Фельдшерица. 3. Первая смерть, первое убийство

отойти мне не удалось. Буквально через пару шагов меня догнал старший страж порядка и объяснил, что я должна поехать с ними в участок, чтобы дать показания. Ехать в одной машине с преступником, пусть даже находящемся без сознания, я наотрез отказалась. Клятвенно пообещала доблестной милиции, что обязательно приду и пешком направилась в сторону железнодорожной станции, где мы с ними договорились встретиться: убийцу нужно было доставить в районное отделение на ближайшем поезде. Когда я подошла к станции, все трое были уже там. Тот, который без сознания, лежал на боку прямо на пустынном перроне,   руки его были скованы наручниками за спиной, ноги связаны какой-то веревкой, двое в форме - курили. Увидев  меня, старший из милиционеров торопливо сделал еще пару затяжек, затем отшвырнул  сигарету и достаточно бодро произнес: «Мы пошли договариваться на счет поезда, а ты побудь с этим», - и он мотнул головой в сторону преступника. У меня от изумления пропал дар речи, а глаза сделались огромными, как блюдца. А тот ободряюще хлопнул меня по плечу и добавил: «Да ты не переживай, мы быстро вернемся, а он все равно без сознания». «А если очнется?»- нашла в себе силы спросить я. «А если очнется, ты долбани его хорошенько по голове, а лучше не подходи близко и кричи», - с усмешкой ответил служивый и ушел вместе со своим напарником в здание вокзала. Мне было не смешно. Мне было страшно. А еще, я испытывала сильнейшее чувство ненависти и отвращения к этому телу, лежащему у моих ног. Я смотрела на него, а перед глазами стояло лицо маленькой девочки, в ушах эхом звучал ее тоненький голосок: «А мама когда проснется?», «А мама когда проснется?», «А мама когда проснется?»……

Стоило милиционерам скрыться в здании, как этот мужичок, которого я буквально испепеляла взглядом, внезапно открыл глаза и жалобно заскулил: «Наденька, Надюша моя, что же я наделал». Было понятно, что он давно пришел в сознание, но притворялся, выбирая "правильный" момент, чтобы себя обнаружить. Продолжая бормотать, он  заерзал по земле и стал приближаться ко мне какими-то ползучими змеиными движениями, насколько это позволяли ему связанные конечности. Не знаю на что он надеялся и чего добивался, но его жалобный притворный скулеж не произвел на меня должного впечатления, наоброт, кровь во мне вскипела, в голове зашумело, чувство страха отошло на задний план, уступая место гневу,  я размахнулась одной ногой и, насколько мне хватило сил и сноровки, ударила его в живот. К сожалению, удар не получился таким сильным, как мне бы хотелось, но хитрец посмотрел мне в глаза, увидел там что-то, после этого  замолчал, отвернулся и стал спокойно лежать, глядя на безмятежное голубое небо, подернутое пеленой белых, нежных облаков. Начало июня. Чудесная пора.

Буквально через пару минут (по крайней мере, так мне показалось) подошли все те же милиционеры, что-то грубо сказали преступнику, вяло отреагировавшему на их присутствие,  затем старший, внимательно посмотрев на меня, протянул мне какой-то пустой бланк и уже участливо сказал: «Ладно, подпиши мне здесь, я сам потом заполню и иди уже отсюда». Я, не выпуская чемоданчик из рук, где-то поставила свою подпись, повернулась и медленно, шаркая и, загребая пыль ногами, побрела в сторону своей больницы. Я шла и прокручивала в голове события последних двух часов. Да-да, с того момента как я беззаботно пила чай на кухне, прошло совсем немного времени, но мне показалось, что жизнь вокруг изменилась. Я изменилась.  И так, как раньше, уже не будет никогда. Наконец, я дошла до больницы. Там меня, еле живую от пережитого, обо всем расспросили любопытные медсестры и санитарки, одновременно отпаивая чаем с валерианкой, и отправили домой, пообщав в ответ на мою просьбу (долг превыше всего!), что если будут еще вызовы, то они за мной сразу придут. Я пришла домой, легла на кровать и сразу уснула…. Вызовов в тот день больше не было.