давнейшие гайдамацкие дни, когда единственным предметом его размышлений был ветер удачи, речная вода и лошадиный хвост его жеребца, весь в репьяхах и колючках от быстрого бега по речным зарослям, тихой неторопливой, заросшей окугой реки.
Как вы, очевидно, догадались, друзья, что с нашим героем случилась беда - он втюрился по самые свои лопушинные уши в соседскую дочь Галю.
Иван, як кажуть люди, закохався в Галю, як чорт на суху вербу.
Некоторые из вас, могут сказать: какая же это беда - любовь, это радость, а не горе.
Отвечу: для кого как! Перво-наперво вспомните про возраст наших героев: у неё весна в разгаре, а на него накатило "бабье лето", точнее "бес пнул в его последнее целое ребро" (а может куда-то ниже?).
Так в его "гребанной" кочевой кипучей жизни получилось, что он практически не знал молодости. Годы его юности прошли зря. Божественное пламя первой любви, сжигающее сердце, не коснулось Ивана. Ликующая радость встреч с любимой или бездонное отчаяние от одной мысли, что она не любит, не охватывали его. Порывы страсти, восторги побед, муки творчества и блаженство любить и быть любимым прошли мимо него.
В народе о таких как он, так гутарять: «Вик пройшов, як батогом хляснуло!»
Любовь и страдания никогда до сей поры не волновали его грудь.
Ну, а теперь, когда на него накотило "чертово лето" и "черт лягнул, как когда-то кузнеца Вакулу копытом под левое ребро, где бушевал его пламенный мотор", презрительный взгляд чарующих карих очей Галины опалил его вдруг запоздалым и обманчивым горячим дыханием запоздалого любвиобильного обалденного лета.
Но Сивоконь по натуре был упрям, как норовистый конь. Он пережил множество разных бурь, побывал в крутых переделках, что не согласен был теперь отвернуться от того солнышка, которое оказалось перед ним, в лице ведьмачки красавицы Галины.
- Слишком большая разница в возрасте? Ну, это еще посмотрим! Я еще о-го-го! - сказал он удовлетворенно про себя, сидя под вербой. - Скрипуче дерево довго живе…
Успокоенный последней фразой Иван встал и решительно направился домой.
Наследующей день, он купил у знакомого портного новый костюм, шитый по последней козацкой моде. Потом посетил цюрульника, где местный мастер не только побрил и постриг его, но и окрасил его оселедец в жгучий смоляной цвет, поскольку его естественные рыжеватые всколоченные ветром волосы основательно выгорели на южном солнце, и на висках уже пробивалась, предательски выдавая его возраст, седина.
Таким образом, он стал выглядеть этаким франтом.
Почти целых три дня и три ночи Сивоконь не выходил из дома, наводя марофет мужском одиночном его загашнике, и мысленно заучивая фразы, которые он собирался сказать при встрече с молодой красивой соседкой Галей.
Напивая при этом себе под нос известную холостяцкую гайдамацкую песню:
«По садочку ходжу,
Кониченька воджу…
Через свою неньку
Нежонатый хожу.
Через свою неньку,
Через ридни сетры
Не можу кохану
До двору привесты.
Доля моя, доля,
Що мени дияты…
Тилькы тебе одну
Буду Вик кохаты…»
На четвертый день, внезапно для жителей поселка, он предстал перед их изумленными взорами во всей своей красе "мужицкого знойного" полоумия.
Про таких влюбленных в Сичи не зря говорят: «Дай сердцю волю – заведе в неволю!»
На нем красовались ярко-красные широкие шаровары, в которых можно было спрятать небольшую мортиру вместе с красавицей Галей.
Жгучие своим ярким цветом шаровары, были подпоясаны красным с золотым шитьем длинным кушаком, с какими-то немыслемыми прибамбасами на концах. Кушак в пять рядов обвил его полнеющую талию. На груди была белая, как зимний снег рубашка-вышиванка красиво вышитая червоно-блакитными стричкамы.
