какой-то нереальности всего происшедшего, вызванное, несмотря на всю экстраординарность происшедшего, двумя отмеченными им обстоятельствами: почти правильной, даже несколько старомодной речью незнакомцев, мало похожих на современных отморозков, и неожиданностью, нереальностью их перемещений и исчезновения. Да и претензия, высказанная ими от имени покойника, выглядела совершенно фантастической.
Однако все эти благие мысли наталкивались на почти непреодолимое препятствие – как ни крути, а что-то надо было делать. Всем было известно, что в местной бане по вечерам в пятницу собирались какие-то крутые ребята и в эти дни жители посёлка туда предпочитали не ходить. Но что могла дать эта встреча - он не знал, да и у него не было ни малейшего представления с чего начинать разговор. Можно было найти отца Гришки, здорово сдавшего за последние годы, но и здесь особого смысла не просматривалось. Оставался только один вариант поговорить с кем-нибудь из местных жителей, которые могли что-нибудь знать.
Неподалеку, через две улицы, жил афганец который как-то рассказывал ему, что на самом деле стоила жизнь в Афганистане, и как ему удалось остаться в живых. Тогда для него стало полным откровением многое из рассказанного, и, хотя услышанное его не только потрясло, но и здорово покоробило, деваться было некуда. Но намерение тотчас же заняться возникшей проблемой – а откладывать дела в долгий ящик он не любил – прервал вновь зазвонивший телефон. Звонили из фирмы, с которой он последнее время сотрудничал, давая разовые консультации и курируя некоторые контракты. Оказалось, последняя почта, которую он только вчера отправил с терминала местного кафе с сетевым доступом, не дошла. Надо было срочно ехать и повторно высылать «мыло», как нарекла новомодный способ сообщения современная молодёжь, гордо относящая себя к «Интернет-поколению».
Но ехать пришлось в офис фирмы, расположенной в самом центре Москвы. Гарантий того, что местный Интернет-провайдер обеспечит нормальную связь, никто не давал, а второго прокола он себе позволить не мог.
На фирме всё было обычно. Молодёжь едва здоровалась, с озабоченным видом проносясь мимо него по одним им ведомым надобностям, девицы бросали косые взгляды, из которых было невозможно понять – то ли это скрытое пренебрежение к Димкиной персоне, то ли оценка его возможностей и, соответственно, собственных перспектив.
Отношения с начальником складывались не очень. Это было далеко не первое место его работы с тех пор, как он решил порвать с государственной службой, где каждый только и думал о месте в какой-нибудь инофирме или СП, однако и здесь оказались свои нюансы взаимоотношений. Больше всего его коробил тот покровительственный тон, с которым разговаривали молодые и наглые менеджеры, бегавшие по коридорам с вытаращенными глазами и вытянутыми назад руками, что придавало им форму истребителя на взлёте. Однако была и проблема посерьёзнее. Руководители всех фирм, где он работал, всегда со скептическим видом выслушивали высказываемые им мысли, делая вид, что они в них не заинтересованы, но потом, через некоторое время, он узнавал свои идеи в воспроизводимых ими формулировках или предложениях, исходивших на сей раз уже из их уст. Всё это сильно било по самолюбию, но природная скромность не позволяло поставить всё на свои места.
То же самое наблюдалось и здесь - шеф отличался особой велеречивостью и, не стесняясь Димкиного присутствия, на регулярно организуемых сабантуях сыпал его шутками или полученной когда-то информацией. Более всего удивил Димку эпизод, когда ровно через год после высказанного им сомнения в надёжности одной фирмы, положение в которой зависело от уже тогда вызывавших обеспокоеность контактов в госструктурах, шеф вызвал его к себе, и заявил, что он предвидел близкий крах этой компании и удивляется отсутствию аналогичной проницательности у своего сотрудника. В ответ он не стал заниматься политесами, а напрямую напомнил начальнику, что и как было на самом деле. С тех пор всякие намеки на амикошонство у начальника пропали, но работу он за собой сохранил. Единственное отличие состояло в том, то теперь он работал в режиме удалённого доступа, или напряжённого ожидания, что его очень устраивало, хотя и создавало определённые неудобства, потому что было неизвестно, что сегодня взбредёт в голову руководителям компании и куда ему придётся мчаться.
- Дмитрий Иванович, зайдите к шефу, - пропела секретарша Леночка, почти воздушное существо, если бы не её вечное «вау» и полная безграмотность, проявлявшаяся в печатавшихся ею письмах. Попытки указать на некоторые орфографические огрехи особого успеха не имели – Леночка потрясала дипломом Литературного института и вообще пользовалась особым доверием начальника, обладая, очевидно, теми достоинствами, которые старшему поколению понять было трудно.
- Хорошо, можно прямо сейчас ?
- Да, он Вас ждёт.
Молодой и энергичный Иван Сергеевич закончил тот же институт, что и Димка, только лет на пятнадцать позже. Попробовав немного поработать в госорганизациях и поняв, что к чему, он резко переквалифицировался, закончил курсы финансистов и вскоре оказался востребованным специалистом, быстро выросшем на волнах перестройки и всего последовавшего за ней. Димка же был по природе своей консервативен, перемены воспринимал с трудом, а уж трепаться, выкручиваться и юлить вовсе не умел и не хотел.
