человеческого и Единородного часто величают Словом Небесным – Логосом, и это правильно и воздаёт Ему подобающую его Святыне честь, но всё же никогда не следует забывать собственные Его Слова:
«Слово, его же слышите, несть моё, но пославшего меня Отца» (Ин., гл.14, ст.24).
«И вот, некто, подошедши, сказал Ему: Учитель Благий! Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: зачем меня называешь Благим? Никто не Благ, как только Единый Бог»(Мф., гл.19, ст.16-17).
Из этого текста понятно, что Сын Божий счёл форму обращения к Нему за лесть, и далее из этого фрагмента следует обличение льстеца в стяжательстве, в апокрифическом же «Евангелии от евреев» (написанном не на иврите, а на арамейском языке) сказано ещё конкретнее:
«Как же ты, удержав имущество, спокойно смотришь на то, как нуждаются ближние твои? От тебя ничего не переходит к ближним твоим, и ты, лицемер, смеешь говорить при этом, что исполнил Заповеди?»,
и только уж после того, Сыном Божиим произносятся знаменитые слова: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому в Царство Божие войти» ( Мф., гл19, ст. 24).
Стало быть Сын Божий ещё при жизни в теле человеческом не любил , чтобы Ему льстили и превозносили Его превыше Небес, и пред Ним лице-мерили, и потому Он повторял не раз:
« Не могу я сам от себя творить ничего. Как слышу – сужу: и суд мой праведен есть: яко не ищу моей воли, но Воли пославшего меня Отца. Если я буду свидетельствовать сам о себе, свидетельство не будет истинным. Есть Иной, свидетельствующий о мне. И ведаю, истинно свидетельство, которым Он прославляет меня» (Ин., гл. 5, ст.30-32). Как видим, Сын Божий судил, и в основании Суда своего полагал Волю своего Отца Небесного, Его Слово, и ближних своих учеников призывал к тому же…
Исхождение от Отца (Дух) и рождение на земле (Сын), согласно общепринятым христианским взглядам как бы есть различные между собой личности (Ипостаси)? Это неверно, ибо как раз Сын, как Лицо пребывает в Духе, - Духе Любви. Именно Дух Любви рождает в Нём Личность, стремящуюся творить Волю Отца Его Небесного.
И Сын в Духе пребывает с Отцом, и Отец Духом рождает Сына, и Дух соединяет с Собою в Любви Сына и Отца.
Хотя Сын и Дух связаны между собой, и Сын Божий, обращаясь к своим ученикам призывает их родиться в Духе, но сущность Сына и Духа различны.
Они онтологически разные, ибо Слово и Род – это реальность и заданность, константа непреложного бытия – закон, качество, форма, эйдос, а Дух Животворящий, везде сущий и всё исполняющий, проникающий во всё невозбранно – есть энергия, действие, процесс, движение.
…Суть вопроса в том, что Отец исхождением Духа порождает Сына – Предвечное Слово, веданием которого человек призывает Дух, пронизывается Духом, и, пребывая безгреховно в Слове, творит Его праведным делом на земле, в общении с ближними своими – вот тогда человек соединяется с Отцом Рода человеческого, Слова, Духа, дабы «на земли, яко на Небеси» «вся быша во всём».
Дух призывается Словом, и потому только ведая Сына, через Сына возможно Единство мира: «Отец не судит никого, но весь Суд отдал Сыну, да все чтут Сына, яко же Отца» (Ин., гл.5, ст.22-23).
Из сего следует вывод о том, что в отношении к человеку, его непосредственной жизни в роде и делу на земле Сын первичен, Им призывается Дух. Воистину так. Но в отношении к Отцу первичен Дух, Дух Свят всегда и везде, Свято Его всепроникающее действие, и потому Сын предупредил нас: «Кто скажет неправое слово на Сына, тому простится, а тому, кто согрешит против Духа Святаго нет прощения ни в сем веке, ни в будущем».
Вот именно это безсознательное подчас Ведание Истины и понимание иерархии во Святой Троице и характерно для Святаго Православия, и отличает его от католицизма.
Праведное исповедание Слова ещё более утвердится, если будет до конца понято, что не Единосущие в первую очередь отличает Пресвятую Троицу, как раз Сущность Отца, Сущность Сына и Сущность Духа различны, и уж коль скоро достойно и праведно говорить о Единстве глубоком и подлинном, сиречь Единстве в Любви, то тогда более уместно понятие человеческое о Едином Лице, о слиянии до неразличимости Трёх Усий в Святой Любви.
И ещё. С одной стороны Дух – это то, что мы можем ощутить, почувствовать, изведать, а с другой стороны – то, что можно придумать, предположить: Тайна, которой мы отделяем себя искусственно сами от банального материального существования.
Но для развитого религиозного сознания понятие о Боге не столько эзотерическая тайна, веяние, надмирность, сколько покой и устойчивость бытия, определённость, явленность его в правде до конца, наконец – это то, что менее всего относительно и мнительно – реальность качественного мира и законов в нём; жизнь с Богом – это всего менее игры в элитарность и обособленность от ближних своих.
По сути тот, кто говорит «Бог есть Дух» - это ещё не пришедший к праведной вере человек, - личность, которая помимо своего телесного существования оставляет место для «тонких энергий, вибраций, эволюционной энергии» Бога, видного лишь избранным, способным на элитарное «богочеловеческое общение».
Говорят о соединении и Едином Боге, но на уровне сердечных «вибраций» отделяют на деле себя и ближних от Единства в нелицеприятной Истине. Проповедают Единство в обряде, но независимо от него, создавая на деле многоразличные иерархии армий «спасения», отделяются друг от друга соответственно номенклатуре ступеней так называемого «духовного подъёма» - лествицы во ад ведущей.