Ядовито красные хромовые сапоги с острыми носами сидели на его ногах, скрывая слегка кривые его кавалерийские ноги.
Такие кривые ноги до сих пор можно встретить у казахав и потомков татаро-монгольского ига.
Практическую ценность (кривых ног) можно оценить только при езде верхом, т.к. они очень удачно охватывают круп лошади. При ходьбе они (кривые ноги) уже мешают, так как приходится идти, переваливаясь с ноги на ногу. Такой походкой обычно ковыляют утки у пруда или медведи в цирке.
Это все связано с тем, что степные народы ранее никогда не сидели на подсрачниках (стульях – рук.яз.). Они обходились без них.
Степняки, садясь пить кумыс, или отведать голыми руками свой любимый бешбармак, приготовленный из мяса молодой кобылицы, сгибали, подкладывая ноги себе под заднее мягкое место, которое в козачьей среде называется сракою. В результате такой жизни, они генетически с детства рождались с кривыми ногами и потому были хорошими наездниками.
Но вернемся к описанию костюма нашего великовозрастного стиляги времен Запорожской Сечи. На Сивоконе с левого бока весела в ножнах кривая с чеканным серебром козацкая шабля (сабля), символ мужества любого взрослого козака.
А на голове красовалась баранья шапка с красным околышком, из-под которой виднелся конский хвост покрашенного в черный цвет оселедца. Такого же цвета под носом у Сивоконь торчали, как два пищаля, усы, которые как бы всем говорили: "близко не подходи - застрелю".
И вот эта экзотическая фигура козака с идиотской улыбкой на лице предстала перед ошарашенными сечевиками. Они привыкли видеть Сивоконя в неприметной серой одежонке, а не таким франтом.
Вот до чего порой доводить человека нежданно-негаданно, свалившаяся, как кирпич на голову, любовь...
Увидев шлёндающего ( бродящего без дела, как глупая овца-шлёнка) Сивоконя в таком пестром наряде, бабы раскрыли рты от удивления, а потом стали судачить, лузгая насиння (семечки) сидя на дубовой скамейке у плетня:
- Мабуть щось у лиси (в лесу) сдохло, якщо Иван так выпендрився! Не Сивоконь, а павлин без яиц! - сказала одна.
Другая, пояснила первой: - Видно наш Сивоконь з яйцямы одружитыся (жениться) хоче.
- Та ты що кажеш (говоришь)! - воскликнула первая жинка.
- Та вот тоби хрест! - перекрестилась она, а затем добавила: - Я бачила як вин до сусидки залыцявся.
- Та вона ж стара и у неи диты е доросли! - возразила первая.
- Ну и що шо стара, та вмие добре задом перед мужиками крутыты.
- Ни, тут щось не те!- сказала первая козачка.
И она была права, поскольку козаку приглянулась не дородная соседка, а её дочка.
Между тем Сивоконь постоял на улице, давая возможность соседям вдоволь полюбоваться на его наряд, затем, переваливаясь с ноги на ногу, как того требовали его кривые ноги и жмущие их новые сапоги, торжественно прошествовал к соседней калитке.
Соседка, увидев выряженого пивнем (петухом) Сивоконь, чуть не впала в обморок.
Но быстро пришла в себя и пригласила соседа в гости. Затем быстро накрыла небогатый стол, нарезала сала з цебулею (зеленым луком) и поставила бутыль с горилкою, яку гнала сама. Добряча то булла горилка, усе село бигало до неи за горилкой.
Выпив склянку свойскои (своего, домашнего приготовления) горилки за здоровье хозяйки, и закусив добрим шматочком сала з цыбулею (луком), Сивоконь выпалил первую подготовленную долгими муками творчества фразу:
- А що Семенивна, гарна у вас корова Зорька. Богато молока дае!
- Гарно, то гарна! Намедни до Мыколыного бугая (племенного быка) я еи осеменять водила.
