билет…
* * *
- Кирилл, держи! - прервав воспоминания, подал ему полупустую бутылку с дешёвеньким вином, напарник, с которым он вот уже, считай три года, работал здесь, на рынке. Работал в «высокой» должности - принеси-подай!
– Выпей, мне для друга не жалко, - добавил он, примостившись рядом на мешки с картошкой, капустой и редькой.
Кирилл, ни слова не говоря, приложился к бутылке и забулькал горлом, вливая в себя дрянное, дешёвое винцо. Не выпитый остаток он протянул напарнику.
- Что-то я, Стёпа, сегодня не в норме. Что-то душа томится, и мысли разные в голову лезут. - Может детишек давно не видал, а?.. Как они там?..
- Ты, про кого говоришь-то? Про Светку, что ли? – Так, сам говорил - замуж она недавно вышла за очень хорошего и богатого человека.
- Говорить-то, говорил. Да сам-то, не видел… Пропил я свадьбу-то дочери.
- Ну, так чего? Возьми и съезди. Тут же, всего ничего. Подумаешь, каких-то двести километров. Можно… сегодня туда – завтра обратно. Я тут как-нибудь без тебя эти дни… один поработаю. Ничего, справлюсь, я жилистый…
- Хороший, нет, замечательный ты у меня друг, Стёпа. Душевный…
- Да чего там…
Они сидели и молчали, думая каждый о своём. Сделали ещё по глотку из уже почти пустой бутылки и Степан, что-то буркнув под нос, поднялся.
- Пошли к Ваське-буржую, и подал Кириллу руку. - Отпросишься на два дня по семейным обстоятельствам. Попроси у него заработок за неделю. Даст, не обеднеет, - добавил он. Не даст - у старой грымзы попросим.
Хозяин недовольно скривился, услышав просьбу Кирилла. Но, после поддержки того Степаном и его согласием поработать за двоих, с грехом пополам согласился, посетовав на-последок, на свою доброту и умением некоторых, несознательных и ленивых, вить из него верёвки. И он бы ещё долго изощрялся в красноречии, если бы Степан не утащил Кирилла за руку.
- Ишь, боров, разжирел на чужом труду, - ворчал он, таща за собой Кирилла. Эксплуататор! Капиталист! Какой он предприниматель? – продолжал он, возмущённо. Обыкновенный махровый спекулянт! Купил дешевле – продал дороже… Казённый дом по нему, живоглоту, давно плачет. Ждёт, не дождётся…
- Ладно, Стёпа, успокойся, не трепи нервы! Плетью обуха не перешибёшь.
- Чего успокойся! Трахнули нас капиталисты и в хвост и в гриву. А ты, успокойся… да успокойся... Я понял бы его, если бы он сам, со своей семьёй, вырастил эти овощи-фрукты, а потом вывез на продажу. Тогда, да – это честный труд, а так – спекулянт! На чужом горбу в рай хочет въехать! - продолжал кипеть-возмущаться Степан, провожая Кирилла на автобусную остановку. И въедет, жирная морда спекулянтская… чтоб он сдох, не сейчас, так завтра!
- Послушай, Стёпа, хозяин будет ругаться, что тебя нет на месте.
- Подождёт, не сдохнет! – Могу я друга до автобуса проводить. Ты же чуть живой, - не согласился он с Кириллом. Вон, какой бледный…
Глава девятая
СВЕТЛАНА
…Она видела – он неотрывно смотрит ей в лицо, как-будто что-то хочет прочесть на нём. А, что он может увидеть или прочесть? Только любовь и желание принадлежать этому мужчине. Она попыталась овладеть своими чувствами и, сдвинув брови, постаралась придать лицу выражение холодной неприступности. Любопытно, подумала она со страхом, заметил он её состояние, или нет и, опять почувствовала, как лицо начало полыхать от внутреннего жара. Да что же это такое. Ну-ка, прекрати немедленно краснеть, - попыталась она приказать себе. Я что, девочка пятилетняя, не умеющая владеть своими чувствами?
Мысленно встряхнув себя за плечи, она, почти спокойно, посмотрела на него и, опять испуг прошёл по всему её телу.
