1.
Сандаров специально сегодня лёг пораньше, полдвенадцатого, исключил из вечернего моциона вино и девчонок, чтобы выспаться, наконец. Чтобы завтра с утра последний раз в нынешнем году явиться на работу в опостылевший офис, символически принять с надоевшими коллегами (вот ведь как за пару десятков лет государство из страны рабочих и крестьян превратилось в офисное болото, заполненное бюрократической тиной и жабоменеджерами) за неотвратимо наступающий праздник стандартный бокал «российского» и со свежими силами в компании друзей и подруг кинуться в загульный марафон встречи Нового года. Но сон не шёл. В голове крутились дурацкие мысли о бестолково протекающей жизни, о несбывшихся и никогда уже не «сбудущихся» мечтах. Сандаров, проворочавшись с час, вскипел и соскочил с постели. Хотелось кого-нибудь растерзать. Он яростно выкурил подряд две сигареты на кухне, выпил апельсиновой газировки и немного успокоился. Жизнь его нельзя было назвать несчастной – он имел квартиру (хоть и в ипотеку), иномарку (хоть и машине было уже восемь лет), постоянную работу (хоть и осточертевшую), стабильный заработок (хоть и не самый большой), регулярную личную жизнь (хоть и с разными девушками). Крупных материальных затруднений Сандаров не имел. Любил выпить и хорошо закусить, и мог себе это позволить безо всякого ущерба для бюджета. Карьеристом он не был, поэтому должность начальника отдела его вполне устраивала, и никуда выше он не стремился. Но всё-таки его грызло что-то, угнетала какая-то неудовлетворённость. Бессмысленность жизни, может быть?
Сначала у него была цель получить диплом, устроиться на нормальную работу, далее обеспечить себя жильём, транспортом, создать семью (брак оказался неудачным, и Сандаров понял, что женитьба не для него, детей он не хочет), и обрести покой, жить по возможности без потрясений. Когда он всего этого достиг, то понял, что не знает, чего ему ещё надо. Стало не к чему стремиться. С восьми до четырёх, пять дней в неделю он отрабатывал повинность в офисе и в остальное время был предоставлен сам себе. Он отдыхал, смотрел телевизор и дивидик, сидел в интернете, встречался с девушками, с друзьями, выпивал, ходил в кино, в кафе, иногда на концерты и в театр, раз в год ездил отдыхать на море. Но всё это за несколько лет ему наскучило. И ничего нового придумать Сандаров не мог.
От звонка в дверь Сандаров вздрогнул. Кого это принесло в первом часу ночи? Друзья обычно заранее предупреждали по телефону. Чертыхаясь, он пошёл в прихожую. В глазок никого не было видно. Сандаров открыл дверь, внутренне напрягшись и подготовившись дать, если что, отпор. На лестничной клетке также никого не оказалось, но какое-то лёгкое дуновение воздуха проникло с площадки в квартиру. Сандаров пожал плечами и вернулся в кухню, решив пропустить стаканчик виски, и остолбенел. За столом сидел человек. Вернее, не совсем человек, не совсем сидел, и не совсем за столом. На столешнице, подперев голову округлой ладонью с двенадцатью двухфаланговыми пальцами без ногтей, нагло возлежало существо в строгом чёрном смокинге с бабочкой на голое мохнатое коричневое тело. Его лицо напоминало свиное рыло, только с крысиным носом и ушами спаниеля (на самом деле, конечно, выглядело оно иначе, но как описать то, чего человек никогда не видел?).
-- Что, не спится? – Спросило существо у обалдевшего Сандарова.
-- А ты чего на столе разлёгся? – Брякнул первое пришедшее в голову хозяин квартиры.
-- То есть, это самое главное, что тебя сейчас волнует?
Сандаров шумно выдохнул воздух:
-- Наверняка, нет. Но ты бы всё-таки слез со стола, а?
Чужак неожиданно разнылся капризным голосом:
-- Ну не могу я сидеть на ваших стульях, и вообще, сидение – это не физиологично, вы, люди, постоянно для себя сложности выдумываете, а потом с болями в спине мучаетесь…
-- Поэтому мы, люди, и изобрели диваны. – Во всяком случае, это чудо-юдо абсолютно не выглядело опасным, и потому у Сандарова немного отлегло от сердца. – Пошли в комнату, что ли – оценишь человеческую смекалку.