- Ну и як? - опешился, неожиданным таким поворотом разговора, Сивоконь. Ему хотелось поговорить о Гале, а не корове.
- Добре зробыв бугай свое дило, - ответила соседка, - тепер ждемо приплода.
- Да, гарный бугай у Мыколы, усих коров навколо обслуговуе.
- Гарный, гарный! - согласилась соседка, наливая соседу другую стопку горилки.
- Выпьемо за добрый приплод вашои коровы! - предложил за неимением лучшего тост Сивоконь.
Потом разговор перекинулся в другом направлении, сосед и соседка стали обсуждать виды урожая на гарбузы (тыквы) этим жарким летом.
- У менэ гарни гарбузы уродылыся у цему роци (году), - похвасталась соседка, - здоровенни таки, в два пуда кожний мабудь будэ.
- Та що вы кажете, у два пуда, - переспрасил соседку Сивоконь, а сам в этот момент подумал: не ему ли в подарок растет такой гарбуз великан,. Не навяжут ли ему такой «чайник» - откажут в сватовстве, когда он будет свататься к Гале.
Читателям здесь стоит пояснить, что согласно старому свадебному обряду на Украине в селах гарбузы (тыквы) дарят отвергнутым женихам. Чтобы как-то скрасить сваренной из этой тыквы сладкой «гарбузовой кашей» горечь отказа выйти за него замуж.
- Да, таки здоровенни гарбузи уродили у мене на огороди. Пидем в огород, сам побачиш.
И они, выпив по третьей пляшки горилки, отправились на огород смотреть на эти самые гарни гарбузы …
Так неожиданно для всех началось ухаживание Ивана Сивоконь за молоденькой соседской дочкой.
Об ухаживании Ивана Сивоконь за Галею в поселке бабы судачили долго, не завязывая своих длинных языков. Да и как об этом не говорить, поскольку это была настоящая сенсация, никем дотоле не виданное и не поддающееся никакому разумному объяснению явление - нечто среднее между полоумием-умием и красноречием глухонемых. Это продолжалось несколько недель, а затем постепенно слухи стали затухать, поскольку появились новые объекты для обсуждения.
Соседка, когда Сивоконь открыл ей свои намерения, благосклонно отнеслась к его подаркам и сватовству. Будучи здравомысляшей женщиной и матерью, а стало быть, одним из учредителей, современ Адама и Евы древнего женского рода околпачивания мужиков, она подумала, что так может быть и лучше.
Лучше выдать Галю за богатого соседа, чем за молодого Семена-голодранца, козака без роду и племени.
Она принялась убеждать дочку, в чем выгода такого сватовства. Молила боженьку, говоря:
«Святий крипкый, святий боже - як заплатиш, то поможе! Вин не дасть соби в кашу наплюваты…»
Порой Гале приятно было думать, что вот за ней ухаживает настоящий козак, человек с положением и завидный жених, и чувствовать, что, когда они вместе идут по улице, все остальные девушки и бабы провожают их любопытным взглядом.
Сивоконь, в прошлом гайдамак, хорошо разбирался в лошадях и для более эффективного ухаживания за Галей приобрел на Сорочинской ярмарке отличного ездового коня.
Каждый день он возил Галю кататься, но ни разу никто не видал, чтобы Сивоконь при этом разговаривал о чем-нибудь со своей спутницей.
Иван хотя и не был дурак, но при ней тупел, терял божий дар - свою запоржскую лихую гуморную речь. Столь же молчалив бывал он и во время пешеходных прогулок вдоль Айдара, где она собирала полевые цветы, из которых сплетала себе красивый веночек.
Иногда он водил ее на вечеринки и в церковь, при этом старался выглядеть этаким молодцеватым козаком. Плясать гопака он не очень умел, но видя как весело и задорно Галя отплясывает с молодыми парубками гопака, он неизменно улыбался, как будто веселился вместе с ними. Такую натянутую улыбку, он напяливал на себя
