молотком в руках, суетился семипудовый пончик, в оранжевой жилетке, дорожного работника. Рядом с лопатой ковырялась Элен.
— Бог в помощь, господа хорошие, — заряжая в ухо пончику, поздоровался Лёва.
— Это не я — это всё он спирит, сбил меня с пути праведного, — раздался плаксивый голос предателя-поручика.
— Что Вы делаете? — закричала Элен. — Уходите здесь спрятана атомная бомба, взорвётесь, а я Вас ведь люблю. Услышав этот бред Лёва опешил.
— Это барон ей мозги промыл, насчет того, что она избранная и должна мир спасти, — подал голос гусар. — Врежь хорошенько этой сучке, за отраву, а потом можешь её и на кукен квакен одеть.
— Это можно, это с нашим удовольствием, — вломив барышне по шее, сказал Лёва, выполняя просьбу гусара.
Не обращая никакого внимания на возмущенные вопли барона, грозившего ему всеми кругами ада, Лёва поставил барышню в стойло и въехал ей, по самое немогу.
— Так ей и надо, внучек, — этой сучке, будет знать, как динамить честных людей, — подзадоривал бывший гусар, неутомимо пахавшего Лёву, на вошедшей во вкус барышне.
— Господа, господа, извините, что я вмешиваюсь в процесс, но не пора ли заняться и делом. Дело к вечеру, а работы не початый край, — вмешался голос бывшего поручика.
— Да мы вроде и так, как будто были заняты делом, — прорычал Лёва, отваливая от дамы, хлопнув на прощание со всей силы, её по голой заднице.
— Докладывайте, поручик, каков объём выполненных вами работ, -строго по военному обратился бывший гусар к бывшему поручику.
— Да никакой, с этого хлыста, штатской штафирки, работничек, как с воловьего хвоста-сито. Болтун и бузотёр-с. Ну а барышня, только задом и может работать. Увы работа не продвинулась ни на метр, — отрапортовался бывший поручик.
— Да если такими темпами будем работать, то засыплемся и сгорим, как шведы под Полтавой, — задумчиво произнёс Лёва.
— Надо -это всё взорвать, — подал голос обиженный бывший барон.
— А барон, то прав, — отметил сметку барона Лёва, — ай молодца. Вам бы всё взрывать! У Вас, что и динамит имеется?
— Динамита конечно нет, но можно использовать бензин в бензовозе и селитру, — подал совет бывший барон.
— А он ведь прав. Как ты Лёва считаешь? — спросил бывший гусар.
— Прав-то, прав, но одной цистерны будет мало, — ответил Лёва немного подумав и что-то подсчитав в уме, добавил.
— Надо ещё десяток мешков селитры. Я отцепляю цистерну, а ты жердяй, — обращаясь к пончику, сказал Лёва, — бери мою машину и поезжай к фермеру за селитрой.
Солнце, утомлённое ежедневной рутиной, окрашивая небосвод в кроваво-малиновый цвет, медленно уползло за черту горизонта. — Завтра должна быть хорошая погода, — сказал Лёва, поджигая фитиль, идущий к обложенному мешками с селитрой бензовозу. Взрыв прогремел на удивление тихо, но своё дело сделал. Воронка развернув дорожное полотно, обнажила опаленный бревенчатый накат.
— Блиндаж? — спросил Лёва.
— Блиндаж! Он родимый, — ответил голос бывшего поручика.
— Забирай Лёва быстрей алмаз и ходу.
Лёва, разбросав упавшие брёвна, включил фонарик и влез в блиндаж. В дальнем углу, привалившись к деревянной стене сидели, с картами в руках, два замшелых костяка, в истлевшей форме. Казалось, что они никак не допишут пульку.
— Мой тот, что слева, — произнёс шепотом бывший поручик. — Похож? — попытался он ещё и пошутить.
— Похож, похож! Алмаз где? Ящика-то я не вижу, — ответил Лёва бегло осмотрев блиндаж.
— Здесь он родимый, мой на нём сидит. Бери ящик и ходу отсюда.
