У МАГАЗИНА.
Конец августа. Воскресное прохладное утро. Половина восьмого. Туман еще полностью не рассеялся, и солнышко неярким пятном пробивалось сквозь него. Около одноэтажного крашеного в синий цвет продмага, стоящего в стороне от дороги, двое пожилых мужчин ждут открытия. Со всех улиц к магазину, позевывая, по одному подходят еще не очнувшиеся ото сна молодые девушки и девочки, не торопясь идут пожилые женщины в вязаных кофточках с корзинами, сумками и авоськами. От дороги по узким тропинкам, боясь промочить ноги в густой травяной росе, они осторожно стекаются на вытоптанную площадку перед крыльцом. На соседних тополях с пожухлыми листьями, громко каркают вороны, летают галки. Голуби гулькая трясут головами, снуют около крыльца, ждут от людей крошек хлеба или зерна. Воробьи мелкими стайками чирикают по кустам акаций.
-Сколько времени?- обратился к своему товарищу невысокий, темноволосый с проседью и учительской бородкой Степан Иванович.
- Без пятнадцати,- ответил, моргая, Федор, худощавый мужчина, такого же роста, почти весь седой, но моложе учителя.
-Гляди, опять эти собираются,- указал бородкой в сторону кустов персидской сирени Степан Иванович. Федор поправил серую бейсболку, медленно повернул голову и увидел троих мужиков разного возраста одинаково помятых, с опухшими веками, загорелыми небритыми щеками, съежившихся от утренней свежести.
-А, знакомые все лица, - неприязненно ответил Федор, узнав их.
К приятелям подошел Шурик, худощавый парень лет около тридцати, в темном пиджаке поверх синего спортивного костюма. Все в поселке его звали «Шурик» за легкий, незлобивый нрав. Он поздоровался и спросил тихим извиняющимся голосом: «Мелочишки копеек сорок не найдется? Взаймы». Узкое, костлявое лицо его выражало нетерпеливую надежду.
-А что так? – спросил Степан Иванович и колючий взгляд его вцепился в Шурика.
-Да вот вчера попировали с одним дружком. Вина взяли. Потом, как водится, насобирали на водку и набрались. Тяжко теперь, опохмелиться бы надо. Дайте хоть копеек тридцать,- приплясывая на месте от нетерпения, попросил он. Федор, приходившийся ему дальним родственником, пошарил в карманах, достал рубль и сказал с сочувствием: « Держи, Шурик, полечись».
- Ух, спасибо дядя Федя!- обрадовался Шурик. По- приятельски хлопнул его по плечу и тут же легкой походкой направился к мужикам, которых набралось уже около десятка человек. Они обсуждали глухими, сиплыми голосами вчерашнюю попойку.
-Привет, мужики,- шумно приблизился он к ним. Те наперебой, без особой охоты, вяло поздоровались с ним.
-Молодые ведь среди них есть,- глядя вслед Шурику, с огорчением сказал Степан Иванович и отвернулся. В толпе женщин около крыльца, которые закупали продукты на несколько дней, хозяйственных мужчин, вроде двух приятелей, было совсем мало.
-Сколько осталось то?- громко спросила одна старушка у всей толпы.
-Пять минут,- ответила высокая с выгоревшими русыми волосами в косичку и белесыми бровями голубоглазая молодая женщина, на которую оба приятеля изредка, украдкой бросали любопытные взгляды.
-А у меня без семи,- сказала толстая бабушка в белом платке.
-Да я вот в шесть утра по радио сверяла,- ответила ей красавица.
Степан Иванович глядя больше на молодую женщину, громко, чтобы все услышали, с иронией сказал: «Смотри, не смотри, а у продавцов всегда самое точное время». Блондинка одобрительно посмотрела на него, понимающе улыбнулась и поддержала: «Это уж точно, у них всегда самое правильное время».
А Степан Иванович уже говорил Федору: «Два дня назад Ивана Васильевича хоронили, видел, нет»?
- Это, которого?
-А что начальником милиции раньше работал.
-Ну, а как же , знаю,- заморгал Федор,- добрый был старик.