Он смотрел на неё, не отрываясь, словно хотел вобрать её всю в себя. Светлана опять затрепетала, как пойманная в сети лань. Ей необходимо бежать от этого человека! - трепеща, лихорадочно заставляла она себя, но не могла сдвинуться с места.
Так, скованная по рукам и ногам кандалами, вихрем налетевшей любви, она покорно отдалась этому сладостному чувству.
Как сквозь плотный туман она увидела и услышала:
…Его лечит Светлана Кирилловна Соколова, - говорил он, заглядывая ей в глаза. Так она здесь? Не подскажете? Как мне встретиться и переговорить с ней? Куда пройти?
- Вы, знаете, - наконец-то придя в себя, почти спокойно ответила она, - она здесь и вы вполне можете поговорить с ней, - если… это, конечно, очень срочно, - добавила она и вновь залилась жарким румянцем.
- Я…я… очень хорошо понимаю – Новый год и всё такое... Вероятно, я не вовремя…
Светлана видела, он пытается оттянуть время расставания с ней. Правда, делал это неуклюже, по-мальчишечьи смущаясь, но ей почему-то это нравилось и, она, также, не же-лая скорого расставания, наслаждалась его попытками.
- Представьте себе, действительно не вовремя, - нисколько не помогая ему выйти из затруднительного положения и, в то же время, любуясь им, - почти прошептала она.
Тут, она снова смутилась. Как это можно – любоваться мужчиной? Да! Он очень ей нравится. Но он же, не красивая игрушка, в самом-то деле?.. Он – муж-чи-на! Она окончательно запуталась и, чтобы, так ей казалось, выбраться из лабиринта сравнений, она сказала себе - «Я женщина, и мне присуще всё женское!», а чтобы больше не затягивать его мучительную попытку выбраться из сложившейся ситуации, она решила помочь ему.
- Я, Светлана Кирилловна Соколова, - лечащий врач вашего Иван… Иваныча. Ему необходимо ещё полежать, - добавила она. У него вирусная форма гриппа, с осложнением, добавила она, и простите… мне необходимо идти.
- Ну, хоть на несколько минут я могу навестить его и кое-что спросить?
- Увы. Нет! В больнице карантин.
И, желая смягчить свой резкий ответ, она продолжила: «Не переживайте так за своего заместителя. Он, в настоящее время, уже неплохо себя чувствует и, через два-три дня мы его выпишем».
Так… сейчас он, как все мужчины (до чего же они неоригинальны), начнёт напрашиваться проводить её, решила она. И, со страхом… и надеждой, стала ждать этого волнительного момента, но он промолчал, он не предложил. Он, почему-то, не пред-ло-жил! Такого не должно быть! Ну, не должно же быть такого! – в смятении думала она. Не долж-но-о!..
Она стояла, не шевелясь и, смотрела, как он уходит, сказав лишь – «До свидания» и в знак подтверждения сказанному, коротко кивнул головой. Уходит!.. Уходит всё дальше и дальше от неё, по заснеженной дорожке, а затем, завернув за угол больничного корпуса, и вовсе исчезает из виду.
Глаза Светланы вдруг что-то защипало и непрошеные слёзы, туманом, легли на глаза.
«Улетел мой сокол ясный, улетел», пришли на ум, откуда-то запомнившиеся слова. Господи!.. Ну почему в жизни так получается? Вот только что было счастье – она могла потрогать его руками и, вмиг его не стало. Оно растаяло, как туманная дымка в прохладное утро, растаяло под утренними лучами солнца.
Спустившись с пандуса, она медленно побрела, опустив голову и вытирая катящиеся по щекам слёзы. Грустные мысли теснились в её голове, навевая печаль и тоску… «Вот тебе бабушка и Юрьев день» - вспомнилось ей и, вослед, «Как встретишь Новый год – так и проведёшь его». Даа… уж чего хуже можно придумать - не придумаешь. Видно судьба у меня такая - продолжали бежать мысли в голове, - как она хочет, так и вертит человеком. Вот захотела она поманить меня счастьем - поманила, да тут же и отобрала. Не раскрывай рот широко, Светка - этот сладкий кусочек может не попасть в него, а только губы помажет. Вкус почувствуешь, а съесть не съешь. Так-то, девочка!.. Почему так, я не понимаю? - обиженно спросила она у того, кто распоряжается нашими судьбами? Но он не ответил ей, он молчал.