— Да беру, беру, — вытаскивая ящик из под скелета, перешел на шепот и Лёва, которому почему-то, то же стало не по себе.
— Всё! Все в машины и сваливаем, — приказал голос бывшего гусара, после того, как Лёва открыл ящики все убедились, что кортик с камешком, на месте.
***
Утопая в мягком кресле, в своём кабинете своего центрального офиса, в одной из столиц бывшего Союза; Лев Давыдович потянулся, размял кисти рук, вставив в глаз лупу и достав из коробочки черный камешек величиной с грецкий орех, стал его внимательно рассматривать. «Ты глянь какая безделица и смотреть то не на что, а кровищи на нём — не меряно», — подумал он про себя.
— Да и стоит он видимо тоже порядочно, — подала голос его секретарша Элен, вытирая батистовым платочком, свои губки после минета.
— Стоит, то он стоит, вот только кто же его продаст? Может ты попробуешь? — обратился президент кредитного союза «Путь к обогащению» Лев Давыдович, к своей секретутке.
— Нет уж увольте, у меня другой профиль.
— Знаю я твой профиль! Иди к себе в приёмную, займись почтой и не морочь мне голову. Я немного вздремну. Ко мне никого не пускать и не соединять.
После благополучного возвращения Лёвы с полей былой славы алмаза Черный падишах, надо было, что-то решать с деньгами, которые находились в кейсе. Самое конечно простое было вернуть их вкладчикам, но списков кто, сколько и когда внёс не нашлось. Бывший банкир, по независимой от него причине, он проходил свои семь кругов ада, помочь ничем не мог. Потому решено было вложить деньги в общее дело, открыть кредитный союз и выплачивать вкладчикам, пенсионерам — повышенный процент. Сказано-сделано. Лёва из художника-наркомана, превратился в преуспевающего предпринимателя Льва Давидовича, кормильца и поильца нескольких тысяч пенсионеров, готовых пойти за него и в огонь и в воду. Алмаз же хранился у него в офисе, в сейфе. Несколько попыток проникнувших в офис налётчиков, после знакомства с бестелесными охранниками, закончились для некоторых из них инфарктами и карачунами, которые навсегда отбили желание лёгкой наживы, у этих незваных гостей. А так как молва, в блатном мире распространяется очень быстро, то Лёвин офис, любители лёгкой наживы, стали обходить десятой дорогой.
Как-то в Лёвин офис пришли страховщики в кожанах, подстриженные под полубокс.
— Слышишь, чмырдяй, — вежливо спросил их бригадир у Лёвы, — у тебя как насчет совести? Помогать людям собираешься или как?
— Скорее или как? Пошли в жопу, пацаны, — так же вежливо ответил им бывший участник боевых действий, а теперь преуспевающий бизнесмен Лев Давидович и посоветовал седеющим на его глазах рэкетирам. — Берегите своё здоровье.
— Извините, а кто это у Вас стоит за спиной? — немного очухавшись, спросил бригадир.
— Скажу — всё равно ведь мне не поверишь. Пусть твои хлопчики подождут тебя в машине, а мы с тобой; немножко выпьем, немножко вспомним молодость. Ты, кстати, где отдавал Родине свой интернациональный долг?
— В Афгане, за речкой на Саланге. А я тебя не сразу, но узнал, — ответил бригадир, отослав свою бригаду в машину. — Мы с тобой лежали в госпитале, в психиатрическом отделении для контуженных, — и в подтверждении своих слов, бугор завернув рукав, предъявил Лёве, на запястье свою наколку «Летающих убийц».
— Свои, — отметил её Лёва, разливая коньяк. — За вас, за нас и за спецназ, — поднимая гранённый двухсотграммовый стакан, выдал он тост. — За неё — за удачу. Всё иди отдыхай, — допив с бригадиром коньяк сказал Лёва, — будешь нужен я тебе позвоню.
— Всё понял исчезаю, — ответил бывший воин-интернационалист.
— Охрана нужна? Если что, возьми моих.
— Благодарствую, — содрогнувшись от ужаса, ответил бригадир, — но не надо.