Существо ловко спрыгнуло со стола и мягко приземлилось на нижние лапы с точно такими же «ладонями», как и на верхних. Ростом оно было на голову ниже Сандарова. Нахальным тоном, двинувшись из кухни, оно заявило:
-- Я и без тебя уже давным-давно диваны оценил. Твой, кстати, не самый лучший.
Когда Сандаров мигом позже зашёл в гостиную, инородец уже развалился с видимым удовольствием на диване, вновь подперев голову лапой.
-- Ну? – Сладким голосом вопросило существо.
Сандаров, усаживаясь в кресло напротив, безмерно удивился:
-- Это ты меня спрашиваешь? Вообще-то, я хочу тебя послушать.
-- Зовут меня Новый Понедельник, я герой знаменитой сказки.
-- Что-то никогда я не слышал о подобной «знаменитой» сказке.
-- Да как так? – Новый Понедельник аж взвился. – Меня же придумал Йегрес Нитопорк.
-- Я знаю только Туве Янссон и Астрид Линдгрен.
Новый Понедельник неожиданно успокоился и почесал всей «двенадцатирнёй» правое ухо:
-- А, может, он меня ещё и не успел придумать. А, может, и его самого ещё не придумали. Не суть! Кстати, можешь звать меня Нонедельникуас – сокращённо от Новелиас Понедельникуас (так на моём языке звучит новый понедельник) – или Новелиас.
-- И хватит ржать, -- добавил он со спартанским спокойствием.
-- Прости, конечно, -- Сандаров подавил смех, -- но это, наверно, истерика. Мне испугаться, что ли, следовало бы, если не тебя, так хоть за своё психическое здоровье, но, слушай, я сам себе поражаюсь…
-- Абсолютно неинтересны мне твои заморочки, -- холодно прервал его Новелиас, -- я так-то по делу, если что.
Сандаров снова хихикнул, но тут же заткнулся, давая жестами понять Понедельнику, что внимательно его слушает. Нонедельникуас важно (насколько это возможно лёжа на диване) поправил бабочку и заявил с гордостью:
-- Я выбрал тебя для того, чтобы ты мне помог. – Тут же он сбросил с себя напускную чопорность и сморщил рожицу: -- Ну, как выбрал – просто позвонил в первую попавшуюся квартиру. Вообще, я по сути своей – непоседа…
-- Прости, не расслышал, ты сказал: лежебока?
-- И есть у меня одна особенность…
-- Да ты что? Всего одна?
Новелиас картинно возмутился:
-- Очень некрасиво издеваться над гостями.
Сандаров подхватил «возмущение»:
-- А очень красиво врываться в чужую квартиру, ложиться на стол и пугать?
-- Ты же сказал, что совсем не испугался. – Небрежно бросил Новый Понедельник и продолжил, как ни в чём ни бывало. – Моя особенность передалась мне от дедушки (его, кстати говоря, звали Понедельникуас), и заключается в том, что каждый понедельник я могу путешествовать в другие места и оставаться там до нового понедельника.
-- Это в какие такие места?
-- Да хоть в какие, например: в Фейнляндию, Эльфиопию, Гоблиндию, Гномландию, Гномрвегию, Гномголию (гномов просто очень много – они в одной стране не помещаются), к вам вот, в Человекообитанию, ну и вообще в любые.
-- Понятно. То есть, каждые семь дней ты перемещаешься в новый мир?
-- Почему это каждые семь? – Нонедельникуас искренне удивился. – У нас в неделе намного больше дней – после воскресенья идёт восьмедельник, девяторник, десяреда, одиннетверг, двенятница, триббота, четверсенье, пятьнедельник, шесторник, семереда…
-- Понял, понял! – Прервал Сандаров Понедельника, который, видимо, собирался перечислить все свои бесконечные дни недели. – Случилось-то чего?
