прошло никак не меньше семнадцати лет, и-и-и… я, не понимаю…?
Она начала пугаться этого разговора, этого, как бы вежливого, но, как показалось её испуганно затрепетавшему сердцу, всё же допроса.
- Сейчас я вам всё объясню, и вы сразу всё поймёте. Вы в курсе, что мы с партнёром, давно приспосабливаем в центре города, у площади, большую аптеку?
- Да. Я слышала об этом от вашей жены. Она, месяца два назад говорила, что…, ноо… я всё-таки не понимаю… причём, тут я? Каким образом Ваше, Жомарт Естаевич, строительство касается меня, ведь я же не ваш партнёр?
- Касается, касается. Ох, как касается, Нина Владимировна. Так вот! Строительство ап-теки завершено. Максимум через месяц мы открываем её и мы, то есть партнёр и я, предлагаем вам должность исполнительного директора… с подчинением Вам, остальных наших, не только городских, но и периферийных аптек. Об оплате за Ваш труд мы поговорим от-дельно. - Сейчас мне необходимо ваше принципиальное согласие.
И, после небольшой паузы, спросил: «Так как, Вы согласны принять наше предложение?» – и вопросительно заглянул ей в глаза.
Такого поворота в их многолетних отношениях, она не ожидала. Не ожидала, и всё! Этот сухарь, который вечно брюзжал, вечно был всем недоволен, которого боялись все, в том числе и она, предлагает ей стать чуть ли не партнёром в его бизнесе. Честно говоря – в первую минуту она растерялась и не могла сообразить, что же ей ответить на столь лестное предложение.
Пауза затягивалась. Хозяин ждал конкретного, она это понимала, ответа на конкретно поставленный, правда, не совсем корректно, вопрос.
- Нина Владимировна, вы что, отказываетесь, или вы не поняли меня? – с каким-то растерянно-удивлённым выражением лица воскликнул хозяин.
- Не-ет! – и Нина медленно покачала головой. – Я… простите, Жомарт Естаевич очень… удивилась, иии… растерялась от неожиданности такого предложения. Яаа, согласна…
Она немного помолчала и более уверенно ответила, - да, Жомарт Естаевич, я согласна принять Ваше предложение! - Когда приступать?
- Вот и чудненько! – сразу повеселел он и, продолжил, - поздравляю Вас, Нина Владимировна с новой должностью! – Надеюсь, у нас и в будущем будут такие же прекрасные отношения, - закончил он и с энтузиазмом потряс ей руку.
Ага, с твоим-то характером, взволнованная до глубины души упавшим на неё так неожиданно и так вовремя предложением, подумала она о своём шефе.
Глава пятая
НИКОЛАЙ
… В пять утра я спал, как сурок – подумал про себя Николай и непроизвольно пожал плечами, но вслух этого не произнёс. Нужно было что-то отвечать. Вопрос задан и требует от-вета… в молчанку с «этими» не поиграешь, продолжала дальше продвигаться мысль, ишь, как смотрят! Ленин на буржуазию так не смотрел. И, всё же! Какого ответа они ждут? Знать бы, что произошло в это время. Как говорится - «Знал бы, где упадёшь, так соломки бы подстелил».
Но он не знал. Не знал, и всё тут! Всё-таки, что же произошло утром… в пять утра или около этого… что? Насколько я понял, вопрос касается лично меня, а не кого-то другого. Надо отвечать, пауза слишком затянулась. А то подумают, чёрт знает, что… - Но, что же всё-таки произошло? – продолжала метаться в его мозгу пугливая мысль.
Николай был чист и безгрешен перед законом, насколько это возможно в наше, такое непростое и нестабильное время, как агнец божий перед закланием. Но, как все, или почти как все люди на земле в первые мгновения встречи с блюстителями закона, он растерялся. Скорее всего, даже не растерялся, а испугался. Да! Просто, по-человечески, позорно испугался.
- В пять утра… я находился дома, в своей комнате… в своей постели... Спал! - ответил он волнуясь на заданный ему нескромный, по его разумению, вопрос.
- В котором часу вы вышли из дома? – Куда пошли? – не давая ему опомниться, поинтересовался старший лейтенант, - или куда поехали? На чём?
- Вышел я (Николай посмотрел на свои наручные часы) приблизительно в девять тридцать, девять сорок пять, он слегка покраснел, вспомнив, чем занимался до этих девяти сорока пяти, затем…, затем… сел в машину и…
- У вас что, машина во дворе стояла, а не в гараже? – мгновенно последовал вопрос «борца». Вы всегда оставляете машину во дворе? Почему?
- Я часто оставляю машину возле дома. Сейчас не зима. - Мне так удобнее, - пояснил слишком любопытным полицейским Николай. Не зима ведь, - повторил он.
- Автомобиль, какой марки… модели у вас? – быстро спросил старший лейтенант. - Какого цвета? У входа в административное здание его нет? Где он стоит? – добавил он, и при-стальным, изучающим взглядом посмотрел Николаю в глаза.
- Ишь, как буравят глазами, с неприязнью подумал Николай и быстро ответил, - он в автобусном боксе. Я сразу проехал туда… и, через мгновение, добавил, – у меня Фольксваген Гольф, тысяча девятьсот девяносто восьмого года, красного цвета.
- С цветом машины и её маркой всё ясно… – Сейчас ещё немного поговорим, уточним некоторые детали, а затем сходим в гаражный бокс, посмотрим вашу машину…
- Вы не обратили внимания, когда садились в машину - она стояла на том же месте, где Вы её оставляли? – опять заглянув в глаза Николаю, задал новый вопрос капитан. - Вы помните, где поставили машину? – Кстати! Когда Вы её поставили?
