Александр Коломийцев
По высшему разряду
рассказ
- 1 -
У ларька с загадочным названием «Визит» стоял элегантный мужчина средних лет, призывно сигналя рукой приближающейся маршрутке. Анна Фёдоровна заторопилась, подбежала к канареечного цвета фургончику в тот момент, когда мужчина отработанным движением с некоторой небрежностью сдвигал в сторону дверку. Мужчина сделал шаг в сторону, галантно пропуская даму перед собой. Анна Фёдоровна благодарно улыбнулась, на миг замешкалась. В этот миг подбежала стайка зелёной молодёжи, и с жизнерадостными кликами ввалилась в «Газель». Все места оказались заняты. Мужчина развёл руками, Анна Фёдоровна покачала головой.
Подъезжая по шумному проспекту Красной Армии к проезду, ведущему во внутренний двор, образованный четырьмя девятиэтажками, в одной из которых он жил, Геннадий Артемьевич прикидывал оптимальный вариант доставки тяжестей в квартиру. Можно сразу же поставить «Жигули» на парковку, но в этом случае придётся добрых полсотни шагов тащить на себе тяжеленные сумки. Сердце, которое из пламенного мотора давно превратилось в комок дрябловатых мышц, решительно протестовало против подобного испытания. Второй вариант – остановиться у подъезда, перетаскать поклажу, потом отогнать машину – занимал больше времени.
Геннадий Артемьевич возвращался с дачи. Загрузился под завязку. Собрал огурцы, побуревшие помидоры, нарвал ранеток, накопал молодой картошки. Управившись с делами, посидел с соседом на лавочке у калитки. Сосед ночевал на даче, по-свойски приглядывал и за участком Геннадия Артемьевича. Прокалякали почти час. Ночёвщику предстояло скучное одиночество, и дабы хоть мало-мальски сократить его, заводил речь обо всём на свете: погоде, пенсии, урожае, телевидении. Под конец поговорили об охране садовых участков, припоминали выломанные двери, разбитые стёкла, похищенный инвентарь. Поддакивая друг дружке, согласно кивая на сетования собеседника, сошлись в одном, - охрана садовых участков ни к чёрту не годится. Иронизируя над собственными жалобами, сосед предложил, чем тратиться на охрану, купить автомат Калашникова, хотя бы один на двоих, проку было бы значительно больше. Хохотнув, Геннадий Артемьевич принял предложение, и на этом решении распрощались.
Ночной сторож имел надёжную защиту, иначе навряд ли оставался в одиночестве. Вместо автоматического оружия сосед держал чёрного сеттера. По характеру пёс был добродушным и покладистым. По-собачьи улыбаясь, позволял приятелю хозяина гладить себя по загривку, и угощать привезённой из дома косточкой. Добродушный нрав пса был известен лишь узкому кругу знакомых. Вид же верный друг соседа имел страшноватый, и, кроме того, имел привычку лаять гулким, хрипловатым басом. Всё вместе, это, без сомнения, наводило страх и ужас на непрошеных гостей.
Уже простившись со словоохотливым соседом, составив в багажник рюкзачок и сумки, Геннадий Артемьевич вспомнил о строгом наказе жены срезать георгины. Имея в виду наступающие сумерки, Геннадий Артемьевич махнул бы рукой на георгины, и махровые, и обыкновенные, но хорошо помнился урок, преподнесённый в мае любителями дармовой икебаны. Как-то в мае они трудились на даче вдвоём. Жена перед отъездом, муж уже вставил в замок ключ зажигания, собралась срезать тюльпаны. Геннадий Артемьевич, сославшись на приближающуюся темноту, подсевший аккумулятор, да и тюльпаны-то ещё не расцвели по-настоящему, поторопил супругу. Через день супруги обнаружили на клумбе вместо ожидаемого разноцветья, сиротливо торчавшие коротенькие бодылки. Что говорила по этому поводу дражайшая половина, Геннадий Артемьевич, морщась, словно куснул чего-то прекислого, вспоминал до сих пор. Поэтому, крякнув с досады, тяжко вздохнув, словно предстояла невесть какая работа, вернулся в домик, нашёл садовые ножницы, и покорно исполнил волю строгой жены. Затолкав охапку пышных георгин в объёмистый пакет, Геннадий Артемьевич положил цветы на заднее сиденье, включил фары, и тронулся в путь.