-86 лет прожил,- Степан Иванович посмотрел на часы,- три войны прошел, крепок был мужик.
-Да, да ,- закивал головой Федр соглашаясь с приятелем и снова заморгал. Он когда молчал то все нормально, а когда начинал говорить, то моргал.
-А эти то, не проживут столько,- Степан Иванович мотнул головой в сторону алкоголиков, которые в это время складывались на выпивку. Федор согласно закивал седой головой, глядя себе под ноги.
-Я вот недавно в газете «Сельская жизнь» читал. В стране за один день более десяти тысяч детей рождается. А у нас в районе около шестнадцати тысяч населения проживает. Получается, как день, так почти целый район родится,- с улыбкой сказал Степан Иванович. Посмотрел на часы, мельком глянул в сторону магазина и на белокурую красавицу, которая вызывающе стояла в одном легком платье со слегка расстегнутым воротом, зная, что нравиться мужчинам. «Эх, где мои двадцать лет»?- подумал он, задерживая взгляд на ее груди, и вспомнил народную поговорку: седина в бороду, бес в ребро.
-Ну, уж пора бы открывать,- посмотрел на свои часы Федор и тут же с иронией добавил,- ах, да у них же самое точное время. Помолчали. Степан Иванович снова начал говорить: «Учил всю жизнь ребят математике: А плюс Б, учил, а кому это надо. Вон Петька, мой ученик, в столовой конюхом работает без высшего образования, а голова умная. У меня в школе зарплата сто двадцать рублей. Девяносто уходит на питание и на все другое остается тридцать рублей. А у него. Девяносто рублей за конюха, полставки грузчика и тоже сто двадцать. Но он питается в столовой всего за двадцать пять рублей, как свой работник. На все другое у него остается сто рублей. Каково, а. Алгебру да тригонометрию он давно забыл. Вот такая арифметика в жизни получается».
-Да уж, арифметика,- согласился с ним Федор, моргая.
Дверь магазина со скрипом отворилась. Мятая компания торопливо бросилась вперед, все посторонились потому, как были уже с ними стычки – страшен и беспощаден алкоголик с похмелья. Двое приятелей зашли в помещение последними, они никуда не торопились. Минут пятнадцать стоял шум. Женщины чуть поодаль, морщась от мужицкого похмельного перегара, с презрением смотрели на них. Наконец алкоголики по одному с бутылками в карманах вышли. Очередь облегченно вздохнула, заговорила и пришла в движение.
Март 2014г.
ВЕЧЕР ПОСЛЕ БАНИ.
Середина мая. Теплый субботний вечер. Три, семейные пары, собрались в загородном домике на окраине деревни у Евгения Константиновича, поужинать. Они много лет дружили. Взяли три участка земли, по двадцать пять соток, для личного подсобного хозяйства. Евгений с Михаилом срубили бревенчатые дома, а Виталий, рафинированный горожанин, каким он себя считал, воздвиг дом, на манер садового, из белого силикатного кирпича. Михаил успел первым построить большую баню, поэтому его соседи не торопились строить свои.
Как обычно первыми помылись жены и теперь готовили еду в обширных сенях, оборудованных под кухню, а мужчины подошли чуть позже и сели на скамейку около крыльца.
-Как дела бабоньки?- спросил Виталий.
-Минут двадцать потерпите,- ответили женщины.
-Чего нам терпеть,- тихонько засмеялся он и налил три стопки из бутылки заранее им приготовленной. Мужики выпили, закусили солеными огурчиками.
«Лепота-а-а»,- выдохнул с наслаждением Евгений и встал. Худощавый, высокий с пепельными усами на блестевшем от пота лице, он повернулся в сторону заката и снова протянул,- Лепота-а-а. Его поэтическая душа наслаждалась ароматом пахучих клейких березовых листочков, глаза всматривались в розово желтый закат, обнаженное тело нежилось обдуваемое теплым весенним ветерком.
