У ведьм свои секреты

заметила, как слуга, которого назвали Педро, провожает Фелису восхищённым взглядом.

***
Беатрис появилась на пустыре ровно в полночь. Сёстрам даже не пришлось её ждать. Как и условились, она была без перчаток. Собирать крапиву надо голыми руками, чтобы растение чувствовало их тепло.
- Но мне не нравится, что мы втягиваем в это дело Долорес, - сказала Беатрис. – Она же ещё ребёнок.
- Варить зелье должна я, - ответила за сестру Долорес. – Я получила дар.
- Запомни, Долорес, - выражение лица Беатрис вдруг стало жёстким.- Ты ничего не знаешь, и в эту ночь тебя здесь не было. Ты спала и до рассвета не просыпалась.
- Но…
- Никаких но, - перебила сестру Фелиса. – Слушай, что говорят старшие.
- Хорошо. Давайте собирать крапиву. До рассвета нужно успеть сварить зелье.
Сеньора и сестра послушались.
Напрасно Долорес и Фелиса опасались, что им придётся выносить стоны и причитания аристократки, не привыкшей к такими приключениям. Беатрис, к их удивлению, терпела стойко и ни разу не вскрикнула, хватаясь за жгучие стебли. Казалось, она не замечала, как покрываются волдырями её нежные руки, и всё больше беспокоилась за Долорес.
- Всё в порядке, сеньора, я привыкла, - бодро отвечала девочка.
Старая Марисоль жалостью свою ученицу не баловала.
Вскоре на кухне в таверне кипел котёл. Долорес медленно размешивала крапиву, которую подбрасывали Фелиса и Беатрис, и шептала слова на понятном ей одной языке. Затем в ход пошло коровье молоко, луковая шелуха и порошок из яичных скорлупок.
Когда зелье, наконец, было готово, девочка налила его в чашу, бросила туда золотую монету и протянула Беатрис.
- Выпейте половину, сеньора. Уже завтра Вы и Его Величество должны поменяться телами.
- Хорошо, - кивнула Беатрис. – Только я прошу вас меня запереть. Я не знаю, что предпримет король, оказавшись в моём теле.
Фелиса, также опасавшаяся возможных действий монарха, с удовольствием согласилась.
После этого Беатрис взяла чашу из рук девочки и залпом выпила половину.
Пожелав сеньоре доброй ночи, Фелиса закрыла её на ключ в одной из комнат. А сама на пару с сестрой принялась убирать на кухне, чтобы ни следа от ночного колдовства не осталось.
- В котле осталось немного варева. Сходи вылей.
Долорес послушно взяла котёл и отправилась на задний двор.

***
Полная луна заглядывала сквозь решётки маленького окошка. Её рассеянный свет падал на белую рубашку сидевшего на соломе человека. Узник шёпотом молился. И увлечённый этим, не заметил, как в щёлочку юркнул маленький ёжик. Увидел только когда колючий комок, оглядевшись, несмело к нему приблизился.
- Ну и глуп же ты! – проговорил узник. – Все только и думают, как бы отсюда выбраться, а ты сюда залез.
Ёжик подошёл поближе, подставляя колючую спину. Тут только узник заметил наколотый на длинные иголки листок бумаги.
- Странно! Неужели голубиную почту заменили ежовой?
Звеня кандалами, он аккуратно отцепил листок и, развернув, прочитал:
«Сеньор капитан, завтра Вы будете свободны. Не падайте духом! Доброжелатель».
- Это правда, - Рамирес невесело улыбнулся. – Сначала мне отрубят голову, а потом я стану совершенно свободным.
Ёжик фыркнул не то обиженно, не то сердито и поспешно юркнул обратно в щель.

