призрак. И люди в образе змеи все дальше двигались к проходу и исчезали там они, окутавшие себя туманом мрака, как одеждой.
(8) О, мудрецы! Вы алхимики Природы
Раздуваете вы науки горн
Конструируете философсовской архитектуры своды
Познания все больше рождается тут в нем.
Познание как цель захватывает вас все больше
Как новый человек в центре тут же встал
И посмотрел на обочину дороги, поразмыслив, вновь вперед пошел.
Охаяны и обрызганы тут вы змеиным ядом
В опале вы находитесь у нас
Они тут дышат темным смрадом
И в тюрьмах мысли сгноят здесь вас.
Но, кто родится новым человеком и отряхнет с себя всю грязь,
То с правильными мыслями на это,
Покажет им, что такое диалектическая связь.
"О, сколько смрада, пыли, грязи много!
Моя задача здесь все убрать
Прочистить новую дорогу
И единомышленников созвать.
Приветствую тебя, о Гераклит, философ античного ты мироздания, воздвигнувший огненную стихию на высокий пьедестал!
"Однажды ночью ко мне пришел демон смерти и с собой меня увел. И я спросил его: "Зачем ты ко мне пришел столь ранний час?" А он ответил тут усмехнувшись: "Тот кто в мысли при жизни возвысил здесь огонь, того и после смерти огонь сожжет всего. Он будет призраком носиться в твоих мыслях и жалить, как змея он будет тут". Сперва я словам его здесь не поверил. Но видно проклят был здесь я. Летели долго, спускались мы под землю. И вот в чреве здесь Аида мы остановились и в него вошли. Трехглавый пес стоял здесь насыщался кровью. Горели свечи тут везде. Мой проводник, остановившись, тут промолвил какие-то слова. И трон огня появился тут внезапно. И монстр восседал на нем. И началось судилище здесь надо мною. И появились тут внезапно кресла вершивших сей же суд. И проводник мой поклонился и начал говорить: "О, хозяин Ада, приветствую тебя и вас о, ужасные вы монстры. Вот перед вами философ древний, он в своих мыслях возвысил здесь огонь как первопричину всего мира и от познания не отказался он. Что будем делать: какой вердикт. Вердикт был вынесен, ужасный приговор. И окружил меня здесь огненный тут круг, но огненное жало не пускало здесь меня».
(9) Идя тропою древних, он чью-то тень здесь увидал, и тень обезображена пред ним предстала, и молвила: "Я тень твоя!". И сущность двуликого здесь бога предстала предо мной в ужасном мне тут свете. Я в ужасе отпрянул от нее. "О, Боже она живая — воскликнул я, глядя здесь на нее, — темна, как ночь, о ночь без края, без дна, хоть брось в колодец камень не услышишь звон!". Она, как узник в кандалах пролязгала цепями. И я увидел, как на меня надвигались тени, заблудившихся в кромешной тьме. Они были уродливее, самой черной игуаны, они — воспоминания о прошлой жизни здесь моей, а некоторые были героями моих рассказов и повестей. Они, как на Востоке здесь обычай, окружили меня как своего творца. Ужасны лица тут их были: и программист несчастный с головой вируса-сорняка, искоренить который не возможно, и вечноскитавшийся пират двурогий, и музыкант продавший душу Сатане. Все они от меня чего-то тут хотели, их требование было хоть куда. Все они, как один громким голосом сказали, что слова громким эхом в уши влетели мне и застряли там навечно: «Ты будешь вечно среди теней, зато, что проклял нас!». Когда я шел, в землю опустив глаза, я произнес такие речи: «О тени мрака, кромешной тьмы дайте своему крику неистовую волю! Разрушьте хрустальный мир и вырвитесь наружу! Впустите сны в явь свою! Сплетите узы с ними и увидите, что будет с вами. Не хотите их впускать, говоря, что между ними есть граница. Ну что ж пускай для избранных это будет власть впускать сны, как стаю черно-белых птиц. Хватит цвета, радужных разноцветных дней, для нас они исчезли. Мы не пускаем в нашу жизнь подруг, отчаявшихся в нас друзей, остережением мы их предрекаем. О, если бы наша жизнь пошла бы по-другому, то этих слов не было сказано сейчас. «Несчастий много, а счастье лишь одно!»
