а Любовью, мы имеем право называть только то, что является нам в образе Всевышнего. Веру. Нашу веру…Веру одного человека в счастье, улыбки и благополучие другого любимого для него человека. Вера основана на понимании любимого человека, на ощущении всего связанного с ним. И ни к чему жертвы, мучения… . Если ты принесешь себя в жертву ради другого, он не вынесет, ведь любит не меньше, ты погубишь и себя и его. Если будешь заставлять себя страдать – он будет страдать вместе с тобой.
Любовь – это радость и только она. Грусти в любви быть не может, а если она появилась, то лишь как творение, ни разума и не сердца, а страха. Страха потерять радость. Уничтожь страх – и уничтожишь то, что тебе видится проблемой. Это единственное что могу сказать я. Как уничтожить страх – об этом знаешь ты и только ты. И никогда больше не называй себя статуей! В мире и так достаточно статуй, которые на протяжении десятилетий остаются на одном месте, не меняясь ни в лучшую, ни в худшую сторону. И очень быстро надоедают, не смотря на то, что их считали, или могут продолжать считать красивыми.
Твой мир был пуст до Герберта, и эта пустота была лучшим из того, что могло быть. Ибо встретив Герберта ты один единственный раз, и самый счастливый раз в твоей жизни, ты наполняешь свой мир божественным свечением, в котором мечта и реальность неразделимы. Свечение твоей веры – это то волшебство которое не нужно искать в облаках, и та сказка, которая написана для взрослых.
- Вы сказали сказка? Герберт в последнее время твердит лишь о сказках. Я хочу вам рассказать о замке.
- О каком замке? – доктор нахмурил брови, сдвинул на кончик носа очки не сводя при этом глаз с Лили.
- Замке, в котором я была королевой, у меня был свой дворецкий, я слушала Баха, и буквально купалась в розах.
Она смотрела на Роберта с улыбкой, будто скрывающей какой-то мрачный подтекст. Она заметила как изменился его взгляд, переместившийся с Лили на шарообразные предметы на столе.
- Купалась в розах? – спросил он словно не понимая до сих пор о чем говорит девушка.
- Герберт арендовал на трое суток какой-то жуткий старый замок и привез меня туда посреди ночи из Бухареста, сказав что это сюрприз, я вначале не поняла что к чему, потому что было ужасно холодно и хотелось спать. А когда проснулась, меня встретил какой-то сумасшедший дворецкий, говорящий о крысах. А дальше по сценарию был пьяный Герберт, разбросанные повсюду розы, Бах, и какой-то там итальянский поэт. Да, Герберт постоянно твердил об эльфах и гномах, которые скоро исполнят своим присутствием нашу жизнь, и сказал, что продаст фирму отца чтобы выкупить замок. Он называл меня королевой, заставлял звонить в колокольчик, чтобы вызвать этого старика.
Он напугал меня, ни о чем не предупредил. Он вел себя как человек, которого я видела впервые. Он стал похож на фанатика. И я пришла к вам в поисках ответа на этот вопрос, доктор. Замок был детской мечтой и он подарил мне эту мечту, но разве я просила? И разве я хотела, чтобы он стал называть себя волшебником, и твердить об эльфах? Я и благодарна, ведь знаю, что он любит меня, и все что было вчера он сделал для меня и назвал сказкой. Но мне кажется, сказка должна быть другой. Подобная сказка к хорошему не приведет. Вы говорили о жертвах! Мне кажется, что он жертвует все ради меня, и поэтому я не знаю что должна, и обязана делать. Я не могу ничего приказать ему, но и ждать тоже. Но чувствую, что мы оба пропадаем.
Доктор стоял у стола, опустив голову, все казалось поначалу простым, ведь молодым людям свойственно искать помощи в разрешении созданных своими же руками проблем. Но то о чем говорила Лили, оказалось сложнее чем он воображал. Ведь дело может быть не только в проблемах. Он повернул голову к девушке и спросил о том, о чем давно хотел ее спросить:
- Сколько лет Герберту?