***
Казни на площадях – зрелища, на которые собирается весь город. Фелиса никогда не была до них охотницей, но сегодня спозаранку отправилась на площадь. Долорес увязалась за сестрой.
Там уже собралась толпа. Чуть в стороне стояли родственники осуждённого и домашняя челядь. Среди них был и Педро. Увидев сестёр, он очень обрадовался.
На высоком балконе расположился король со свитой. Рядом с ним на почётном месте сидел Алькантара.
- Вот из-за таких господ я и оказался на улице в десять лет, - сказал Педро, с ненавистью глядя в сторону Его Величества. – Один богач моего отца в тюрьму за долги упрятал. Там он и умер. А я, голодный и оборванный, бродил по улицам. Если бы не Рамиресы, пропал бы с голоду. Или закончил бы свои дни на виселице.
- Они тебя приютили? – спросила Фелиса.
- На улице подобрали. Я третий день ничего не ел – стянул в хлебной лавке краюшку. Булочник догнал, отобрал краюшку, а самого излупил так, что я думал, с душой распрощаюсь. Лежал я на дороге избитый, а мимо сеньор Рамирес проезжал, отец сеньора Антонио. Сжалился он надо мной, взял в услужение. Десять лет уже в его доме. Сеньора Антонио с детства знаю, можно сказать, выросли вместе.
Вскоре привели осуждённого. Оттолкнув стражников, капитан взобрался на помост с гордо поднятой головой. Заметив в толпе своих родных и Фелису с сестрой, он поприветствовал их кивком.
Бледный, измученный пытками, он смотрел на собравшихся с таким достоинством и решимостью, что взиравший на него с торжествующей ухмылкой Алькантара казался жалким, напыщенным. Это был тот же капитан Рамирес, каким сёстры видели его в таверне.
Возбуждённая толпа, выкрикивая ругательства, принялась кидать гнилые яблоки, помидоры, протухшие яйца.
- Варвары неотёсанные, что вы творите? – вскричал Педро, выскакивая на помост и закрывая хозяина своим телом.
- Не надо, Педро, - сказал капитан. – Пусть себе глумятся.
Но верный слуга не сдвинулся с места.
Долорес посмотрела на короля. Сейчас он скажет что-то своим приближенным, и глашатай объявит, что Его Королевское Величество дарует капитану помилование… Но король оставался сидеть молча в той же позе.
Тем временем стражники повели Рамиреса к позорному столбу. Но Педро их опередил. Подбежал, обнял столб обеими руками, словно брата родного.
- Место занято! – рявкнул он.
Двое стражников грубо оттащили его от столба и толкнули к краю помоста. Педро, не удержавшись, полетел вниз.
Обе сестры тут же оказались около него:
- Ты как? Живой?
- Черти проклятые! – выругался Педро, поднимаясь на ноги. – Чуть до смерти не зашибли!
«Ну, пожалуйста, Ваше Величество! – мысленно умоляла Долорес. – Скажите про помилование. Они ж его сейчас будут бить. Давайте же, сеньора, прошу Вас!»
Педро чуть не плакал, когда гибкая плеть гуляла по спине капитана, оставляя кровавые полосы. Сам же Рамирес не издал ни звука.
Не сказал он ни слова и тогда, когда его голова лежала на плахе. Долорес в последний раз посмотрела на капитана. Его взгляд по-прежнему был горд и ясен.
«Простите, капитан! Я обещала… Я не хотела Вас обманывать…»
Рамирес бесстрастно глядел, как палач заносит над ним топор…
- Стойте! Не троньте его! – громом вдруг прогремел голос короля.
Палач, а вместе с ним и толпа в удивлении уставились на балкон, где сидел Его Величество.
- Под страхом смерти запрещаю вам причинять ему вред, - продолжал тем временем король. – Ибо капитан Антонио Фернандо Рамирес невиновен! Я желал проверить, насколько правдивы слухи о Вашем мужестве, сеньор Антонио. Теперь же я точно знаю, что у Вас храброе сердце. Поднимайтесь, Вы свободны.
Немая сцена сменилась возгласами восхищения. Толпа принялась громко выкрикивать приветствия в адрес капитана, всё ещё не до конца осознавшего, что происходит.
- Лицемеры! – проговорил Педро, как только немного оправился от приступа бурной радости. – Только что глумились, а теперь дифирамбы поют.
Капитан на эти приветствия сухо ответил:
- Благодарю. Несколько неожиданно с вашей стороны.
- Я бы так вежливо не выразился, - сказал Педро Фелисе.
- Я тоже, - согласилась с ним девушка.
«Получилось! Всё получилось! – Долорес едва не прыгала от радости. – Спасибо, милая, добрая донья Марисоль! Спасибо!»
Как будто во сне девочка слышала, как Его Величество объявил сеньора Алькантару гнусным клеветником и приказал высечь у позорного столба, видела умоляющий взгляд несчастного, устремлённый на царственного друга, видела, как Рамирес сошёл с помоста и направился к родным, которые тянули к нему руки.
- Пойдём домой, Долорес, - потянула девочку Фелиса, опасаясь, как бы сестра на радостях не выдала тайны. – У нас много работы.
Долорес молча пошла за ней. Ещё долго ей слышался свист плети, вопли дона Гильермо и крики из толпы: «Позор! Позор!».

