свой рассказ, стал смотреть в темное окно вагона, как бы собираясь с мыслями.
- Может, чайку заварим? –
Предложил я.
-Заваривай, а то язык во рту присыхает, давно я так много не говорил.-
Я взял термос, сходил к титану, и заварил свежий чай.
- Минут десять пусть постоит. Кипяток не сильно крутой. –
- Мне утром выходить, зятя с дочерью собрался проведать, год скоро глаз не кажут. Где едем? Проводник то спит, как бы ни проехать станцию. –
Я уточнил название станции, сходил в тамбур, посмотрел расписание, поезд должен там быть к восьми утра. Снял свои видавшие виды наручные часы, положил на столик.
Налил свежезаваренный чай в стаканы. А попутчик мой продолжал.
-Вышел из дому, навстречу Оксана с бадейкой воды. Я ей двери придержал, хотел помочь воду занести, так она ни в какую, сама! Баня выстоялась, угару не было, я с таким удовольствием себя отхлестал, вроде как заново народился, привёл себя в порядок в дом пошёл. Не выходило у меня из головы, сказанное Евдокией про золото и про Зиновия, как он золото искал. Решил к командиру сходить посоветоваться. Да как тут в исподнем идти, после бани. А Оксана в баню убежала, взялась за стирку. Евдокия на стол пирог рыбный, да квас поставила, предложила отужинать. Сама сидит напротив, и всё смотрит на меня. Мне как то неудобно стало, говорю ей.
- Надо мне к командиру сходить, в караул меня ставит, а время не сказал. –
-Куда ж ты в исподнем после бани пойдешь, шубейку надень, да штаны мужнины, на дворе то прохладно уже. –
Занесла из чулана, одела меня и говорит, - ну вот и ладно, иди с богом.-
Как своего проводила.
Командир как раз шёл к дому, откуда - то с окраины. Я его остановил, и рассказал, что мне Евдокия поведала про золото да Зиновия. Он задумался на минуту, а потом говорит, - Может этот Зиновий проводник у них? Тогда понятно, почему они так ловко уходили от нас, он же вырос здесь, местность хорошо знает. В селе укроемся, иди к коноводам, скажи, как смеркаться начнёт, с конями версты три с шумом пусть проскачут по дороге, а потом тайгой незаметно вернутся. Коней в сараи пусть загонят. У них разведка тоже работает. Должны лошадей услышать. В банде подумают, что ушли мы. Я пойду ребят на другие позиции переведу. Надо их в село заманить, потом разом ударим, им деваться не куда будет, как через реку бежать, берег то крутой на той стороне. Луна после полуночи выйдет, облаков нет, попадутся они.-
-Что ты так одетый, маскируешься что ли? –
-Нет, хозяйка всю мою одежонку в стирку взяла, мне вот мужнино дала одеть. –
-Смотри, какая заботливая, видать дочка есть? –
я промолчал, а он добавил.
- Стрельба начнётся, пусть на пол ложатся. Пойду, надо предупредить часовых, чтоб из села никто не смог выйти. Кто его знает, твоего Зиновия, может у него здесь сообщник есть.-
Я сходил на выпас за село, передал приказ командира и вернулся в дом Евдокии. Старинный тульский самовар стоял в середине стола, поблёскивая своими округлыми боками. Рыбный пирог, мёд в туеске, и мои любимые шаньги. Я как домой попал, а Евдокия показывает мне хозяйское место в торце стола под образом богородицы.
– Садись Савелий, не побрезгуй нашего угощения, чем богаты, тем и рады. Давно на этом месте никто не сидел, как Андрей пропал, с того времени пустовало оно. Меня в жар ударило, на хозяйское место садит, хотел сначала отказаться, но глянул на Оксану, язык к горлу прилип, молча сел во главе стола. Евдокия прочитала Отче наш. Широко, по мужски, перекрестилась, налила в чашки кипяток из самовара и заварку.
– Чай то у нас капорский, не побрезгуешь? –
- Зачем брезговать? Привычный к нему.-
Принял от неё чашку с чаем. Мы, молча, почаёвничали, на улице стемнело, я стал собираться на пост. Осмотрел карабин, сунул наган в карман полушубка, прицепил саблю и говорю.
