божественного отвращенья к миру
И было мне дано (ему – Сапгиру)
Понять что муза не моя – чужая
(Генрих Сапгир, «Муза»)
