чтобы объясниться с ним я не находила.
- Ты хочешь, чтобы я ушел?
Этого я не хотела. А чего я хотела? Пуститься в пустые разговоры, делая вид, что и теперь не понимаю, зачем он пришел? Глупо и не честно. Нет, не честно… Какая-то нелепая детская игра. Сколько можно играть в прятки, закрыв ладошками глаза, и при этом подсматривать в щелочку между раздвинутыми пальцами? Кого я пытаюсь обмануть?
Он встал и уже шагнул к выходу, когда я резко поднялась.
- Марат…
Он остановился, но не обернулся.
Сидя на коленях, я смотрела на его спину, но в моей дурацкой голове вертелась лишь мысль, что выгляжу я сейчас, пожалуй, не лучшим образом.
Не услышав от меня ничего более, Марат пошел к двери. Он уже взялся за ручку, когда я вскочила с кровати, и, подбежав к нему, обняла и прижалась лицом к его спине.
- Марат…
- Что?
- Какой ты холодный…
Повернувшись, он подхватил меня на руки.
- Так я действительно замерз… И ты замерзнешь, если будешь бегать босиком.
Вот и все. Рубикон перейден. Я уже на другом берегу, и терять мне больше нечего. Вернуться я не смогу. Сейчас произойдет то, что должно произойти. Конец моим мучениям. Вот и хорошо… Можно расслабиться. Я закрыла глаза.
За дверью что-то бухнуло, перешло на звонкое треньканье и смолкло.
- Тудыть твою… - тихо прошипел Марат. – Похоже, она что-то разгрохала.
Опустив меня на пол, он распахнул дверь и вышел.
Вернувшись к кровати, я надела тапки, и последовала за ним.
В гостиной было темнее, чем у меня в комнате, и я зажгла свет. Предположение Марата оказалось верным: на полу, разлетевшись на значительное расстояние друг от друга, валялись осколки большой керамической вазы, еще недавно стоявшей на маленьком столике возле дивана. Не задерживая внимания на скорбных останках, я посмотрела на Катю. Лицо ее выражало растерянность, что было вполне естественным, на мой взгляд, а вот наряд, в котором она предстала публике в наших с Маратом лицах, меня озадачил. Нечто до неприличия коротенькое на тонких бретельках из почти прозрачной ткани совершенно не скрывало подробностей анатомии женской фигуры.
- Как такое могло случиться? – строго вопрошал у нее Марат, впопыхах натягивая брюки.
- Я шла и случайно задела… Она дорогая?
- Она была дорогой, пока не превратилась в мусор, - ответила я, продолжая рассматривать подробности фигуры, столь явно выставленные на показ. – Интересно куда ты шла, если она оказалась у тебя на пути?..
- Я… - смутившись, запнулась Катя и посмотрела на Марата.
Отметив про себя, что смущение было проявлено незваной гостьей впервые с момента появления в моем доме, я поплелась на кухню за веником и совком. Все было слишком очевидно, и ждать пока она придумает какой-нибудь правдоподобный ответ, не имело никакого смысла. По дороге меня нагнал Марат.
- Иди к себе. Я сам все уберу.
- С чего бы вдруг такое рвение? – усмехнувшись, лениво поинтересовалась я, но настаивать на личном участии в уборке не стала, развернулась и пошла обратно.
Катя все еще была в гостиной. Она сидела на диване (том самом на котором провел ночь Марат) и, закинув ногу на ногу, игриво раскачивала мохнатую шлепку на мыске. Остановившись точно напротив, я смотрела на нее, пытаясь понять, как в прошлый раз я могла так расчувствоваться, что даже строила какие-то прожекты, желая помочь ей.
- Аглая, прости ты меня, дуру, - поднявшись, она взяла меня за руку и заглянула в глаза. – Я, конечно, оплачу стоимость вазы… Только у меня сейчас денег нет… Но я обязательно…
- Кать, - прервала я ее, - иди спать. Рано еще…
- Ну, не сердись… Ты ведь не выгонишь меня? Мне, правда, больше пойти некуда…
- Иди, утром поговорим…
- Иди, иди… Нечего своими «прелестями» светить… - раздраженно поддержал меня вернувшийся Марат. – Ну, что смотришь? Пора уж понять, что ошиблась адресом. Здесь ты восторженных зрителей не найдешь.
- Я… - попыталась она что-то сказать, но так ничего больше не добавив, развернулась и проследовала к себе, громко захлопнув за собой дверь.
- На удивление наглая девица, - возмущенно пробормотал Марат, сметая в кучу осколки разбитой вазы.
Оставив его реплику без ответа, я ушла к себе.
Я села на кровать, скрестив по-турецки ноги, и задумалась. Что-то в моей жизни пошло не так. И не что-то, а буквально все. И Марат, рядом с которым раньше было так спокойно, пробуждает во мне плотские желания, пугающие меня, потому что противостоять им мне становится все труднее, а отдаться им полностью, без оглядки я не могу и не хочу. Ладно, не могу – это лукавство. А не хочу – вполне искренне. Всегда считала секс продолжением любви, лишь частью многогранных любовных отношений. А я люблю его? А он? Он меня любит? Хорошо, допустим, что я еще не разобралась в своих чувствах. Могу сделать себе поблажку, поскольку не я же была инициатором нашего сближения. Но он-то мог быть и поконкретнее в выражении чувства, которое ко мне испытывает, нет? И Катя, свалившаяся мне на голову… С ней что делать? Странная она, и ведет себя странно… Марат прав: наглости ей не занимать. Нет, Катя здесь вовсе ни при чем. Не она виновата в том, что я оказалась в дурацком положении. Если бы я любила… Ну, не было бы никаких проблем с выбором. Не сидела бы я сейчас, пытаясь понять насколько морально, простившись три дня назад с Дмитрием, млеть от желания в объятиях Марата. Он, любимый, должен быть один! Надо пойти и во всем честно признаться Марату. А иначе я не просто потеряю к себе всяческое уважение, я свихнусь. Да!
Решение было принято. Но я, по-прежнему, сидела, не двигаясь с места. Снова и снова перебирая в уме все за и против.
Продолжение следует...