- Шестого января будет тридцать.
- Прости за такие вопросы, - виновато сказал Роберт, - да и по большому счету, говоря о взаимоотношениях между людьми, о любви и о страсти, мы исключаем всякие формальности, числа, порой даже и привычки, стили, видимые образы. Я уже говорил тебе, что истинные сокровища человека спрятаны от глаз, иначе чувства, голоса сердец, мечты, были бы слишком простыми, и уже не имели бы ничего общего с Любовью. Как и с верой. Я сознательно говорю метафорами, чтобы ты поняла насколько необычно то, что находится внутри тебя. И что, какими бы сильными и мудрыми не были философы и ученые прошлого, никто, даже величайшие из них, не смогли создать единого закона, по которому костры наших чувств загорались бы внутри или гасли. Они говорили о страстях, о сознании и подсознании, они пытались проникнуть в душу каждого человека, пытаясь найти сходства между нами в незримом, но лишь потом поняли, что этих сходств не может быть и не будет никогда. Поняли лишь после того, как полюбили сами и полюбили безумно. А не познавшие этого умерли несчастными. Безумие любви открывает двери в иной мир, а этот мир каждый видит в своих цветах. Проходящим мимо, затерявшимся в прошлом, туда путь закрыт, это мир настоящего и будущего, который принадлежит двоим.
Доктор поднялся с дивана, подошел к окну и распахнул занавески, словно играя со светом он помогал Лили скорее понять то, о чем они говорят. Погода сменила гнев на милость и унылое октябрьское солнце осветило кабинет. Лили зажмурилась, но спустя несколько мгновений улыбнулась, кругом стало светло, красиво, словно доктор подошел к самому главному моменту, кульминации их разговора, знаменуя солнечными лучами, о том что сумеркам непонимания в душе этой девушки, больше нет места. Он повернулся к ней.
Лили, вам нужно поговорить друг с другом, - добавил доктор, - путаница внутри тебя создана твоим страхом, его безумие оправдывает его любовь. Он счастлив, Лили, но вместо этого ты видишь совсем другое, и боишься. Я хочу чтобы ты наконец поняла себя саму. Если ты любишь значит ты не плачешь и не страдаешь, и не ищешь ответов на глупые вопросы. Если ты любишь, значит ты живешь. И только.
Она поднялась с дивана, и подошла к Роберту. Он заметил по глазам что она всеми силами сдерживает слезы, хотя многое из того что он сказал осело внутри ее, было легче смотреть на действительность, он уже не паниковала, но все еще чувствовала страх.
Если доктор ошибся, если он наговорил ей ерунды, вместо того, чтобы как врач, указать причину этого страха. Что если дело не в путаницах внутри себя, как говорил он? Но нет, она доверяла Роберту, он не мог обманывать ее, он говорил ей правду. Нужно побыть немного наедине с собой, еще раз заглянуть внутрь себя, вспомнить все начиная с момента, когда она проснулась вечером в замке, заканчивая тем как вызвала такси, чтобы добраться до Бухареста и встретиться с Робертом.
Он обнял ее и погладил по плечу. За много лет жизни он научился разбираться в людях научился понимать то чего они хотят, давать ответы на многие вопросы и помогать в решении тех проблем с которыми человек не всегда может разобраться самостоятельно. Он понимал Лили, и восхищался этой девушкой. Он знал ее еще ребенком и всегда называл чудом за необыкновенную улыбку, за ее глаза, в которых отражались все рассветы и все закаты, все дни и вечера которые они когда то в далеком прошлом провели вместе. Лили росла свободной, смелой и доброй девушкой. И сейчас она стояла перед ним опустив голову и немного дрожа, уже взрослая, уже способная самостоятельно делать свой выбор в жизни, уже познавшая вкус поражений и вкус побед, вкус дружбы и вкус лицемерия, уже знающая не понаслышке о том, что в жизни не всегда получается так как нам того порой хотелось бы.
