УЛЫБНУЛАСЬ НАПОЛЕОНУ ИНДИЯ
Не менее 14 лет – с 1798 по 1812 год включительно – Наполеон мечтал основательно потеснить англичан в Индии. О таком реванше, можно сказать, мечтала Франция. 1 В Европе Наполеону было тесно. Он презрительно говорил о Европе, как о кучке, насыпанной кротом, по сравнению с Востоком, с его шестисотмиллионным населением.
Секретный приказ Директории от 12 апреля 1798 года предписывал Наполеону овладеть Мальтой, Египтом и изгнать англичан из всех их владений на Востоке. 2 В середине мая 1798 года войска Наполеона отправились в путь на 500 судах из Тулона, Аяччио и Чивитта-Веккии. Флотилии соединились у Мальты. Французы захватили Мальту и направились дальше, к Александрии. В инструкции Директории, полученной Наполеоном в Египте в апреле 1799 года, ему по-прежнему предоставлялась свобода действий, в числе возможных вариантов упоминалось: оставаться в Египте или двинуться в Индию, дабы низвергнуть там английское владычество. 3 На этой попытке Наполеона завоевать Индию поставили крест британская прислужница чума и зловредный адмирал Нельсон. 4
Вторая попытка – предложения Наполеона Павлу I в 1800 году о совместных действиях по завоеванию Индии (об этом будем говорить подробнее).
Подполковник Генштаба Баторский (стр. 8) указывает, что очередной раз Наполеон вернулся «к проекту экспедиции в Индию в 1804 году, когда, во время приготовлений его к высадке в Англию … считая свои морские силы достаточно развившимися и подготовленными для борьбы с Великобританией, - хотел одно время воспользоваться Брестской эскадрой адмирала Гантома для отправления 30-тысячного войска морским путём прямо в Индию». Уже в 1798 году генерал-губернатор Индии лорд Уэльсли опасался, что Наполеон часть своих сил направит вокруг мыса Доброй Надежды прямиком – в Индию (Баторский, с. 5). Коленкур, рассказывая о подобном замысле Наполеона (то ли 1804 года, то ли каком-то другом) сообщает интересную подробность: Наполеон предполагал, что единственная остановка – на Маврикии – позволит списать на берег заболевших, а взамен купить у плантаторов соответствующее количество чернокожих рабов для пополнения корпуса. Назовём всё это условно «третьей попыткой завоевания Индии».
«Четвёртая попытка» - «индийская составляющая» взаимоотношений Наполеона с Александром I от Тильзита до 1812 года.
Сосредоточимся на двух «чётных» попытках Наполеона, нас непосредственно касающихся.
«ВТОРАЯ ПОПЫТКА»
Своим переворотом «18 брюмера» (10 ноября 1799 года) Наполеон фактически обрушил антифранцузскую коалицию: основа коалиции – борьба с «революционной заразой», а поскольку Франция сделалась теперь намного менее революционной, то и опасность «заразы» стала несравнимо меньшей. Особенно – для России. Теперь всё решали противоречия, раздиравшие саму коалицию. Уже 24 ноября (4 декабря) 1799 года Ростопчин писал Суворову (конечно, отражая мнение Павла I), что теперь Франция Россию больше не тревожит, самым важным стал «восточный вопрос», а в «восточном вопросе» главный соперник России – Англия. 5
В отношениях России с Францией оставались две ключевые проблемы. Россия считала своим долгом по-прежнему добиваться восстановления всех европейских монархий, пострадавших во время революционных войн. Вторым камнем преткновения была Мальта, захваченная французами в июне 1798 года. Павел в борьбе против Франции на Средиземном море опирался на союз с рыцарями Мальтийского ордена. После того, как гроссмейстер ордена покинул остров, Павел 30 августа 1798 года объявил себя гроссмейстером. Но этого самопровозглашения не признали ни папа римский, ни европейские державы. Обязательству англичан, освободив остров, передать его России в Петербурге не верили. 6