— Понимаю. Самому от их черепов иногда становится дурно, -последнее Лёвино слово пришлось в пустоту закрываемой двери. С тех пор страховщики к Лёве не заходили, а бригадир периодически забегал. Как он говорил, чтобы хапнуть адреналина.
С той памятной встречи прошел месяц. Лев Давидович проснулся под вечер, потянулся, сладко пёрднул и не открывая глаз, замурлыкал свой любимый мотив из Луной сонаты Листа. Послеобеденный кайф обломал телефонный звонок с приёмной.
— Чего тебе, коза? — как можно вежливее спросил Лёва свою секретутку, — я же просил со мной не связывать никого.
— Прошу прощения, Лев Давидович, но Вы назначали на 15—00 встречу. Человек пришел и уже полчаса, как Вас ожидает в приёмной. Что мне ему сказать?
— Хорошо пусть заходит, — распорядился Лев Давидович.
— Здравия желаю Лев Давидович, — заходя в кабинет по старой армейской привычке, поздоровался бригадир артели рэкетиров-страховщиков.
— Привет, бродяга! Как дела не спрашиваю, по цветущей роже вижу, что всё хорошо.
— Чего звал-то, Лев Давидович?
— По делу, всё по делу. Ты как ещё в столице не засиделся? В Казань прогуляться не хочешь?
— В Казань? Так это же другая страна?
— Страна-то другая, а людишки те же. Подлые и жадные. Должен мне там один пассажир, немного денег. Надо съездить забрать их. Вернее не забрать, а откопать, — поправился Лев Борисович. — Плачу наличными сумму с шестью нолями. Возьмёшься? Или кого-то другого подыскивать?
— Возьмусь, — потерев небритую щеку, ответил бригадир.
— Вот и ладненько. Встретимся завтра в 6—00 на моём лётном поле. Вещей много не бери, людей человек пять — не более. Вот пока тебе деньги на расходы, — отдавая бригадиру пачку долларов, сказал Лев Борисович.
***
Светало. Поднимавшееся после ночной спячки, солнце вставало красное, как варёный рак к пиву. Ничего хорошего по погоде оно не предвещало. Надо было поднимать в воздух борт и срочно улетать, пока не закрыли лётную полосу. Надо было, но нельзя. Не было ещё проводника к закопанному кладу, родовому ларцу. Опаздывал. Лев Давидович, нервно ходил возле своего самолёта, куря папироску, нервно жуя мундштук с золотым ободком. Наконец на конце лётного поля, показался белый шестисотый Мерседес. Подъехав, он с шиком развернулся и с его салона выпрыгнула секретутка Элка с ребенком на руках.
— Извини, шеф, — задержались, обосрался засранец, пришлось купать, пеленать, — начала объяснять причину задержки Элка.
— Оставь свои объяснения при себе, меня они не интересует, что этот сопляк действительно может указать нам путь к кладу? — удивлённо рассматривая младенца, тыкнув в него пальцем, спросил Лев Давидович.
— Ну ты, поаккуратнее тут с пальцем, да и выражения подбирайте, особенно ты, сучка, — неожиданно, для своего возраста, грубым голосом произнёс малец.
— Вот теперь-верю, — сказал руководитель спец операции Лев Давидович. — Как себя чувствуете в новом теле ваше княжество? Не жмёт? — продолжал прикалываться он над опричником Ивана Грознова.
— Вот я ужо как выросту, так я тебе-то волосики поповыдергаю и стакан воды на старости лет, не подам, — пригрозил малец. — Выполняйте условия договора, не то я забуду, что умею разговаривать.
— А ведь напугал, засранец, — сплюнул на бетонку Лев Давидович, — И какого рожна я с тобой связался?
После удачного завершения операции: в благодарность за оказанные простым людям услуги, по возвращению их сбережений и за возвращение алмаза Черный падишах, всем участникам была объявлена амнистия — души были возвращены в выбранные им самими тела новорожденных младенцев. Душа бывшего опричника выбрала внебрачного сына Элен и Льва Давидовича. Расчет был прост, дотянуться через отца, до своего ларца. В условиях