- Не знаю, что будет, но похоже банда эта не хочет успокаиваться, так что вы Евдокия Арсентьевна и ты Оксана, ежели стрельбу услышите, к окнам не подходите, а лучше всего, сразу ложитесь спать на пол, вон там за печкой, -
И указал им укрытое от окон место.
- Тогда мне спокойней будет, и вам безопасней,-
Евдокия перекрестила меня, и спрашивает,
- Не уж то война будет?-
- Будет, не будет, но готовым быть надо, прощевайте коли что-
Бойцы отряда без суеты занимали назначенные позиции, пулемёт командир приказал поднять на чердак дома на окраине села, я со своим взводом пошёл к другому краю деревни, откуда ожидали подход банды. Наша задача была поднять стрельбу в их тылу, после того, как они войдут в село. Все разместились по своим местам, деревня затихла в ожидании. Банда появилась под утро,
Из рощицы, по одному, пригибаясь к коням, разведка скорой рысью, заскочила в село, а тут тишина, это их сбило с толку, они думали, их огнём встретят, часовые шум поднимут, а никого не видно. Погарцевав в центре, двое разведчиков поскакали обратно к роще, позвали остальных. Тут вся банда мимо нас проскакала, когда все втянулись в село, мы им в спину ударили из всех стволов. От домов остальные бойцы поддержали нас, кинулись они к реке, за банями укрылись. А там, с нашей стороны ещё бойцы были, с тыла атаковали, они к тому краю села, где пулемёт стоял. Луна, видно как на ладони, у них не было шансов спастись. Как пулемёт заработал, они, видать, поняли, что попали в западню, некоторые сразу подняли руки, в них не стреляли. Остальных всех положили. Четверо пленных, пятеро раненых, одиннадцать убитых, вот такой результат. С нашей стороны даже раненых не было. Собрали оружие, снесли убитых к окраине, положили в ряд, чтоб опознать можно было, пленных в амбар старосты закрыли, часового приставили. Командир приказал раненых пленных перевязать. К этому времени рассвело, селяне сначала по одному, потом всеми семьями, начали выглядывать из своих домов, поражаясь скоротечности боя и внезапно наступившей тишине. Из дома, вышел заместитель командира, построил всех бойцов, похвалил за удачную операцию, приказал всех взрослых селян привести на опознание убитых бандитов и пленных. После опознания всем отдыхать, кроме часовых. Я пришёл в дом Евдокии, говорю ей.
- Там, на околице убитые из банды лежат, командир приказал всем селянам посмотреть, может знакомый окажется среди них, или родственник, бояться не надо, никаких репрессий не будет. Родственников схоронить, а остальных в общую могилу зароем. Пойдёмте Евдокия Арсентьевна посмотрим, может там и Зиновий ваш окажется. Евдокия охнула, но тут же скоренько собралась, и говорит,
- Веди, коли надо.-
Оксана тоже засобиралась, но я остановил её, не пустил.
Мы с Евдокией прошли на окраину, где селяне медленно проходя мимо лежащих на пожухлой траве бандитам, внимательно всматривались в их лица. Проходя эту шеренгу убитых, я наблюдал за её лицом. Ни один мускул не дрогнул, прошла спокойно, и говорит,
- Нет здесь Зиновия. Не время ему ещё помирать. –
У меня непроизвольно вздох облегчения вырвался. Боялся, что Зиновий в этой шеренге окажется, не хотелось мне быть участником его гибели.
Среди бандитов никто из селян не опознал ни знакомых, ни родственников. Пленные показали, что часть банды в засаде была, как стрельба началась, да пулемёт заработал, они бросили своих друзей. Человек десять не принимая боя, ушли в тайгу. Тут же взвод бойцов в погоню послали, на второй день в распадке их подкараулили, мало, кто ушёл, троих пленных привели. Остальных искать не стали, можно было считать, что с бандой этой покончено. Лошадей у них всех отбили, во вьюках пушнина, да награбленное, а у кажного, на шее мешочек кожаный висел, в нём золотые изделия, кольца, серьги, ложки серебряные. Выходит они обычными мародёрами были. Про командира своего, куда он делся, никто не показал, считали убитым. Он со второй группой в село зашёл. Видать во время боя ускользнул, да так, что его никто не видел.