Уже в середине января 1800 года французский посол в Берлине генерал Бернонвиль сообщил прусскому министру иностранных дел Гаугвицу (Пруссия взяла на себя роль посредника в сближении России с Францией), что Франция готова признать Павла I великим магистром ордена Святого Иоанна Иерусалимского, не затрагивая пока вопроса о том, кому принадлежит остров Мальта. На донесении об этом российского посла в Берлине барона Кюрденера от 16 (28) января Павел I написал: «не желаю ничего лучшего, как видеть Францию идущей мне навстречу, особенно в противовес Австрии». На следующий день Павел распорядился об отзыве армии Суворова из Богемии. Охлаждение России к Англии и процесс её сближения с Францией происходили далее с нарастающей скоростью. Уже в марте 1800 года было перехвачено письмо британского посла в Петербурге Уитворта о том, что Павел – сумасшедший. В первой половине апреля были отозваны российские послы из Вены и Лондона. 7 Талейран 7 (19) июля по поручению Наполеона пишет вице – канцлеру Н.П.Панину о готовности Франции безо всяких условий освободить русских военнопленных (РИО, т. 70, № 1). Это письмо часто цитируют, но обычно – в усечённом виде. Во Франции находилось 6 тысяч русских военнопленных, а в Австрии, Англии и Турции – около 20 тысяч французских военнопленных. В число французов в Австрии входили те, которых Россия (Суворов) передала Австрии (не тащить же было их с собой в Россию!). Австрия и Англия отказались освободить соответствующее число французов в обмен на русских военнопленных. Наполеон спешит использовать эту ситуацию для сближения с Россией: с этой точки зрения англичане и австрийцы в равной мере «сукины дети» - и для России, и для Франции. Тем эффектнее (и успешнее для сближения с Россией) широкий жест Наполеона (рыцарь Наполеон обращается к рыцарю Павлу): освободить эти 6 тысяч русских, с оружием и знамёнами, даже заново их обмундировав. Но Наполеон – политик, государственный деятель, он не может себе позволить слишком много рыцарства. 8
В июле (16 <28>) подписан договор России с Пруссией - основа формирующегося северного союза. Именно тогда Наполеон начал размышлять о том, не пожертвовать ли Мальтой, подарив её Павлу ради сближения с Россией. Формирующийся союз России с Пруссией, Данией и Швецией мог быть только антианглийским (РИО,т. 70, XVI). В августе (14 <26>) Наполеон с Талейраном пишут второе письмо Н.П.Панину. Мальта уже несколько лет блокирована англичанами. Французский гарнизон в состоянии продержаться не более чем несколько месяцев. Может ли Россия вмешаться и выручить Мальту? 9
В конце августа (начале сентября) барон Кюрденер получил рескрипт Павла от 18 (30) августа, разрешающий ему вступить в переговоры с Бернонвилем. Переговоры шли вяло. Инструкция Наполеона Бернонвилю требовала добиваться, чтобы Россия не вмешивалась в дела Европы (приказ Наполеона, зачитанный войскам 23 <11> июня 1812 года, накануне вторжения, называл причину войны – необходимо наказать Россию за 50-летнее вмешательство в дела Европы: как раз ровно 50 лет прошло со дня вступления Екатерины II на престол 10 ). В Петербурге же после долгих обсуждений родилась т.н. «нота Ростопчина» от 26 сентября (8 октября): соглашение возможно только при условии неприкосновенности Баварии, Пьемонта, Обеих Сицилий и герцогства Вюртембергского. Одновременно 2 (14) октября Павел одобрил записку Ростопчина о сближении с Францией (и о разделе турецких владений в Европе). Официально французы, в общем, не отвергали возможность обсуждения судьбы четырёх монархий, но предлагали отложить такие переговоры на будущее (необходимость участия Австрии в таких переговорах) и не задерживать из-за них мирное соглашение. Ситуация невероятно осложнялась тем, что за спиной официальных берлинских уполномоченных переговоры между Россией и Францией осуществлялись ещё по трём (!) тайным каналам: через миссию генерала Спренгпортена, путём прямого обмена письмами между Бонапартом и Павлом и по ещё более тайному каналу, о наличии которого свидетельствуют предложения Наполеона о совместном походе в Индию.
