Понимаю, ты девушка скромная, и не должна распространяться о таком всем подряд, да? – он шел рядом, настойчиво заглядывая ей в глаза. Его развлекал этот разговор. Или он делал такой вид. – Ну мне-то ты можешь сказать! Я никому не скажу.
- Ну что ты хочешь узнать? – она остановилась и повернулась к нему.
- Скольких мужчин ты целовала, и как зовут первого, кто прикоснулся к твоим губам, - сказал Арсений, не сводя с нее серьезных глаз, задержав взгляд на ее губах.
Света искала насмешку в его глазах, в выражении его лица, но он оставался серьезным, немного напряженным, и ждал ответа.
- Не многих, - нехотя сказала Света и порозовела, за что рассердилась и на себя, и на человека, задающего ей такие нескромные вопросы.
- Как его звали, твоего первого? – настаивал Арсений.
- Арсений, - бросила Света и отвернулась, собираясь уйти куда-нибудь подальше от него, но он тут же поймал ее за руку и притянул к себе.
- Арсений? Ты сказала Арсений?
- Да, Арсений Луговой. Этот нахал – первый мужчина, с которым я целовалась.
- Серьезно? На той вечеринке в моем доме? Это был твой первый раз?
Опущенные глаза девушки были ему ответом.
- Что ж, это здорово. Я горжусь собой, что сумел стать первым, - улыбнулся Арсений и отпустил ее руку. Девушка тут же сорвалась с места и убежала разыскивать Катю, ворча, что первым он стал только благодаря своей наглости и ее врожденной стеснительности. А Арсений стоял и улыбался, заметив вдруг, какое чудесное чистое небо, как кругом красиво и какое сегодня ласковое солнце. Жизнь вообще прекрасна, и жить замечательно. Впрочем, он напрасно отпустил ее, разговор еще не закончен.
Он нашел ее у костра, где девушка собиралась печь хлеб на тонком прутике. Глядя прямо перед собой, дрожащей рукой она нанизывала горбушки на очищенную от коры ветку, любезно подаренную ей каким-то молчаливым брюнетом. Арсений стремительно подошел к ней. Он мягко взял у нее и прут и хлеб, вернул это все обратно брюнету, взял онемевшую девушку за руку и настойчиво повел за собой, не обращая никакого внимания на девушек, провожающих его пристальными взглядами. Света, ощущая на себе взгляды присутствующих, не стала упираться, и послушно пошла за ним, мысленно негодуя и заливаясь румянцем. Ее смутил разговор, на который ее вывел Арсений, заставив откровенно признаться в том, что она хотела бы скрыть. Но как можно ему сопротивляться! Войдя в лесок неподалеку от их лагеря, Арсений, наконец, отпустил ее руку. Развернувшись к ней лицом, он обратился к ней со странным вопросом:
- Хочешь, я снова тебя поцелую?
- Ни за что! - Света скрестила руки на груди и облокотилась о березу.
Она видела, что он серьезен. Ее сердце сильно забилось, все в ней задрожало и затрепетало, но разум четко и конкретно говорил ей «нет!». И пусть он щурит свои глаза сколько ему угодно.
- Почему так? Я плохо сделал это в первый раз? – он наклонился над ней, уперевшись одной рукой в ствол. Его лицо оказалось так близко, аромат его терпкого одеколона мгновенно вскружил ей голову, заставив еще сильнее забиться ее сердце. А еще от него пахло дымом костра, отчего голос разума теперь звучал так слабо, словно издалека, и расслышать его становилось все труднее.
- Первый раз должен быть незабываем, и он должен быть с любимым человеком. А не с первым встречным и просто так, под улюлюканье толпы, - упрямо сказала она.
- Так я тебя обидел тогда этим поцелуем? – необычная хрипотца появилась в его голосе.
- Да. Это интимно, это сокровенно, это не для публики, не для забавы, - твердила она словно заученный урок, поражаясь, что же его аромат творит с ней сейчас. Хотелось прикоснуться к его шраму губами, хотелось…. Замолчи и сейчас же выкинь все эти глупости из головы!