Вопросы так и сыпались со скоростью пулемётной очереди. Николай не успевал ответить на первый вопрос, как тут же раздавался следующий.
Что же случилось? - вертелась у него в голове мысль. – Что случилось?! И это постоянное верчение мысли мешало ему сосредоточиться на вопросах и своих ответах.
- Вы, всё-таки объясните, – почему такой повышенный интерес к моей персоне и моей машине? – успел он в короткую паузу между перекрёстными вопросами полицейских вставить свой животрепещущий вопрос, господин…
- Ерлан Абзалович. – Вы, можете называть меня – Ерлан Абзалович, – милостиво разрешил капитан.
- Так поясните мне, Ерлан Абзалович, - откуда у полиции такой повышенный интерес ко мне и моему автомобилю?
- Я отвечу на ваш вопрос, когда мы осмотрим вашу машину. – Так вы говорите, - ушёл от ответа полицейский чин, что поставили свой Фольксваген...
Николая начала раздражать эта нарочитая или, настоящая, бесцеремонность полицейских. Что я им, мальчик, в самом то, деле? И, немного повысив тон, сказал, - я же вам говорил - он в автобусном боксе. Может, Вам ещё раз, как непонятливым, повторить для ясности и показать дорогу?
- Вы, Патин, не зарывайтесь. Показывайте дорогу, - лаконично произнёс капитан и поднялся из-за стола.
Проходя мимо сидевшей за печатной машинкой секретарши, Николай сказал ей, что, если его будут спрашивать по телефону – он в боксе. И, в сопровождении двух полицейских в штатском, направился к выходу…
Покидая приёмную, он приостановился и, смотря на ожидающих приёма сотрудников, произнёс: «Да! - прошу извинить! Минут через пятнадцать, максимум двадцать, я освобожусь и приму всех».
Желающие попасть к нему на приём посетители удивлённо переглянулись между собой и недовольно заворчали: «Столько времени потеряно и, опять ждать».
У каждого, здесь присутствующего, были свои срочные дела и заботы.
Зина начала их успокаивать и даже предложила по стакану чая.
* * *
Осматривающие автомобиль полицейские были серьёзны и, по поводу или без повода, так казалось Николаю, задавали вопросы и требовали на них обстоятельного ответа. Каждая, замеченная царапина, привлекала их внимание. Особенно их заинтересовала небольшая вмяти-на на облицовке радиатора и правом крыле.
Удивлённо заморгал глазами и Николай. Этих вмятин раньше не было. Во всяком случае, он совершенно не помнил, чтобы они были вчера или позавчера. Да, нет, чушь какая-то – всё ещё пытался вспомнить он. Их же вчера… точно - не было! Я же вчера фары протирал, заволновался он. И тут же последовал вопрос от бдительных полицейских, - а это откуда? – показал пальцем старший лейтенант на небольшие вмятины на крыле и облицовке…
- Ей Богу, не знаю - Николай растерянно развёл руки. По-моему…
- Где и, когда, вы помяли облицовку автомобиля? Видите, вмятина свежая.
- Я… я, понятия не имею! – выдавил из себя Николай… - Вчера вечером вмятин, вроде бы, не было…
Николай опять лихорадочно стал вспоминать свои поездки за вчерашний день, затем, покачал головой, нет, не было.
- Послушайте! Может кто-то из моих водителей сегодня задел. Я разберусь. Но он знал! Он точно знал, его водители этого сделать не могли. Он их хорошо знал, своих водителей - опытных, дисциплинированных. Лучших, из лучших! Он выбирал их вместе с начальником отдела по безопасности дорожного движения и начальником отдела кадров. Выбирал по крупицам из всех приходящих водителей к ним устраиваться. Значит!..
Что это значит - он уже предвидел! Ничего хорошего для него лично и для Светланы. Для них обоих! Капитан и старший лейтенант были угрозой их благополучию, их счастливой жизни, – всему тому, что они со Светланой так бережно лелеяли - их любви!
- Я вынужден Вас задержать до выяснения обстоятельств, - капитан говорил отрывисто, тихо и зло, широкие скулы его покраснели, а глаза, то упрямо вонзались в Патина, то сползали вниз, как у школьника со шпаргалкой в руке на экзамене, застуканного неожиданно подошедшим учителем.
- Понятно, - кивнул Николай, а если я, всё-таки, ни в чём не виноват? А про себя, с горечью, подумал: как быстро меняется отношение к человеку со стороны полицейских. Ещё не-известно, виновен человек или нет, а на нём уже клеймо преступника… так не должно быть. Это неправильно!.. В конце концов, это же совершенно несправедливо! – кричало всё у него внутри.
- Вы проедете с нами в отделение полиции. Там, без помех мы поговорим. Да, автомобиль мы тоже забираем, на экспертизу, - продолжил жёстко капитан…
- Вы, что, наденете на меня наручники?.. – уже окончательно разозлившись и, в то же время страшно испугавшись, поинтересовался Патин. И… В чём Вы меня обвиняете? Что такого страшного, противоречащего Закону, я мог натворить, находясь у себя дома и… лёжа в постели?
- Я почти твёрдо уверен, - капитан перевёл взгляд на «Фольксваген», затем, опять вернул на Николая и, смотря ему на переносицу, продолжил, - что этот автомобиль сегодня утром совершил наезд на человека, со смертельным исходом.
У Николая всё оборвалось внутри и поплыло перед глазами. Такого и в страшном сне не придумаешь, охнул он. Бедная Светланка! – Какой удар!
