сегодня ты мне нравишься, подумала она.
Она потянулась к его губам, и он словно прыгнул к ней навстречу. После долгого глубокого поцелуя, от которого у обоих перехватило дыхание, она улыбнулась.
- Как тебе мой ответ? – спросила она.
- Света, ты будешь моей? – прошептал он.
- Зачем спрашивать? – она погладила его по щеке дрожащей рукой, он прижался к ней, удерживая ее своей горячей ладонью. – Но, я совсем не опытна в этих делах, и боюсь, что тебе… не понравится, - она опустила глаза, внезапно смутившись.
Она оказалась в комнате с мужчиной, в руках которого наверняка было немало женщин. Ему есть с чем сравнивать. Что она может предложить? Свое тело? У него и так нет в этом недостатка. Любовь? Это невозможно. Какую-то необыкновенную технику? Что она об том знает! Она не чувственна, не сексуальна и не обворожительна. Что он в ней нашел? Или, просто, оказался подходящий момент, и он зажегся? Дело случая?
- Детка, не бойся меня, - прошептал он, не отрываясь от ее губ. – Я все сделаю для тебя. Это тебе должно быть хорошо, не мне. Тебе понравится, клянусь.
- А тебе?
- Я только смотрю на тебя, и мне уже хорошо, - в его карих глазах плескалось нежное безумие. - Светка, я ловлю кайф только от того, что ты стоишь рядом, - сказал он, закрыв глаза и потерся щекой о ее щеку.
- Я доверяю тебе, - прошептала Света.
Это послужило сигналом для мужчины. Его руки скользнули по спине, погладили плечи, опустились на грудь. Он стал расстегивать пуговицы на блузке, но пальцы дрожали и не слушались его. Он нервно усмехнулся. Света такими же деревянными пальцами попыталась помочь ему, но Бертуччо не мог ждать. Он вытащил блузку из юбки и рванул ее так, что пуговицы отлетели. Со всхлипом он стал целовать ее горло, его горячие руки решительно высвобождали грудь из плена бюстгальтера.
Света обхватила руками его шею и тихо выдохнула. Все, теперь поздно отступать. Но в следующую минуту она уже забыла обо всем на свете, отдавшись тому безудержному урагану страсти, который водоворотом закрутил ее в горячих сильных руках мужчины. Она никогда не думала, что это так хорошо, что даже … больно. Каждое прикосновение рук и губ мужчины разлеталось, расползалось, расплывалось по всему телу необыкновенными огненными ощущениями, как круги на воде.
Она вздрогнула, когда Берт оказался на коленях перед ней и зубами прикоснулся к резинке ее стрингов.
- Я стяну с тебя белье зубами. Хочу почувствовать запах возбужденной женщины, - прошептал он, гладя ее бедра.
Света запрокинула голову, ее сердце колотилось о грудную клетку, а душа пела и ликовала. Все в ней рвалось к нему, все в ней жаждало его прикосновений, горячих, обжигающих, взрывающих ее тело миллионами огненных искр. Страсть накрыла ее. Желание раскаленной лавой плескалось, бежало по венам, затапливало разум и уносило в другое измерение.
Через некоторое время Света почувствовала, что что-то изменилось. Что-то было не так. Она открыла глаза и посмотрела на Бертуччо. Он стоял на коленях, зажмурившись и сжав кулаки. На него было страшно смотреть. Вены вздулись на напряженных руках и шее. С ним что-то происходило, что-то непонятное и нехорошее.
- Берт, - тихо позвала его Света. Она испугалась за него, что ему может быть плохо, возможно приступ боли скрутил его неожиданно. Больше всего она боялась сейчас того, что он мучается, что ему плохо.
- Берт, милый, что с тобой? – обратилась она к нему, осторожно обеими руками приподнимая его подбородок. – Посмотри на меня, пожалуйста.
Он позволил поднять свое лицо и медленно открыл глаза. Пьяные от боли. От душевной боли. С тоской и отчаянием он посмотрел на нее.
- Бертуччо, мой Бертуччо, - только и произнесла Света, не в силах вынести этого зрелища.
- Все. Игра окончена, - произнес мужчина с горечью. Он медленно поднялся с колен, застегивая брюки и ремень.
- Что? Игра? – Света ощутила, как холод наполняет ее внутренности. Все, что только что пылало и горело, стало медленно покрываться коркой льда, и страх стал проникать во все ее существо. Страх и холод. Что происходит?
- Что я сделала не так? – спросила она, чувствуя приближение первых слез.
- Милая, ты все делала хорошо. Поверь, ты супер. – он печально смотрел на нее. – Это я виноват.
