I
От размытых дождём улиц, прямо во внутрь пятого этажа громадной многоэтажки, сквозь прозрачное стекло и пластиковые рамы, проходила прямая – прямая взгляда. И не важно, что снаружи стояла несколько иная погода, нежели чем в уютной квартире, в окно которой, он так пристально смотрел. Он знал, что эта прямая, единственная незримая ниточка, связывающая его одиночество с её многолюдным миром. Останавливаясь напротив этой высотки, он каждый раз просил мир чуточку подождать его. Там, внутри, за толстыми бетонными стенами, сегодня раздавался смех, а суетливые людские руки до краёв наполняли звенящие фужеры праздничным «Моэт и Шандон».
«Кажется, опять дождь пошёл», - подумал он, подставив ладонь под срывающиеся с неба капли: «А я вновь залип на этом месте».
Вокруг него ежеминутно проходили люди, они так торопились, что некоторым было совершенно наплевать, куда… лишь бы побыстрее спрятаться от нежданного обилия осадков, вдруг и некстати выпавших с высот на землю.
«Вот дела, зонт сломался», - он озадаченно посмотрел на провалившуюся в деревянную ручку, спусковую кнопку. Совсем скоро его сухие и воздушные волосы, насытились дождевой влагой и прилипли ко лбу, а всю одежду можно было бы выжимать как половую тряпку после ведра.
- Эй, ты случайно не из латекса сделан парень? Простудишься ведь! – крикнул ему пробегающий мимо мужчина, держа над головой какую-то книгу.
Стоявший лишь улыбнулся, по-прежнему стараясь закинуть свой взгляд за границы того недостижимого окна. Спустя мгновение, он увидел плавные движения её тела: всего лишь силуэт и не более. Люди внутри комнаты зашумели. После непродолжительных радостных возгласов, послышались взрывы хлопушек, и яркие разноцветные ленты разлетелись по углам. Что-то, жестикулируя, девушка, на миг повернулась лицом к блестевшему от стекающих дождевых капелек стеклу.
- С днём рождения! – прошептал он, - Надеюсь, ты меня изредка вспоминаешь.
Но вскоре, её мимолётный портрет исчез за спущенными шелковистыми шторами, и теперь, былой свет от жёлтой лампы растворился, оставив лишь едва различимые проблески.
Парень поправил, скрутившуюся лямку своей сумки, и, закинув её на плечо, зашагал вдоль белого бордюра, под журчание, бегущего по водоотводам, мутного ручейка. Людей уже почти не осталось. Пожалуй, каждый успел найти своё убежище.
- Дорогая Полиночка, желаю тебе только счастливых дней, невероятной любви и верности твоего молодого человека… Александр, вы как?
- Поддерживаю! – грубовато, но задорно воскликнул, сидевший напротив именинницы юноша.
- Счастья тебе неземного, родная ты наша, чтобы все экзамены прошли без гвоздей и удачного поступления после них! – звонко произнесла миниатюрная женщина в прозрачном синем палантине и, улыбнувшись во всю длину своего ужимистого рта, подняла фужер пенящегося шампанского.
- С днём рождения! С днём рождения! – пронеслись по комнате мужские голоса, и все разом дружно крикнули: «Ура!».
- Так-с, а что у нас в той классной белой коробке?! – спросил девушку Александр.
- В какой из пяти Саш? – поинтересовалась девушка.
- Да вскрывай все!
- Обязательно вскроет! Ха-ха-ха! - похлопав парня по плечу, заметил мужчина в чёрном матовом пиджаке, после чего, слегка закатив свои хмельные глазные яблоки, распознававшие цвета лишь в полутонах, направился на балкон, перекурить.