- Я могу создать интим и здесь. И мы сделаем это сокровенным, Света. Никто и не узнает, свидетелей не будет, обещаю, - он даже стал оглядываться в поисках более укромного места. Он что, издевается?
- Арсений, ты не понимаешь. Зачем смеяться надо мной? Ты же видишь, что для меня это серьезно! – в порыве чувств воскликнула Света.
Ей стало жарко, страшно, весело, она не могла понять, что с ней происходит. Его близость сводила ее с ума.
- Для меня тоже! – он был намерен осуществить задуманное.
Его слегка лихорадило, но внешне он оставался спокоен и почти бесстрастен. Только горящие глаза выдавали его волнение.
- Не думаю, очень сомневаюсь в этом. Я слышала, что ты очень… несерьезный человек, а совсем наоборот. Ты понимаешь меня? – она прямо посмотрела ему в глаза.
Огонь в них заставил ее сердце пропустить удар. Разве можно, находясь наедине с таким красивым сильным человеком, оставаться спокойной и тем более равнодушной? Света чувствовала, как все в ней рвется навстречу к нему, и ее тело вот-вот предаст ее.
- Кто тебе сказал? – его глаза потемнели.
Как-то сразу его лицо стало холодным. Опять ему приходится защищаться и скрывать свои чувства.
- Мало ли кто, это не важно. Важно то, что для тебя эти слова и чувства пустой звук. И ты не можешь рассчитывать на серьезное отношение человека, который это ценит и чтит.
- Это Катя тебе наговорила про меня? – он по привычке провел рукой по волосам, забыв, что челка убрана с лица, затем спрятал нервные руки в карманы.
- Какая тебе разница, кто сказал? Ведь это правда! Ты меняешь женщин как перчатки, как носовые платки, как …
- Точно, Катя. Слушай, она болтушка. Не думай, что у меня полно любовниц, и я бабник. Смешно даже. Слушай, ну чего я оправдываюсь перед тобой, а?
- А и правда, чего? И зачем? Давай лучше разойдемся, и каждый займется своим делом, - Света попыталась пройти мимо него, но Арсений взял ее за плечо и жестко прижал к дереву.
- А поцелуй? Кажется, я попросил тебя о поцелуе.
Света медленно выпрямилась перед ним, и серьезно посмотрела ему в лицо. Он стоял и ждал ее дальнейших действий или слов. Что ж, сейчас она преподаст ему урок. Света провела пальцем по его губам и поднесла к его глазам, словно на пальце что-то было.
- Видишь это?
- Нет, только твой палец, - в его взгляде читалась подозрительность.
- Неужели больше ничего?
- Абсолютно чистый палец, если не считать на нем налета моей страсти, - попробовал отшутиться молодой человек.
- О, да! Это ты в точку попал! На нем – слюна. Всех твоих женщин. Понимаешь меня? Сколько их было, они все оставили след на твоем теле и в твоей душе, хотел ты этого или нет. И нет такого мыла и геля для душа, который может это смыть. Их перхоть, их слюни, их кожу, их выделения, - она жестко посмотрела на него.
- Что??? – Арсений побелел.
Кровь отлила от лица, ноздри хищно затрепетали. В один миг он переменился, но Свете почему-то не было страшно.
- Каждая женщина, с которой ты был, теперь в тебе, на тебе, как печать, как клеймо. Этого не видно, но это есть. И я это знаю. И ты это знаешь. И целовать тебя – это значит, принимать их микробы, целоваться с ними со всеми. Ты покрыт засохшей коростой их присутствия.
Арсений гневно гонял желваки на скулах, глаза метали молнии, губы едва заметно кривились. Так его еще никто не оскорблял. Он что-то неразборчиво прорычал и так сильно сжал ее предплечья, что Свете стало больно, но она ни за что не признается ему в этом. Да и разве это боль. Теперь-то она знает, что такое настоящая боль, а это так, ерунда, укус комара, даже если потом и останутся синяки.
- А если я ни одну из них не целовал? – спросил он тихо и мрачно.
- Как это?
- Просто секс, никакой нежности. Тогда, может, хоть губы мои можно считать чистыми?