- Вот что, Дим, - начал Иван Сергеевич. Дальше он стал нудно и пространно говорить о наступающих переменах в государственной политике и тех возможных последствиях для их фирмы, которые могут иметь негативный характер, а потому должны быть минимизированы. Слушая весь этот словесный понос, Димка пожалел, что он не умел так долго и образно говорить о простых и ясных вещах, которые он мог изложить в двух словах, а уж последствия нововведений предвидел так давно, что думал над этой проблемой даже по ночам. Однако прерывать шефа было нельзя, надо было изображать глубокое внимание и понимание, вовремя кивать головой, усмехаться и вставлять короткие реплики. Всё это он уже давно научился делать в полуавтоматическом режиме, одновременно думая о чём-то своём, и единственное, что его выдавало, это глаза, порой выразительно говорившие собеседнику, что он думает. На сей раз, выполняя весь обязательный ритуал поддакивания и подчёркивания, Димка вдруг задумался над прочтённым им когда-то у Ницше, что «человек - это то, что должно преодолеть». Интересно, подумал он, к кому в данном случае это больше подходит – меня преодолевает шеф, или я преодолеваю себя сам, выслушивая всю эту ахинею.
- Так что, езжайте на таможню, - вдруг подытожил Иван Сергеевич, понюхайте, что там происходит, какие нужны документы, поговорите, послушайте, наведите новые мосты.
Димка незаметно усмехнулся - если раньше речь шла о создании концепции развития новых форм взаимоотношений с государственными органами, о партнёрстве и социальной ответственности бизнеса перед обществом, то теперь всё сводилось к банальному поиску новых связей.
- Когда ?
- Да прямо сейчас, машину я дам.
- Не надо, у меня своя, - сказал Димка. Так ему было гораздо удобнее – добровольно обрекать себя на пустые разговоры с шофёром компании, что неизбежно выльется в передачу лишней информации о нём шефу, он не собирался.
Через два часа всё было закончено, причём, как казалось, с не таким уж плохим результатом. Во всяком случае – лучшим по сравнению с ожидавшимся им перед встречей. Человек, с которым он вел беседу, выглядел вполне приятным и порядочным, вежливым интеллигентом, готовым работать по нормальным правилам. Только позже ему стало ясно, насколько глубоко он в очередной раз ошибся, приняв лукавство и скрытый подтекст за откровенность. Каждый раз встречаясь с людьми, с первого мгновения демонстрировавшими доброжелательность и стремление идти на компромиссы и открыто заявлявшими о своём положительном настрое, он сильно раскаивался позже, ругая себя за свою наивность и доверчивость. Случалось это довольно часто, но к счастью – нерегулярно, и поэтому его вера в добродетель ещё не полностью была утрачена. Однако последствия в этот раз оказались более серьёзными – невыполненные обещания чиновника вылились для него в необходимость срочной командировки в ближнее зарубежье, что снова оттягивало решение основной проблемы, с которой он столкнулся утром того памятного для него дня. Ехать пришлось в соседнюю республику, давно заявлявшую о своёй общности с Россией, но никак не желавшую общность эту оформить юридически. Ему даже порой казалось, что две новоиспеченные страны находятся в странном для межгосударственных отношений состоянии гражданского брака, где один из сожителей никак не может сделать заключительный решающий шаг и отправиться в ЗАГС. Когда-то, под закат перестройки, через неё можно было вывезти чёрта с дьяволом, и никто бы не сказал и слова. Теперь же только за въезд на территорию надо было заплатить экологический налог и что-то там ещё – кажется, на ремонт дорог. «Хорошо, что за очистку воздуха не берут», усмехнулся он про себя, вспоминая, как когда-то в бассейне «Чайка», куда он ходил по абонементу от своего НИИ, от него потребовали доплату за «подогрев воды». Конечно, можно было бы напомнить о том, что дело это они затеяли ещё при одних порядках, которые обеспечивали одни чиновники и законодательные рамки, а заканчивали – при других, но оправдательные разговоры на фирме никого не интересовали.
Шеф был явно недоволен и Димке пришлось напрячь все свои старые связи, чтобы наконец-то решить столь затянувшуюся проблему. Уезжал он вполне довольный собой, хотя и знал, что последует тонкая разборка полёта с указанием на шероховатости и мелкие недочёты, за чем последует куча надуманных вопросов и предположений, к делу отношения не имеющих. К сожалению, резонёрство и демагогия оставались в почёте и у современных руководителей, и он никак не мог понять, каким образом вся эта «коммерческая структура» всё ещё продолжала работать и даже приносить доход, несмотря на страшную забюрокраченность и запутанность внутренних взаимосвязей.
По дороге ему вспомнилась автопоездка по соседним странам Балтии, которую он совершил с другом в ещё достопамятные застойные времена, и как потрясло его тогда качество дорог и стиль жизни, столь нехарактерные для всей страны. Причём начиналась эта поездка на ещё не очень раздолбанных «Жигулях» третьей модели именно с того теперь уже независимого государства, из которого он возвращался теперь. Единственное, что не изменилось, был образ мыслей и стиль руководства, а в самой столице ему даже показалось, что машина времени повернула отсчёт вспять, и он снова оказался в бывшем Союзе. Воспоминания приятно грели, как вдруг их прервал рокот мощной иномарки, обходившей их фирменный минивэн слева. Машину слегка качнуло воздушным потоком, исходившим от буквально парящего в воздухе BMW, потом она пошла впереди, явно предлагая остановиться. Димка вопросительно посмотрел на шофёра – ехать в такую даль один он побоялся, несмотря на все ожидаемые по возвращению