***
- Фелиса, что у вас случилось? Какая-то женщина из комнаты кричит: я король, - и требует, чтоб её выпустили.
- Это моя подруга. Подхватила лихорадку – уже сутки как в бреду мечется.
- Какой ужас! Бедняжка!

***
Назавтра весь город только и судачил о том, почему вдруг сеньор Алькантара впал в немилость. Вслух говорили, что дон Гильермо потерял стыд настолько, что Его Величество был вынужден пожертвовать дружбой, а шёпотом – что у короля появился другой любимец, который громче и слаще поёт дифирамбы его царственной особе.
Те, кто были ближе ко двору, удивлялись также, отчего Его Величество в тот вечер повёл себя несколько странно – вместо того, чтобы, по своего обыкновению, отправиться в комнату какой-нибудь из фрейлин, уединился в своих покоях с книгой в руках.
Однако ближе к вечеру и тех, и других ждала ещё большая неожиданность. Король публично признался в своей причастности к загадочной смерти отца и брата. И даже показал склянку с ядом, с помощью которого расчистил себе путь к трону.
«Они приходят ко мне во снах. По ночам я как будто слышу их голоса. Я не в силах больше этого выносить. Поэтому я отрекаюсь от престола. Иного выхода, как уйти в монастырь, я не вижу. На своё место я назначаю достойного человека знатного рода…»
Батиста! Король назначил вместо себя сеньора Батисту. Невероятно! Того самого Батисту, который ни разу не сказал Его Величеству слова похвалы и восхищения, который часто осмеливался перечить королевским любимчикам, которого скорей ожидали лицезреть на плахе, нежели на троне.
Но больше всех людей удивило, что отрекшийся король очень спешил с коронацией своего преемника, назначив её на завтра.

***
Утром четвёртого дня «лихорадка» у сеньоры Беатрис прекратилась, к великому облегчению Фелисы, Долорес и всех соседей, которые теперь могли не опасаться заразы. Для самой сеньоры Рамирес возвращение в своё тело было великим счастьем.
- Эти три дня стали для меня сущим кошмаром, - рассказывала она Фелисе. – Я едва передвигала грузное тело Его Величества. Теперь уже бывшего.
- Говорят, он не слишком-то знает меру в пище.
- Никакой, милая Фелисидад. Точно также, как и в вине, и в женщинах. Сеньор Батиста – полная ему противоположность.
- А это правда, сеньора, - Фелиса не удержалась от вопроса, - что теперь уже бывший король отравил отца и брата?
- Абсолютная. Я всю ночь искала доказательства. И я их нашла. Иначе не стала бы понапрасну на него наговаривать.
- Боюсь, теперь он будет в ярости. Скажет: я сам не понимал, что говорил, меня околдовали.
- Сказать он так может, - ответила Беатрис. – Только доказательства его вины слишком явные. Кроме того, коронация нового короля уже состоялась… Я так счастлива, что всё самое страшное, наконец, позади. Я вам очень благодарна за всё!
После этого Беатрис незамедлительно вернётся домой. Своё долгое отсутствие она объяснит тем, что накануне зашла навестить подругу, но ближе к ночи почувствовала себя неважно, и три дня пролежала в лихорадке. В знак доказательства покажет исколотые крапивой руки. Последствия той страшной лихорадки, но доктор сказал, они заживут. Даже супругу она не скажет правды. Так они договорились, так она обещала Фелисе. Всё-таки у женщин свои секреты. Особенно у ведьм.

***
-