Стол, за которым сегодня собрались веселившиеся гости, был заполнен до отказа. И невозможно запомнить столько видов кулинарных изделий, сколько эти люди могли позволить себе. Жареная утка с миндалем, салат из мидий, изысканные блюда из жареного перца и авокадо, красное мясо копчёной сёмги, отбивные в чесночном соусе, приправленные корейской морковкой для остроты ощущений, маринованный лосось, овощное рагу с красными лобстерами, запечённые в рукаве свиные рульки, графины с красным полусладким, различные фигурки из ветчины и сыра на закуску, через каждые пятьдесят сантиметров, и нежная картошка пюре в белой кастрюле, стынувшая на краю стола. Позже, приглашённые на приватный банкет официанты, поднесли к столу разнообразное множество шоколадных конфет, пирожного и всего тому сопутствующего.
- Кто заказал пиццу? – обратился к сидящим, неожиданно вошедший курьер со взвившимися от дождя волосами.
- Кто–то ещё и пиццу заказал? Саш, Поль, вы? – хохоча, произнесла, курившая кальян дама.
- Нет!
- А кто ещё мог?
- Хм… мелкая, наверное, - отчеканила Полина и опустила взгляд на белую бархатную коробочку, внутри которой лежал новенький смартфон, подаренный ей неким А. А.
- О Боже Сашка! Сашка, мой ты хороший! Какой же... А! Просто слов нет! – дрожащим от радости голосом сказала она, целиком утонув в его надменном взгляде.
Дождь перешёл в фазу блиц-атаки по всем фронтам городского полигона. Сбежавшиеся под козырёк остановки люди, яро теснили друг друга, дабы отвоевать для себя чуть больший клочок сухого пространства. Проезжавшие мимо них маршрутки даже не подавали виду на желание остановиться и вобрать в себя давящуюся на последнем островке надежды, массу людскую. А троллейбусов, увы, пока не предвиделось.
Он только что подошёл к остановке, но, казалось, недавно смотрел в её окно, и это недавно было меньше пяти минут. Самое короткое расстояние, с учётом его космической погружённости в самого себя. И, несомненно, это состояние немножко прибавляло к пройденному пути.
«Они похожи на загнанных овец. Млеющих от безнадёжности и злости, от того, что приходится делиться местом с кем-то ещё. Зато согреются... если пастух не побреет», - думал он, оглядывая до отказа забитую остановку.
Тёмно-русые волосы его стали чёрными, глаза хандрили усталостью, но всё ещё отдавали искренней чистотой и голубым оттенком. Губы тонкие, от стервы достались. Лежавшие ровно брови и едва не ровный нос – с горбинкой, шмыгал время от времени, попусту. Одет он был в синие, но теперь уже мокро-синие джинсы и чёрный френч. Ботинки хлюпали, потопив внутри себя, его ступни. От них до макушки было приблизительно восемьдесят сантиметров роста, с учётом метра, конечно же.
Парень решил остаться под открытым небом. Всё равно мест под козырьком уже не было, а стать последней песчинкой перед «бурей» людского гнева, ему оказалось невдомёк.
«Твою ж… учебники», - пронзила его, сверкнувшая в голове мысль. Он поспешно расстегнул сумку и убедился, что всё книги, были настолько сырыми, что твёрдая обложка стала похожа на мягкий переплёт из туалетной бумаги.
Его слегка передёрнуло, и он подумал, что ничего не расскажет про это дома. Ведь весь печатный текст почти размыло… и да – это проблема ещё та.
- О! - закричала толпа, - Ну наконец – то, едет!
Вдали, из глубин горизонта, показался грязный городской троллейбус. Словно Божья благодать в минуты сильного отчаяния, он со спасительным рёвом мчался навстречу своим страждущим почитателям, попутно рассекая серые лужи. И, пожалуй, самым интересным из прочего было то, что прежде ютившиеся на остановке граждане, боявшиеся дождя как кислотных осадков, мгновенно вынырнули из-под козырька, откровенно конкурируя друг с другом за право быть первым у райских врат приближающейся железяки.
Когда троллейбус подъехал, всех их ждало большое разочарование. Из окон заполненного салона выглядывали десятки «спасённых», уныло провожая взглядом, обезумевшую на подступах в рай, толпу.
Он же стоял в сторонке, поодаль от всех. Посмотрев на циферблат часового механизма и, последний раз окинув вновь вернувшихся под крышу остановки людей, он решил пойти пешком.