Первый вариант показался тяжеловатым для исполнения. А, собственно, зачем ему торопиться? И припозднившийся дачник решил остановиться у подъезда, поочерёдно перетаскать рюкзачок с картошкой, сумки с овощами и ранетками. Потом отогнать на стоянку машину, и забрать цветы.
Анна Фёдоровна переживала вторую молодость, приближалась к поре, про которую в народе говорят: «Баба ягодка опять». Если абстрагироваться от неурядиц, всевозможных завихрений, обычных для современного существования, Анна Фёдоровна имела всё для полноценной жизни. Семья, - без неразрешимых проблем, достаток, складывавшийся из хороших заработков её и мужа, уверенное положение в обществе. При этом Анна Фёдоровна была здоровой, привлекательной женщиной.
Если смотреть глобально, погибла Анна Фёдоровна тривиальнейшим образом. Подобные случаи происходят ежедневно и повсеместно, и мало-помалу превратились в обыденность.
Если рассматривать трагедию применительно к единственной и неповторимой человеческой личности, её гибель – случай вопиющий, дикий, ни с чем не сообразный. Жил человек, жил, находился в расцвете сил, строил планы, растил детей, о собственной смерти подумывал иногда, как о неизбежном, но гипотетическом событии. И вдруг, на скаку, на полуслове, при нелепейших обстоятельствах, возможных лишь на подмостках театра абсурда, свершается это гипотетическое событие.
Четверо недорослей под кейфом от дури отобрали у старикана, выбравшегося из «Жигулей», ключи, с гиканьем потоптались по застигнутому врасплох и опрокинутому наземь пенсионеру. Ввалившись в автомобиль, рванули с места. Двигатель надсадно взвыл, шины жалобно взвизгнули на сухом асфальте. Анна Фёдоровна, ослеплённая дальним светом, оглушённая воем мотора, обмерла от ужаса, растерялась. Минутная растерянность стоила ей жизни. Удар бампера подбросил, швырнул тело. Смерть наступила от удара затылком о бетонный бордюр. Кульбит, совершённый погибающей женщиной, вызвал в салоне дикий хохот.
Резвящиеся придурки наказали себя сами буквально спустя несколько минут. Различал ли что-либо туманный взор водителя, отдавал ли себе отчёт в своих действиях, сказать трудно, но навряд ли. Вырвавшись на проспект, автомобиль по крутой дуге вылетел на встречную полосу, смял левое крыло о тронувшийся от остановки троллейбус. Позднее, последующие несколько минут участникам движения на данном пятачке проспекта припоминались видениями апокалипсиса. Скрежетал металл, скрипели тормоза, сыпались стёкла, кричали от ужаса люди. Злополучные «Жигули» закончили движение у фонарного столба. Из четырёх находившихся в них человек, выжил один пассажир с переломанными костями, обгорелой, изорванной плотью.
- 2 -
Пришла Полина, клюнула в щёку сочными лиловыми губами, прижалась телом, спрятав лицо на груди Бориса Семёновича.
После полубессонной ночи Борис Семёнович третий час в одиночестве слонялся по квартире.