Спренгпортен выехал из Петербурга 28 сентября (10 октября) и прибыл в Берлин в первых числах ноября по новому стилю. Первоначально его главной задачей было вступить во владение Мальтой, комендантом которой он назначен. В его свите было много мальтийцев. После сообщений о захвате Мальты англичанами единственной его официальной функцией осталось принять освобождаемых французами военнопленных. Однако Спренгпортен утверждал, что ожидает полномочий на значительно более широкие переговоры (возможно, Павел, напутствуя его, высказывался недостаточно чётко, как-то обнадёжил его в этом смысле). Покинув Берлин 21 (9) ноября, Спренгпортен прибыл в Брюссель 10 декабря (28 ноября), где его торжественно встречал представитель Бонапарта генерал Кларк. В день прибытия Спренгпортена в Париж 21 (9) декабря Бонапарт пишет Павлу своё первое письмо (РИО, т. 70, № 15). Тон письма такой, будто все противоречия сняты. 11 Одновременно и Павел 18 (30) декабря пишет Бонапарту, тоже не вспоминая о пострадавших королевствах (ничто более не мешает мирному соглашению), сообщает, что уполномоченный заключить мирный договор Колычев выезжает вслед за этим письмом.
Что произошло между «нотой Ростопчина» и этим, декабрьским письмом Павла, менее чем за три месяца? Почему вдруг забыты (без малейшего следа) заботы о четырёх пострадавших монархиях, заботы, которые только что так громогласно провозглашались (а герцогство Вюртембергское это родители и прочая родня императрицы Марии Фёдоровны)? Очевидно, что параллельно с указанными переговорами имели место тайные контакты, именно там случилось нечто чрезвычайное, оправдывающее такой резкий поворот. Я не вижу другого объяснения, ничего сопоставимого по важности, кроме предложений Бонапарта о совместном походе в Индию (Баторский, с. 40 – 48).
Одновременно со Спренгпортеном в Берлине находился (выехал из Парижа 7 октября <25 сентября>) 22-летний брат Наполеона Людовик – будущий король Голландии, будущий отец Наполеона III. Каким бы плохим дипломатом ни был генерал Бернонвиль, Людовик Бонапарт вряд ли чем-то мог ему помочь в буксующих переговорах с Кюрденером. А вот привезти Спренгпортену в Берлин документ величайшей степени важности и секретности, передать от брата что-то существенное на словах – для этого он годился как никто другой. Тогда получается, что Спренгпортен ожидал в Берлине реакции Павла I на удивительное предложение Бонапарта (20 дней – как раз такое время, которое нужно курьерам, чтобы обернуться до Петербурга и обратно) и привёз в Париж благоприятный ответ Павла I.
На каких-то этапах в этих сверхтайных контактах, вероятно, играли роль генерал Дюрок, сочувствующие Бонапарту французские эмигранты в Петербурге, включая знаменитого революционного полководца генерала Дюмурье, перешедшего на сторону коалиции, патер Грубер и т.д.
Бонапарт предполагал выделить 35 тысяч солдат из рейнской армии Моро и ожидал, что Россия выставит от себя равное по численности войско. Французская часть корпуса должна была добраться до Таганрога водой (Дунай, Чёрное и Азовское моря), оттуда идти к Царицыну и от него на речных судах – вниз по Волге до Астрахани. Из Астрахани весь состав совместного франко-русского корпуса переправлялся морем до Астрабада: оттуда по оценке Бонапарта оставалось 1500