«Нисколько об этом не жалея, ни секунды не теряя, как, впрочем, не теряя уже ничего, пойду, прогуляюсь до дома».
На дворе стояла осень той поры, когда будущий ковёр из желтого полотна, ещё дозревал на скрюченных ветках чёрных и пропитанных влагой деревьев. Внезапно начавшийся ливень, внезапно и закончился, оставив после себя минутный хаос и затянутое серой пеленой небо.
Пушистая кошка, оставив все сомнения, спрыгнула с окна первого этажа и принялась любоваться на своё отражение в заполненной дождём ямке, после чего решилась попробовать на вкус небесную воду.
«Хорошо тебе!» - подумал проходящий мимо неё мальчик, - «Хоть у тебя и меньше прав, чем у человека, зато свободы хоть отбавляй. Тебе не нужно делать ничего для сохранения мирового господства, не нужно учить уроки, врать другим, что учишь и не нужно каждое утро вставать на работу. Обо всём за тебя позаботится твой хозяин. Иногда, я завидую вам».
Постепенно угрюмые тучи расступались, и сквозь них прорезался озарной лучик, спрятавшегося поодаль от природных катаклизмов, солнца. Оно любезно растворяло в своём сиянии всю городскую печаль, подогреваемое чрезмерным любопытством, светило всё сильнее. Вся жизнь после дождя чуточку замирала, примеряя необыкновенное платье из цветных узоров радуги. Она останавливалась лишь на миг, дабы отдышаться и продолжить свой путь. И это чудо манило и приковывало к себе даже самых искушённых искателей новизны. Затихший мир, которому вскоре суждено стать прежним.
Вскоре, вслед солнечными лучами, на улицу стали выходить и люди. Промокший мальчик видел, как некогда распутанный клубок, вновь возвращал себе прежнюю форму.
- Ну и погодка сегодня! – послышался чей-то голос из-за его спины.
- Да, голова гудит до сих пор. И таблетки ещё в цене прибавили! – ответил первому некто.
- Тянет или колит мам? Откуда я-то знаю? У тебя же бока болят. Да куплю! - прошёл мимо юноши, разговаривающий по телефону мужчина.
- Сколько? – слегка приподняв свой любопытный носик, спросила маленькая девочка.
- Четвёрку опять получил, - досадно ответил ей одноклассник.
-Ха-ха-ха. А я говорила тебе, что там не правильно! – высунув язык, пролепетала юная Ксантиппа.
- Могла бы помочь, а не говорить! – уже обиженно произнёс мальчуган.
Шагая мимо оживающей дороги, измученный дождём парнишка вдруг задумался над тем, что делать с испорченными учебниками, и едва ли заметил, как его обогнал новый троллейбус, набитый людьми с остановки, которые вновь были вынуждены делить место и оттого, лица их напоминали гримасы уныния и злобы.
Каждый раз, ступая на новый участок пути, он непременно оглядывал ещё свежие черты мокрого города. Чем дальше вглубь, тем выше стены. Дома как грибы вырастали из ниоткуда. Застеклённые, загрунтованные или пластиковые фасады, но все как один устремившиеся ввысь, напоминали ему неосуществлённую мечту Вавилона. На цокольных, но чаще первых этажах созидался весь бездушный городской бомонд: кафе, антикафе, рестораны, клубы, бары, столовые, торговые дома, бутики, целевые магазины, выставочные залы и, ставшие ремаркой современной моды - биржевые конторы. Одним словом, это был именно тот финансовый фундамент, что ежедневно и ежечасно поглощал миллионы людских денег. Как паучья сеть, манящая на свой блеск жадных и неугомонных мух, расставил свои жертвенные алтари городской центр, нашёптывая нам последние правила этикета и торгуя новыми нормами эстетики, заочно предвкушая смертельную дозу людского азарта. А яркие транспаранты уличной рекламы, баннеры и многометровые щиты указывали на зелёный путь стабильности, обещая тысячи возможностей за одну душу.
Но ему было всё