«Остановись мгновение, ты прекрасно»!- опять воскликнул он, подняв обе руки к небу. Евгений писал добротные стихи, печатался в заводской газете и сейчас у него в голове что –то зрело. Виталий мужичок дородный, весом за сто килограммов добродушно засмеялся и с некоторым восхищением спросил: «Во, Евгений даешь, сам придумал что ли»?
-Пушкин. Пушкин Александр Сергеевич,- совсем не удивляясь его вопросу, ответил Евгений, сел рядом и закурил. Виталий превосходно пел, балагурил, знал много анекдотов. Хорошо играл в карты, особенно в дурака, но не умел играть в преферанс и шахматы, не обладал запасом литературных знаний, то есть ничего не читал кроме газет. «А зачем книги читать, когда все можно по телевизору узнать, да приятели всякие новости расскажут,- убежденно говорил он. Поэтому с удовольствием рассуждал о женщинах, с которыми имел дело. По случаю угощал приятелей дорогими винами и, как знаток, объяснял их свойства и качество.
-Тебе бы дегустатором работать Виталий Михайлович,- как то в шутку посоветовал ему Евгений.
Михаил, невысокий, темноглазый складный мужчина, слушал разговор своих товарищей и тоже наслаждался теплыми сумерками, шумом изредка пролетающих больших майских жуков, цоканьем незнакомой ему птахи. Смотрел на увядающий малиновый закат, на пологий овраг за огородами и березовую рощу, темнеющую за ним, прислушивался к звуку проходящих в низине поездов.
-Красавицы, как дела?- снова громко спросил Виталий.
-Скоро, скоро все нормально,- отозвались жены.
-У нас тоже все нормально,- с легким смехом тихо сказал он, взял бутылку и налил еще. Мужикам похорошело.
-Ну, Михаил и баня у тебя,- похлопал Евгений приятеля по плечу,- с моечным отделением, с бассейном. Удобно очень. Он затянулся, выпустил дым и добавил: « Зимой в общественную баню не хожу, моюсь в ванной». Бросил окурок. Тот огненной дугой улетел к забору.
-А почему не ходишь?- поинтересовался Виталий.
-Как то зимой был два раза. Повадились туда ходить знатоки банные. Повыгоняют всех из парной, сушат, подметают, нагонят жару и парятся, а после них остальные заходят, словно люди второго сорта. Вот это мне больше всего не понравилось. С тех пор и не хожу.
- Понятно,- Виталий, встал, заглянул на кухню и снова сел на место.
- Михаил, а ты чего молчишь, мечтаешь о чем-то?- обратился он к приятелю.
-Да нет, не мечтаю, а вспоминаю,- ответил тот.
-Интересно, чего ты вспоминаешь, женщин что ли?
Михаил усмехнулся и сказал: «Угадал Виталий. Вспоминаю одну встречу с прекрасной дамой и до сих пор не могу понять она это или не она». Евгений заинтересованно спросил, понизив голос: «Ну-ка расскажи про свои похождения».
«Да какие тут похождения. Я эту историю жене рассказал, так она не верит». Виталий снова добродушно рассмеялся и попросил: «Давай рассказывай свою историю, может, мы с Евгением поверим».
«Ладно, слушайте. Прошлой осенью, как раз в бабье лето, я гостил у дочери в Петербурге. Знаете ведь, она у меня там живет на съемной квартире, работает администратором в ресторане. Попросил я Наташу в выходные побродить со мной по центру города, сходить на экскурсию в Эрмитаж. В первый день на метро доехали до Невского проспекта, и пошли не спеша на набережную Невы. По пути осмотрели памятник Николаю -1 , долго стояли около Исаакиевского собора, вышли к знаменитому памятнику Петра-1 и направились к Эрмитажу. На площади очередь до самого Александрийского Столпа. Пошли через мост на Васильевскую стрелку. Идем медленно, останавливаемся, смотрим на пароходики, плывущие по Неве. Мне все интересно, да и Наташе тоже. Она ведь в центре города редко бывает. Так дошли до Петропавловской крепости. Там послушали оркестр и выстрел из пушки. Посмотрели на часы, пора домой. На следующий день прошли мимо