Но ничего не случается просто, и ничто не дается с легкостью. А зачастую, несмотря на упорство смелость и отчаянность, которые помогают нам преодолевать трудности и приходить к своей цели, главным качеством, без которого не бывает победителей мы видим терпение.
- Лилия, я уверен что ты справишься со своим страхом, он возникает только тогда когда возникает и безумная любовь к другому человеку. Освободись, не плачь, и не думай о плохом. Помни, что мир изначально создавался безупречным, все его минусы – это зеркальные отражения, наших мыслей, чувств, ощущений. Он может стать снова безупречным, даже идеальным, даже сказкой из детских книжек с цветными обложками, но лишь тогда когда исчезнет все что мешало бы ему стать таким. Лили, твоя жизнь и твой мир может с легкостью превратится в сказку, если ты сама не воспротивишься этому. Если поверишь в эту сказку…Не бойся Герберта и его поступков, бойся себя и своих мыслей…Он любит и ты любишь, тогда спроси себя, почему ты плачешь и пришла ко мне? Не мешай своей любви стать совершенной, не мешай своему миру обернуться сказкой.
- Спасибо вам Роберт, позвольте мне не говорить ничего, и уйти домой, мне тяжело о чем-то думать. Но я чувствую что стала немного сильнее.
- Ты и была сильной, и будешь сильной. И станешь счастливой, Лили, я верю в тебя. Прожив полвека, побывав где угодно, я понимаю, что твое молодое сердце – это единственное что я могу назвать верой.
- А ваше сердце, - спросила она, хотя говорить ей было тяжело и она уже собиралась покинуть Роберта.
- Ступай Лили, я уверен что еще мы увидимся, обязательно, но уже я буду видеть тебя другой.
Он развернулся к окну и дождался пока Лили закроет дверь. Доктор все так же, все тем же взглядом смотрел вдаль, искал в этой дали, что то такое что чего не видел в ней ранее. Сияющую точку вспышку, искру, что угодно лишь бы не знакомое, отпечатавшееся в его памяти серое пятно, в котором хранились, скрывались, держались в заточении воспоминания о значительной части его жизни, его поисках себя самого, дорогах и распутьях, о его шагах, смелых и отчаянных, которых он успел сделать немало.
Он знал что когда нибудь это серое пятно растворится и на его месте, подобно образованию Вселенной из гигантского взрыва, образуется новое совершенное сияние, еще не описанное в учебниках и не рассекреченное умами. Сияние лучшего человечества, и лучших страниц его истории. Сияние, которое образуется из миллионов искорок, каждая из которых, является деталью Вселенной.
Он снял очки и положил на стол. Прежде чем оставить кабинет, в котором за столько лет ему все порядком надоело, он еще раз повернулся к окну, чтобы взглянуть в то, плывущее в дали серое пятно, еще раз взглянуть на него будто в глаза своего врага, с которым на протяжении всей своей жизни ты ведешь непрерывный и неравный бой, и который не желает ни празднования триумфа, ни слез поражения, а желает просто быть.
- Ты не вечно, - прошептал он, едва шевеля губами. Ты не можешь быть вечным.
В этот момент, земля и небо словно соединились в одно пространство, ноябрь кистью таинственного художника нарисовал перед глазами картину, нарисовал на холсте человеческого желания быть счастливым. Нарисовал серое пятно, словно превратив его из далекой точки в целое явление, произведение. Приблизил его.
- Я не хочу быть вечным, я хочу просто быть, для того чтобы каждый понимал, что жизнь не должна быть похожей на меня. А я – на чью то жизнь…Я хочу просто быть, для того чтобы ты шел дорогой туда, где меня уже не увидишь.
Неощутимый, неземной голос промчался как ветер в душе Роберта, он на