- Послушай, избавь меня от этих подробностей. Я не желаю ничего об этом знать, - девушка вдруг почувствовала, что краснеет, но Арсения сейчас это не забавляло.
- Но именно об этом ты и говоришь сейчас со мной. И ты первая это начала! Должен же я оправдаться!
- Передо мной не надо оправдываться. Мне нет до этого дела. Я просто объясняю тебе, почему не буду с тобой целоваться. Никогда.
- Никогда? – он широко раскрыл глаза. – Как это никогда? Будешь, как миленькая! И не только целоваться, понятно?
- Ты меня заставишь что ли?
- Да, я тебя покорю. Ты будешь моей девочкой. И моей женщиной. Я не я буду, если ты не окажешься в моих объятиях, - он хотел еще что-то сказать, но она вдруг прижалась к нему так стремительно, что он покачнулся от ее напора.
Она закинула руки ему на шею, запустив пальцы в волосы, и подула ему на шею. Щекой она коснулась шрама, который не давал ей покоя вот уже долгое время. Он вздрогнул, кадык его дернулся, весь он внутренне сжался, подобрался, напрягся. Она прильнула к нему, а он не решался даже обнять ее руками. Стоял и думал, что она сейчас что-то выкинет, вытворит. Он ждал подвоха, судорожно гадая, с какой стороны грозит опасность. Может, она его пнет, или укусит, или еще что-то выкинет. Может, у нее опять нож в рукаве спрятан. Она такая.
- Связь с тобой меня обесценит, - прошептала она ему на ухо.
Она вполне осознавала, что эти слова спокойно заменили ей сейчас и удар коленкой, и нож.
- Почему? - его сердце сжалось и сильно забилось. Ему было больно слышать это.
- Потому что отношения с мужчиной, для которого женщины всего лишь возможность снять напряжение, и их довольно много, не могут возвышать. Значит, они унижают и обесценивают. И тогда любой самый ничтожный человек будет иметь моральное право показать на меня пальцем и назвать шлюхой, такой же, как и многие другие, понимаешь? А я не могу допустить такого к себе отношения. Я вынуждена защищаться, чтобы не позволить тебе, или кому-то еще меня раздавить.
- Света… - хрипло выдавил Арсений.
- Вот ты где! – послышался веселый голос Кати, и она выскочила из-за дерева. – Ой, кажется, я помешала?
Света резко отпрянула от мужчины.
- Нет, ты как раз вовремя, - произнес Арсений с досадой.
Ему стало так паршиво на душе, захотелось что-то сломать.
- А я в город еду за водой, - проговорила Катя, немного растерявшись. - То есть, не в город, конечно, а в ближайшую деревню, в магазин. В сельпо, в общем. Решили, что вода все-таки нужна, и вот, мне выпал жребий, - объяснила Катя.
Молодой человек и белокурая девушка молчали, избегая смотреть друг на друга.
– Света, ты со мной поедешь? – окликнула ее Катя.
Она понимала, что помешала чему-то серьезному. И еще: таким расстроенным и обескураженным она не видела Арсения, наверное, никогда.
- Конечно, ведь это так важно! – воскликнула Света, и первая пошла к машинам. – Вода просто необходима, и мы просто обязаны ее раздобыть!
Катя виновато и ободряюще улыбнулась Арсению и пожала плечами, мол, извини, что помешала, и тоже побежала за подругой. Арсений поплелся за ними, не сводя мрачных горящих глаз с противной блондинки, на которую никак не может найти управу. Он слегка дрожал от только что испытанного потрясения и пережитого гнева.
Он видел, как они сели в машину, сделали круг почета и выехали на дорогу. Вскоре машина скрылась за поворотом в клубах пыли.
- Сссука, - тихо прошептал Арсений в бешенстве, внешне оставаясь все таким же спокойным и бесстрастным. К нему подошел Бертуччо. Он проводил взглядом отъехавшую машину.
- Она не вернется. Все, она сбежала. Точно тебе говорю, - безаппеляционно сообщил он другу.
Выругавшись ей в след, Арсений со всей силы ударил кулаком по стволу березы, имевшей несчастье расти рядом с тем местом, на котором он застыл. И еще, и еще, и снова. Он бил со всей силы, бил,