Вернувшись с Евдокией в дом, мы почаёвничали вчерашними шаньгами, я поблагодарил хозяев за хлеб, соль и упал на указанную Евдокией койку. Впервые за много лет, спал как младенец, как в партизаны ушёл из дома, с тех пор не спалось так. Всё на стороже был, и карабин под боком. После обеда только проснулся. Оксана взяла медный кувшин, полила мне, старые раны мои осмотрела, правда ничего не сказала. Пока я спал, Евдокия суп из курицы приготовила. Видать, меня ждали, когда проснусь, обедать вместе сели. Почувствовал, что свой я здесь, вроде как членом семьи стал. Евдокия взялась Оксану наставлять, надо, мол, груздей собрать на зиму, больно уж урожай в этом году хороший. Я тут вспомнил, когда мы вдоль речки к селу шли, груздями усеяно было, под копытами лошадей хруст постоянный слышался и предложил показать это место, от села совсем близко.
- Ну вот, сходите вместе, коробушку наберёте, нам хватит на зиму. Я всё опасаюсь, банды этой, вдруг кто остался в тайге, одной опасно сейчас. У самой - то ноги уж не те, трудно ходить, -
Одёжку мою продуло на ветру. Одев привычную уже форму, положил в карман наган, карабин не стал брать, сунул за голенище свой охотничий нож, подумал, банду то разбили, вряд ли кто к селу близко подойдёт, убежали, далеко уже. Взял у Оксаны коробушку из ивовых прутьев, с лямками, чтоб за плечами носить, и пошли мы с ней в тайгу. Сначала шли, молча, за селом часовой из кустов нас окликнул, посмеялся над нами, мол, куда это вы вдвоём то, кабы чего не вышло. Я его отругал, что он маскировку нарушает. Идём мы с ней по тропе, Оксана спрашивает,
- В Сретенске, то есть у тебя девица, аль нет? –
- Какая девица, меня, как возраст пришёл, вместе с Никоном в казаки мобилизовали, у них почти год, казацкую науку проходил, насмотрелся, как они расстреливали простых людей, как издевались над захваченными в плен партизанами. Подумали мы с Никоном, да и ушли в тайгу, к партизанам. Так что, три с лишним года дома не был. Сначала партизанил, в регулярных войсках два года. В частях особого назначения служил, расформировали недавно, нас пока, бросили банду эту ловить. Теперь не знаю, войне то, как видно конец приходит, может по домам распустят, может служить оставят. Не решил ещё, куда податься. Дом есть, сестра старшая присматривает, сама - то замуж вышла, с мужем живёт на соседней улице. Родителей похоронили, брат старший, где то во Владивостоке, давно не видел. Младшая сестра своей семьёй, переехала к мужу, он железнодорожник у неё. В Чите живут. С войной то всё перепуталось, от другого брата давно вестей не было. –
Под ногами, стали появляться бугорки с груздями, мы с Оксаной шли рядом, едва успевали подрезать потные груздочки. С полной коробушкой вышли к берегу реки. Оксана, выдернув клок мха, взялась тут же их промывать в проточной воде. Чтоб зря мусор домой не нести. Присев рядом на поваленную лесину, смотрел, как она ловко управляется с груздями. Спросил у неё,
-У тебя то, есть жених?-
- В нашем селе нет женихов, у нас почти всё село староверы, мы с мамой, да ещё шесть семей новой веры. Староверы нас не сторонятся, как своих приняли. Мой дед, село это основал, первый дом поставил, у нас здесь зимовье было, потом уж они приехали, подальше от железной дороги. Место им приглянулось, рядом строиться начали. Всё к своей вере склоняли, сначала отца, потом меня с мамой. Но мы твёрдо решили. Нас же в храме крестили, потому веру