- В чем? В чем ты виноват? Могу я это узнать? Я хочу знать. Почему ты так со мной поступаешь?
- Потому что я тебя люблю, - сказал мужчина.
- Что????
- Света, ты сейчас, скорее всего, не поймешь меня, но я тебя прекрасно понял, - теперь он взял в ладони ее лицо. Осторожно и аккуратно. Он вглядывался в ее черты, словно старался запечатлеть их на всю жизнь, зная, что больше не увидит ее никогда.
- Да что происходит? – закричала Света.
- Я не негодяй. Вернее, я, конечно же, самый что ни на есть негодяй. И подонок, и тварь, и мразь. Но использовать тебя в такой момент я не могу.
- Почему использовать? Я сама, по доброй воле, я хочу этого. Ты же мне веришь?
- Я тебе верю. И я тебя знаю. А вот ты, похоже, заблудилась в самой себе и в своих желаниях.
- Что? Да что ты такое говоришь?
- Ты меня хочешь?
- ДА!!!!
- Нет, - он покачал головой и грустно улыбнулся, - ты просто почувствовала желание, и я тут, рядом, под рукой. На самом деле, это не тот случай, когда все должно произойти. Завтра ты бы уже смертельно ненавидела меня. За то, что на короткий момент забыла свои принципы и кредо, а я этим воспользовался.
- Что????
- Ты сейчас под впечатлением. У тебя стресс и душевная травма. Секс во все времена служит лучшим лекарством от отчаяния и депрессии, от душевной боли и разочарований. Я как никто другой знаю это, - Бертуччо горько усмехнулся. - Но, с кем угодно, только не с тобой. С тобой ТАК я не могу поступить.
- Не могу тебя слушать.
- Говорю тебе, завтра ты скажешь мне спасибо, что я не позволил себе воспользоваться твоей минутной слабостью. Лучше я подожду, когда ты будешь в трезвом уме и твердой памяти.
Света не могла поднять глаз от жгучего стыда. А если бы рискнула посмотреть на мужчину напротив, увидела бы, как в глазах его плещется боль и закипают слезы. Он поднес к лицу руку и прикусил кулак.
- Ты поймешь меня, малыш, позже. И будешь мне благодарна.
- Я тебя ненавижу, - прошептала Света, вдруг неожиданно осознав, что стоит в одном нижнем белье перед ним. Схватив одежду, она принялась судорожно ее натягивать, путаясь в рукавах.
- Помочь?
- Не смей ко мне прикасаться, - с нотками зарождающейся истерики в голосе вскричала она порывисто.
- Ты еще скажешь мне спасибо, - шептал он.
- Убирайся, - прошипела Света и бросилась в ванную.
Она сидела на краю ванной и плакала в голос. Не хотелось ничего анализировать, не хотелось называть вещи своими именами. Хотелось плакать, и она плакала. Долго, со вкусом, с наслаждением. Света не знала, сколько прошло времени, но вдруг до нее донесся телефонный звонок. Света осторожно выглянула из ванной – в квартире было темно и тихо, значит, Берт ушел.
Девушка вошла в комнату и взяла трубку.
- Алло, - сказала она усталым охрипшим от плача голосом, но ничего не услышала. На том конце провода молчали.
- Алло, говорите, вас не слышно.
Но ответом ей было ледяное молчание. И Света вдруг задрожала. Ей стало так холодно, что стала колотить нервная дрожь.
- Я знаю, что это ты! – закричала она с ненавистью в телефонную трубку. – Что ты молчишь? Оставь меня в покое, слышишь? Перестань меня мучить!
Молчание. Тихое дыхание, как доказательство того, что ее слушают. - Черт бы тебя побрал! – взорвалась Света.
Молчание.
- Ненавижу тебя! Убирайся к черту! К дьяволу! К своим собратьям! Слышишь? К черту тебя! – и Света выключила трубку, запустив ею в стену.
Она сидела в кресле и бездумно смотрела на звезды, без единой мысли в голове, все ее чувства были заморожены.
А два мужчины, рослые, длинноволосые, бледные и одинокие, два брата по духу, играли на гитарах, задумчиво перебирая струны долинными пальцами и глядя вникуда. В разных домах, в разных городах, но одинаково несчастные, они играли одну и ту же мелодию.
О, как быстро исчезает моя улыбка, и как сильно болит мое сердце, каждый раз, когда ты уходишь.
Но это всего лишь я, лишь только я, малыш,
Только еще одно, что ты могла бы сохранить в своей книге грез,
Лишь только меня, малыш, только меня.
Что же такое может заставить тебя это понять?
Что нужно для того, чтобы ты поверила в меня? А?
