водился! Рядом, на Могильном – да! На Щучьем – да! На Триустане – да!!! Но здесь?!!
Когда он освободил рыбину и засунул в мешок из-под сахара, руки дрожали мелкой тряской. Да и футболка на спине насквозь промокла. А по рывкам сети, уходящей в свинцовую непроницаемую воду, предугадывались и другие сюрпризы.
Володька, орудуя одной рукой, прикурил сигарету, несколько раз глубоко затянулся и продолжил…Карась… Еще один…Еще, еще… Он бросал их на дно лодки. Куртка и штаны заляпались слизью, чешуей, икрой.
Опять карп. Обмотался, как гусеница в коконе. Килограмма на три, не меньше… Вообще-то странно, что они попались в «четырехпалую» ячею. Видимо, удача…
Но удача удаче рознь. Через два метра- дыра, следом еще, почти во всю ширину.
Владимир, пропуская дыры, тянулся к концу сети, где маячила на поверхности привязанная пластиковая бутылка. Опять карась, карась, ротан… карась… И вот он – карп! Карпище!!!
Володька подтащил его к лодке. Тот взбрыкнулся и вместе с сетью вновь ушел ко дну. И так раз пять! А лодка травит и травит! А пальцы уже одеревенели и не держат сеть!
Топтыгин тоскливо выматерился и, забыв про всякую осторожность, начал сваливать оставшуюся сеть в обмякшую лодку. И когда перевалил очумелого карпа через почти сдутый борт, то уже не хватало сил даже на подкачку.
Потихоньку оклемался. Нашел под сиденьем «лягушку» и накачал до звона лодку. Затем освободил карпа и засунул его в мешок к собратьям. Затем распутал сеть, зажал зубами и, работая веслами, греб, натягивая ее, пока не стало сводить челюсти. И вот только после этого закурил. Сидел, выпуская сизые струйки дыма на уходящее солнце, щурился и ладонью поглаживал мешок с карпами. Карпы активно шевелились и флюидно грели душу. Когда душа согрелась окончательно, поплыл на бераг.
ГЛАВА 7(продолжение)
Стемнело разом, как в Конго. Негромко играла кассета с Сухановым. Котелок с ухой грелся у небольшого костерка.
Володька сидел на походном стульчике, покуривал трубочку и смотрел на спокойную светлую, в отличие от степи, гладь озера: ждал ребят.
В звенящей от мошкары тишине было слышно, как те, матерясь, путаются в протоках и все никак не могут выплыть в заливчик у костра.
Он выбил трубочку, глотнул горячего чая и, чавкая сапогами в жидком иле, подошел к воде. Посветил фонариком.
- Сюда, ребята! Сюда! Садки привяжите к камышам!
Сибирякам, видимо, надоело плутать, и последние метры они ломанулись напрямую, через камыши.
- Эй, Топтыгин, жрать приготовил?
- У нас водка кончилась!
- Блин, завез в какое-то болото!
Все были говорливы и довольны. Перетащили лодки со всем содержимым к машинам, перевернули их, ополоснули обветренные рожицы и уселись к накрытой клеенке у костра.
- Уха! Ну, ты, Топтыгин, настоящий сибиряк!
- Еще бы ловить научился…
- Наливай!
Поймали сибиряки почти два полных садка. Хвастались друг перед другом безудержно.
- Нет, ты видел? Последний-то?.. Как дал!!! Я думал: … удочке!
- А ты-то, Димка, чего испугался? Ротана ни разу не видел?
- Не-е, Топтыгин, рыба здесь качественная! У нас, на Ангаре, карась тоже появился, но какой-то мелкий…
- Молоток, Вовка! И палатку поставил, и жрать приготовил!..
Ребята чокались кружками, хлебали с жадностью уху, закусывая все зеленым луком и укропом, снова наливали.
Плескалась время от времени рыба на мелководье. Шебуршилась утка в камыше. Полыхали где-то далеко - далеко за озером зарницы. Благодать! Счастливые рыбацкие минуты: в с ё получилось! В с ё есть! Ничего более не надо! «Продлись, мгновенье…»!
Заснули они около часа ночи…
…А уже в три часа какой-то идиот ударил молотком по листу жести над Володькиной головой. Тот испуганно вскочил на четвереньки, не соображая с бодуна, что происходит? Через секунду яркая вспышка ударила по похмельным осоловевшим глазам, заставив Володьку зажмуриться. И еще через секунду – опять грохот, будто небо раскололось и рухнуло вниз! Рядом куда-то полз Димка, запутавшись ногами в спальнике.
- Стой, Димка! Что это?
- Гроза! Сматываемся, дядь Володь!
Тропический ливень упал сверху без всяких прелюдий и увертюр.
- Бегом! Димка, к отцу давай! Я – в машину!
Ребята ринулись из палатки.
Братский Сережка сидел на водительском кресле, завернувшись в одеяло, и тоскливо смотрел на сверкавшие одновременно со всех сторон молнии.
- А я, вот, сижу и гадаю: в кого сначала долбанет – в машины или палатку?.. Ты хоть бы одежду выжал, промочишь сидушки, - повернулся он к заскочившему в «Ниву» Володьке.
- Пошел ты… Спи давай… Завтра в четыре разбужу.
- Во-первых: не завтра, а сегодня, - поправил его Сергей. – А во-вторых: хрен ты кого разбудишь. Ну, и ливень, японский городовой! Не проедем завтра… А водки мало…
- Спи, говорю… Много у нас водки, много…
- А что молчишь? Давай по чуть-чуть за погоду…
…Утром же (прав был Серега!) Володька ни до кого не добудился. Видимо, ночью и в «семерке» тоже приняли «на грудь» за погоду.
Он порылся в заболоченной палатке и выудил бутылку минералки. Прихлебывая из горлышка между вздохами, похожими на стон, пялился на сереющий восток и пытался думать. Дума не думалась.
Тогда он перевернул лодку, загрузился и играючи потащил ее по мокрой траве к озеру.
В одиннадцать часов приплыл Николай.
- Фиг ли сидишь? Домой поехали! На хрена удочки разобрал? Тебя все ждут!
- А ты что, крикнуть не мог, сюда приплыл?..
- За тобой… И садки заберу… Клюет хоть?
Топтыгин приподнял два набитых под завязку садка – вчерашний и сегодняшний уловы. Николай хмуро поглядел на них.
- Куда столько? Колодцы зарыблять?..
- Сибиряков кормить… Им фосфора не хватает.
Володька начал сматываться. Вытащил из воды привязанный мешок с карпами.
- А это что?
- Прикорм. Запах – на километр!.. Опускаешь в воду – вся рыба твоя!
- Не свисти.
- Ей- богу! Видишь, два садка в одиночку набил!
- Ты, поди, нашу рыбу спер!
Никола, частя веслами, погреб к своим садкам.
Топтыгин похихикивал ему вслед, замечая, что вдали от поездов ни разу за сутки не сходил в туалет.
-Запора бы не было! – с тревогой подумал он.