(10) И вдруг, я увидел нечто объятое в огне. И он трудился днем и ночью, ужасный карлик, вот кто он. Как в кузнице меха тут раздувая, он кузнецом казался здесь. Когда он злился, огонь, окутавший его, пылал, с неистовой здесь силой Он вдруг заметил здесь меня, и я подошел к нему с вопросом: "Как ты оказался тут?". И он мне свою душу здесь открыл: "Я был тут обычным человеком, пока преступление не совершил. Меня посадили за решетку и дали мне 15 лет. Впоследствии меня освободили и дали мне строгий тут наказ: "Еще раз сделаешь такое, посадим пожизненно тебя". И вот я уснул однажды и мне приснился Сатана. Он искушал меня на преступление, и я вдруг совершил его. И Сатана, изменив свой облик начал меня судить: "Ты совершил здесь преступление, позабыв про наказ. Ну что приговор пожизненный мы тебе выносим и изменяем облик твой. Пускай окутает тебя огонь тут едкий, и ты извечно будешь тлеть". Сказав тут это, карлик проронил слезу.
(11) И я вошел в круг шестой, этот вечный лепрозорий. Я вдруг увидел прокаженного, зараженного чумой и безумный крик души его, словно, птица, вырывается из клетки. А болезни, словно, армия термитов, вгрызается в твой мозг. И, идя по ночной тропе однажды освещенной единственной луной, я увидел нечто, приближавшееся тут ко мне. Он шел над ним свисали ветви, и быстро здесь растя, тяжелы они тут становились. И он прикрывал свое лицо руками. И я вспомнил Лотреамона с его гермафродитом, окутанного лесом, как могилой. И, вдруг, я очутился в низменной долине, которую окружали горные хребты. Вокруг не было ни души единой. И я крикнул, только эхом отозвались горные хребты. И эти каменные изваяния природы вдруг ожили, показав мне строгий лик. И, вдруг, у меня возникли крылья, и я как ангел полетел. И я летел, смеясь на ними, взирая на них тут с высоты. Но горные хребты смотрели исподлобья, готовили уничтожения план, но ангела они не могли достать своими пиками-руками.
(12) И вот, наконец-то, круг седьмой, что ждет в нем меня, не знаю. О сколько ужаса я здесь увидел, пройдя все эти шесть кругов. Ну что ж, набравшись тут терпения, войду я в круг седьмой. "Войди — прозвучал здесь голос громкий, — в последний круг войди скорей!" И я вошел в последний круг, не зная о нем тут ничего. Увидел реку душ, летящих тут в бездну света. Остановившись, я спросил: "Куда летите, о души рока?" и кто-то в ответ проговорил "В чистилище! В средний мир!" Они летели туда в надежде на новый свет. Но тут возник образ темный, великий линчеватель душ. Он темной шляпе, обезображено лицо, плаще он черном, в руке длинное лассо. Свершает сам суд он Линча, не спросив разрешения Сатаны. В этом заключен ужас последнего здесь круга, препятствие которое необходимо здесь пройти. Последний круг — несчастье Ада, великий ужас всех времен. Линчеватель был огромных тут размеров. Ловя души в свои сети, идеей ужаса питал их тут и истязал дьявольски хохоча.
О, ветры Времени расскажите, как при жизни она была мила, и локоны ее тут золотые лучезарным сиянием отдавали здесь. Она была прекрасной нимфой и любви богиней, Флорой радостных цветущих дней. Такое прекрасное сияние сверкавшей утренней зари! Я помню все, что с нею было, она была как утро вечности моей!
И солнце за горизонт здесь заходило, что предвещало мой конец в Аду, и возник передо мной образ черного моего проводника. И он сказал, глядя сурово: «Ну что ж увидел ты мучений боль: с тобою тоже такое будет: наденешь смерти маску и растворишься навсегда»
(13) О, ты невинное дитя, прости меня за все: за то, что я презрел тебя в минуты моей славы. Я выпил здесь бокал отравы предложенный мне кем-то из своих.