Лицемерие по отношению к ближнему всегда заканчивается возвышением Лица над т.н. непосвящёнными в «таинства», только потому и практикуемые на деле, что возвышают над обезличенной толпой.
В полном соответствии с таковым лукавым пониманием при переписке искажено было Евангелие Иоанна. Там, в главе 4, понятие достоинства заменено долгом, а в утвердительном предложении о Боге и Духе – Сущности заменены местами: правильно не «Бог есть Дух», но «Дух есть Бог». Правильно Дух – подлежащее, есть – сказуемое, Бог – определение.
Дело в том, что Дух Святый доподлинно есть Бог, но Бог не непременно есть Дух, яко уста человеческие не могут ни при каких обстоятельствах дать определение Отцу Небесному, Сотворившему и Дух и Слово, и материальный мир:
« Грядёт час, и ныне есть, когда истинные верующие поклонятся Отцу Духом и Истиною: ибо Отец таковых ищет поклоняющихся Ему. Дух есть Бог: и кто кланяется Отцу, тот в Истине и Духе да будет достоин Богу поклоняться» (Ин., гл.4, ст.23-24).
Речь здесь о том, что только сотворивший по Слову Божьему Истину, обретший и ощутивший естеством своим достоинство жизни в Духе, способен праведно обратиться к Богу. Ведание Духа Святаго соделовает его достойным принять Благость от Бога, даёт ему самую возможность молитвенного к Богу обращения, ибо Бог только угодное Ему, возвышенное, божественное может принять от человека.
Что такое «в Истине и Духе»? Истина и Дух больше человека, больше личности. Личность человеческая может только раствориться в Духе вся и без остатка, блаженствовать в Нём, в Истине найдя себе опору; но не может человек вместить в себя Дух, удержать Его в себе: «Дух дышит где хочет, и глас Его слышишь, но не ведаешь, откуда приходит и куда уходит» (Ин., гл.3, ст.8). Нельзя Дух Святый заключить в себя, «Дух есть Бог» и потому всякая попытка удержания Святаго Духа есть кощунство и святотатство.
И потому, кстати, последующие за приведёнными слова 8 стиха 3 главы Евангелия от Иоанна:
«… так есть и всяк человек, рождённый от Духа» - есть не что иное, как сознательная порча текста. Это так, потому что рождённый от Духа человек – уж во всяком случае перестал быть «всяким», но освящён Свыше, и конечно потому, что как бы ни был освящён праведный человек, всё же он не может обладать Свободой в той полноте, в какой обладает Ею Дух Святой!
Отчего же до сих пор так и не разобрались в таких несложных вопросах? Оттого, что в церкви с древнейших времён было введено вето на переосмысление не только «богодухновенных» текстов, но и запрещена ревизия толкований к ним. Из-за наличия множества переводов и толкований может создаться ложное впечатление о богатстве внутреннего смысла этого богословского материала, о широте охвата мира этими таинственными притчами, не всем доступными по масштабу и величию Духа его творцов.
Да, это конечно так, но к сожалению далеко не в каждом конкретном случае. Так углубившись в серьёзную богословскую тайну Троичности, нельзя найти единое понимание ни сути вопроса, ни существенного определения отдельных т.н. Ипостасей и Усий.
Более того, становится понятно, что пресловутое равенство Усий явилось лишь ловкой ширмой, чтобы снять этот действительно важный и тонкий вопрос с повестки дня. Не случайно, что, в конце концов, после средневековых утомительных схоластических споров в серьёзной науке правыми оказались учёные материалисты.
Да, как это ни прискорбно, - это мёртвая схоластика, и она бесплодна, яко скрывает за своими сложными, с трудом перевариваемыми здравой мыслью построениями, самый что ни на есть примитивный и циничный номинализм, скептицизм и субъективизм. Так же обстоит дело и с термином «Православие», - никто их христианских богословов не попытался его понять и опознать в Евангельских и Ветхозаветных текстах.
«Схоластика пала не тогда, когда восставали против неё и спорили с нею, напротив, эта борьба была залогом жизненности… Но наступает час, когда не спорят; тогда, может быть, даже оценивают тонкость разработки выдохшейся цивилизации.
Но сказано короткое слово «не надо», и им всё решается… Иллюзионизмом, как деятельностью, не считающейся с реальностью, по существу своему отрицается человеческое достоинство: отдельный человек замыкается здесь в субъективное и тем самым перерезывает свою связь с человечеством, а потому и с человечностью.
Когда нет ощущения мировой реальности, тогда распадается и единство вселенского сознания, а затем – и единство самосознающей личности.
Точка-мгновение, будучи ничем, притязает быть всем, а вместо Закона Свободы воцаряется каприз рока. Перспектива в изобразительности и схематизм в словесности – последствия этого отрыва от реальности…
Мы, как члены человеческого Рода, как личности, уже не в состоянии жить среди продуктов самоотравления возрожденческой культуры… не в силу отвлечённых соображений приходится пересматривать курс недавней культуры, а под натиском самой жизни» (П.А.Флоренский, «Итоги», 1922 г.).
Так что же собственно предстоит переосмысливать в богословских свято-отеческих трудах? Что может быть и кем запрещено и поныне, если даже в понятии о том, Что и Кто есть Бог, в Пресвятой Троице, в том, что подлежит прославлению и где, на земле или на Небе, и как славить, и кому позволено, а кому нет, не разобрались до сих пор?
Поразительно скудоумие деспотического владычествующего над «прихожанами» клира, изо дня в день повторяющего расхожие нравственные искажения в доведённой до безсмыслицы зловредными переводчиками Псалтыри.
Поразительно рабствование и глухота причащающегося отдельно от народа за иконостасом, иначе чем миряне - хлебом