-- Ваша Человекообитания, -- скорбно продолжал вещать Новелиас, -- конечно, довольно интересное, но немного неправильное место, которое я могу покинуть не в любой новый понедельник (по людскому календарю), а лишь в понедельник, который выпадает почему-то на день вашего светского Нового года.
-- Ага, нынче Новый год с воскресенья на понедельник. Ну, и в чём проблема?
Нонедельникуас засмущался:
-- Мне бы хотелось встретить Новый год в хорошей компании.
Вот этого-то Сандаров уж точно не ожидал (хотя, если разобраться, он вообще ничего сегодняшней ночью не ожидал). Но, во всяком случае, по всем законам жанра, Новелиас должен был сейчас поведать о непреодолимом препятствии, в устранении которого активное участие принял бы случайно выбранный Сандаров, а уж никак не просить того составить ему компанию.
-- А с чего ты взял, что я – хорошая компания?
-- Ну, ты же меня не вышвырнул с кухни и не упал в обморок, -- ответил Новый Понедельник тоном строгого учителя, беседующего с бестолковым учеником.
2.
Хорошо, что в офисе тридцать первого декабря никто не ждал от сотрудников выполнения какой-либо работы, а то Сандаров всё равно не мог ничего делать. И, наверное, впервые это происходило не потому, что он провёл бурную ночку. Среди толпы менеджеров, до сведения в скулах реальных и скучных, Сандарову стало казаться, что ночной гость ему просто-напросто приснился. Шаблонные тосты и надоевшие до оскомины физиономии коллег в обычный год не добавили бы Сандарову бодрости, но сегодня Новелиас владел его мыслями и эмоциями, потому скромный праздник в конце рабочего дня не привёл его в обыденное тоскливое состояние. Домой он возвращался в действительно предпраздничном новогоднем настроении. Ведь есть ещё чудеса на свете, которые случаются под Новый год.
-- Какие у нас с тобой на сегодня планы? – Спросил Новый Понедельник тоном законной супружницы у вернувшегося Сандарова, возлежа по своему обыкновению на диване.
Сандаров уже стал привыкать к нагловатой непосредственности Новелиаса и предпочитал не обращать на неё внимания:
-- Сперва немного отдохнуть, затем отправиться к Мурату, у которого наша компания нынче собирается. Там мы проводим Старый и встретим Новый год и потом пойдём на ёлку.
-- Потрясающий план. А твои друзья не ксенофобы случаем? – Нонедельникуас задумчиво задрал мохнатый нос к потолку.
-- Да как будто бы нет. – Сандаров немного запнулся, у него совсем вылетело из головы, что Новелиас не совсем человек. – Ну, во всяком случае, когда Маринка представила нам свою подружку, никто не был против. Особенно я.
На последних словах Сандаров слегка покраснел. Очень слегка. А Новый Понедельник воспрянул духом:
-- А ведь я намного лучше какой-то там Маринки.
-- Всё забываю тебя спросить, -- вспомнил вдруг Сандаров, -- а ты алкоголь вообще употребляешь?
-- Почему бы и нет, -- тоном бывалого «застольщика» ответил Новелиас, -- в хорошей компании и под хорошую закуску.
Сандаров подозрительно взглянул на Нонедельникуаса:
-- Слушай, а сколько ты среди людей уже живёшь?
-- Достаточно. – Важно ответил Новый Понедельник.
-- И вот, что меня ещё интересует, откуда у тебя этот смокинг?
-- А вот это длинная и не очень интересная история, -- Новелиас пафосно вскинул левую верхнюю лапу вверх, растопырив пальцы, -- и я расскажу её тебе позже. Может быть.
Друзья Сандарова приняли Новелиаса в свою компанию с восторгом (а как могло быть иначе!). Девочки первые десять минут мяли и тормошили Нонедельникуаса, словно большого игрушечного мишку. Тот был абсолютно счастлив и жмурился от удовольствия. Мужскую половину сей факт поначалу напряг, но, когда девушки с Новелиасом наигрались вдоволь и вернулись к обществу, а тот в своей специфической манере с постоянной сменой интонаций принялся травить байки про свои путешествия, то ребята оттаяли, и тоже подпали под