Я шел ночью тут однажды, светила полная луна, и склеп издали здесь я увидал. Он предстал передо мною каменным великаном лежащим тут. Он был огромен, длиною в метр, и вход, словно, в землю уходил. И подошел из любопытства, в него меня что-то позвало. И вот я зашел, и меня окутало жутким смрадом, и я сомнамбула тут верный, влекомый голосом все шел. Решетка вдруг встала на пути, и я увидел здесь гробы и свечи. Игра свечей, словно танцует танец с мраком, кавалером тут своим. Решетка каким-то образом открылась, словно, призрачный швейцар ее здесь отворил. И я вошел в это сумрачное ложе. Подойдя к гробу с надписью любимой, я остановился и сожалел. Вдруг крышка гроба отворилась, и показалась костлявая рука. Она подошла ко мне, и мое лицо в ужасе исказилось. Она промолвила: «Не бойся! Это я тебя звала!». Я находился в протоплазменной жиже сожалений. О, вы душевные страницы тоски моей печальной, раскройте вы истинный рассказ о ней, звезде моей неугасаемой. Она предстала передо мною нимфой, выходившей из моря роз, Увесив все тело роз тут лепестками, она стояла в сиянии золотом. Ее прекрасное лицо, подобно солнцу светило, то обдавая теплотой, то нежностью ласкала. То, как луна она была, светила в ночи белым светом, но не в кромешной тьме вечного тут Ада. Она влюбилась здесь в меня, и мы собирались с ней уже жениться. Но, как-то она узнала от меня, что я изменился: что я бродил по лесу в постоянной задумчивости своей. Но она обещала любить до гроба, кто к ней ласков был. Когда она узнала, что я во мраке пребываю, то выпила с горя жуткий яд.
(15)Средь тьмы веков, в молчании строгом стоит романтик-дьявол, дух он тьмы. И призрак ночи, как демон тьмы уносит жизни по одной в свои зловещие чертоги. Перевоплощения тут разнообразны, могут быть. Он манит яствами, богатством, серенадой пленяющие сердца. Как хамелеон меняется он тут. И, словно опытный охотник, расставляет свои сети.
О, бури обуреваемые мною, гнетут в душе моей меня. Пускай гнетут, на то их воля. Я, как Мальдорор здесь одинокий, превращаюсь здесь в него. И вот я сижу у ночного моря и думаю, почему я стал избранником тут тьмы. И я неистово здесь крикнул: почему оказался избранником твоим? Если не твой бокал, предложенный тут мне, то не было бы смерти моей любимой, то мы были бы муж с женой.
Я прогнивший изнутри скелет в бренной оболочке. Я существую, значит, перестаю тут жить.
Гонимый морем в неизвестность, он песнь Голландца вспоминал. Привет, о, скиталец седого моря! Еще раз здравствуй и прощай! И дуновение неистового великана силу набирало тут и корабли он здесь направляло на дьявола клыки.
Я брел над своей судьбой, тут размышляя, и вижу, как ко мне навстречу шел печальный человек. О, ужас, что я у не-го над головой увидел: ветвились ветви дерева с его спины и все больше и больше становились здесь они, а лицо свое он прикрывал рукой.
И убил любовь, как змея убивает свою жертву, и в моем сердце жалость и тоска.
Я совершил жизни суицид, теперь раскаиваюсь за это. Я лишен путевки в жизнь. Со смертью тут моей раскаяние вступит в силу. Я как дьявол который подписал со мной контракт.
Тоска, печаль гнетущая меня, все дальше уходила вглубь полей, то насылала сновидения на меня, то снова выходила из чащи дебрей, Мои сны красивые с утра были превращены в мрачные темные века. Все дальше во мрак я уходил, и сон явью казался для меня. Блуждая здесь среди теней, здесь я постепенно тенью становился. О, Боже, Боже будь к нам нежней, нежней и мягче, как свет небесный твоих лучей, как солнца луч такой уж теплый.
Я потерявший все на свете и кров, и сладкий сон, и