Борис Семёнович Земцов занимал должность заместителя директора-владельца фирмы и имел в ней свой небольшой пай. Фирма специализировалась на всём, что подворачивалось под руку, и с выгодой для себя можно было перепродать. Правда, со специфическими товарами, при обнаружении коих ОМОН всех присутствующих кладёт мордой в грязь, а УК предусматривает большие сроки, не занималась. Земцов ведал контактами с администрацией, прочими государственными учреждениями, компетенцией которых являлось вставлять палки в колёса прибыльному бизнесу, заключением контрактов с поставщиками и клиентами. То есть, ведал светлой стороной функционирования фирмы. Но для поддержки, обеспечения самого существования бизнеса, необходима особая сфера деятельности, где применялись специфические термины, как-то: «крыша», «подмазать-отмазать», «счётчик», «накат-откат», и тому подобное. Вот этой-то сферой и заведовал Виталий, близкий друг Бориса Семёновича. Фактический заместитель главы фирмы по негласным делам занимал скромную должность референта, получая при этом солидную зарплату.
Выполнив формальности по опознанию тела, оглушил себя стаканом водки, обзвонил родственников. После разговоров со свояченицей и тёщей потребность в алкоголе усилилась, и он прикончил остатки водки. Потом уже перешёл на коньяк. Виски хозяин дома не любил, и потому не держал. Сыновья, подхваченные общей сумятицей, выбежали во двор, в безжалостном свете фар жались к отцу, онемело глядели на нечто, прикрытое простыней и бывшее их матерью. Соседка увела мальчишек домой, и те скрылись в своей комнате, затворив дверь. Отец, настороженный тишиной, несколько раз заглядывал в детскую, заставая сыновей в одном положении. Младший закутался с головой в одеяло, старший лежал на кровати одетый, безмолвно глядя в потолок.
Вторая доза притупила чувство реальности, и Борис Семёнович поднял звонком с постели директора. Переварив бессвязную речь подчинённого, директор, без всяких просьб со стороны последнего, позволил не появляться в фирме дня три. Придти потом, после похорон, когда Борис Семёнович успокоится, более-менее войдёт в норму.
Организацию похорон взяли на себя Виталий и соседка по лестничной площадке Виктория Львовна. Оказалось, оба являются доками по части скорбных дел, сопровождающих переход человека в мир иной. Виталий занимался могилой и ритуальным обеспечением. Виктория Львовна – подготовкой тела к захоронению и поминальным обедом. Виталий досконально знал кому, сколько, и в какой валюте платить на кладбище, сколько выставлять бутылок, как вести дела в бюро ритуальных услуг, так чтобы и транспорт, и оркестр были вовремя без всяких накладок. Причём, ведал принятые в таких случаях цены, и, что немаловажно, умел настоять на своём. Виктория Львовна имела контакты с женщинами, специализирующимися на обмывании покойников, и приготовлении поминальных обедов.
Соседка предложила свою помощь с самого утра, когда Борис Семёнович отправив детей к бабушке, поднялся на свой этаж. Выйдя из лифта, столкнулся с соседкой. Невысокая, полная Виктория Львовна была одета в белую блузку и чёрную юбку, шею охватывала чёрная косынка. Женщина взяла тёплой, мягкой ладонью его руку повыше локтя, смотрела снизу вверх влажными глазами. Рыхлое лицо её, без намёка на косметику, плаксиво оплыло. Виктория Львовна долго говорила о постигшем горе, несчастных детях, о том, каким прекрасным человеком была Аннушка, как они дружили. Особой дружбы между своей женой и шестидесятилетней пенсионеркой Борис Семёнович не замечал, но жили они мирно, и по-соседски иногда чаёвничали, обычно по инициативе Виктории Львовны, и одалживались всякой мелочью.
Борис Семёнович предполагал, что разговор ограничится пространными, несколько надоедливыми соболезнованиями. Вежливо внимая бесконечному потоку слов, выбирал момент учтиво закруглиться, но соседка перешла к делу, и предложила помощь. Уточнить детали, касающиеся времени, дня похорон, количества гостей условились вечером или назавтра утром.
- Только ты, Боря, уж пожалуйста, деньги сразу приготовь, - Виктория Львовна придала лицу соответствующее выражение. –