Вокруг, от ярко светящего солнца, всё блестело. Каждая снежинка, отражая свой, неповторимый свет, нет-нет, да зацепит, как бы играя, своим лучиком Светлану. То пройдётся по щеке, то пощекочет её хорошенький носик, а то, вдруг, как брызнет всеми цветами радуги, прямо в глаза. Тогда Светлана щурилась, отворачивалась, но слепящие лучики и тут находи-ли её. Она понарошку сердилась, закрывалась от них рукавичкой, но лучики не отставали, продолжая свою весёлую игру и, Светлана не выдержала. Она сдалась на милость победителей, как крепость сдаётся смелому, храброму рыцарю. Слёзы постепенно высохли. На щеках опять заиграл румянец, а на чуть полноватых, розовых, нежных губках появилась, едва заметная, как раннее солнышко, улыбка.
Навстречу стали попадаться редкие ещё, прохожие. Город пробуждался и, набирая скорость жизни, готовился к трудовым будням. В права вступал новый век! Век надежд и разочарований, встреч и разлук, горя и радости!
Я тоже вступаю в этот новый, неизвестный ещё никому загадочный век, и каким он будет для меня, я не знаю - утверждая и спрашивая, шептала Светлана. Ах, как хочется, чтобы он оказался для меня добрым и чтобы меня полюбил тот мужчина с голубыми глазами. Затем, её мысль перекинулась на глобальный вопрос, а что же он даст, этот век, чем наградит всех людей? - размышляла она, идя по улице и всматриваясь в лица встречных. И не находила ответа. Да и как его найти – ответ, на совсем, совсем не простой вопрос? Ответ, который ищут люди со дня своего рождения и до глубокой старости. Ответ, скрытый за семью замками или, как будет более правильно - печатями?
Она шла по улице… по улице, на которой ей был знаком каждый дом, каждая дверь во двор и, даже каждая кошка, греющаяся на солнышке на подоконнике, за стеклом. Она ходила по этим улицам, по этому городу вот уже шесть с лишним лет. Пять с половиной лет студенческой жизни и почти год работы в больнице.
Шесть, нет, почти семь не забываемых, прекрасных, по своему, лет… и, вот… среди покоя и неги, пришла гроза в её девичью жизнь. Она налетела неожиданно, необузданным ураганом, ломая всё на своём пути, вырывая с корнем деревья и завывая. Так думала Светла-на, вспоминая, преподнесённую ей, казалось, самой судьбой, встречу с тем человеком, с человеком, в которого она сразу и безоглядно влюбилась, и, с которым готова была пройти рядом всю свою жизнь. Где же ты сейчас? – спросила она шёпотом у пространства. Что дела-ешь?..
Глава десятая
НИКОЛАЙ
Он шёл по коридору, опустив голову и заложив, как ему приказал охранник, руки за спину, а сзади громыхали армейские ботинки со шнуровкой. Коридор был длинный, а пол, проплывающий у него под ногами, был застелен грязного цвета линолеумом с, кое-где, рваными проплешинами. Всё это проплывало мимо, не задевая его сознания. В голове мелькали обрывки мыслей, казалось, что это калейдоскоп крутится у него в голове: мелькнула и тут же пропала мысль о работе – что подумают о нём сослуживцы, узнав о его неприятностях? И тут же – где его машина, которую он приобрёл совсем недавно? Говорят, в полиции частенько «банкуют» автомобили. А, может быть, врут люди? Обиделся какой-нибудь бедолага на «беспредел», вот и пустил слушок. А там, глядишь, пошло-поехало. Долго ли снежному кому превратиться в лавину? Кто-то добавил, кто-то убрал…
- Стоять! – раздалось сзади, затем, последовала новая команда - «Лицом к стене!»
Николай послушно остановился и, приподняв голову, повернулся лицом к стене. Перед ним находилась, покрашенная грязно-зелёной масляной краской, облупленная, с нацарапанными, вероятно каким-то металлическим предметом, скабрезными
