родился. Я работала заведующей книжным магазином, затем меня перевели на базу завскладом. Я принимала книги, учебники, различную литературу. В то время я была стройной, привлекательной девушкой.
Саша отметил про себя: «А ты у меня и сейчас молодая и красивая».
– Директор у нас был настоящий волокита, увивался за каждой женской юбкой, хотя был женат. Вот и решил он за мной поухаживать. Естественно я ему отказала. Не хороший он был, и вел себя аморально. Он еще делал несколько попыток, для того, чтобы повернуть меня к себе, да тщетно. Вскоре, после моего отказа случилась у меня крупная недостача, я тогда была бессильна, что-либо сделать. Завели уголовное дело по этому факту. Директор даже бровью не повел, чтобы хоть как-то помочь мне. Это уже после всего, что со мной произошло, я догадалась, что мои неприятности – это его рук дело.
В то время закон был суров и расхитителей строго карали, партийный руководитель Хрущев серьезно взялся за хозяйственников страны, очищая предприятия и организации от преступников – вот таковой меня и посчитали. Суд назначил мне наказание пять лет. Как я тогда горевала, места себе не находила, а главное – за что? Ведь я же не совершала этого преступления. Ничего не помогло, из зала суда меня отправили в тюрьму, а затем, утвердив приговор, перевели в лагерь.
В 1958 году я попала в зону. В лагере заключенных было человек триста. Кроме нас женщин, еще были мужчины. По распределению я попала на работу в поселковую библиотеку, так как в то время я считалась одной из образованных среди нашего контингента. Чтобы не ходить на ночь в зону я попросила выписать мне пропуск и оставалась ночевать в библиотеке.
Заходили мужчины, как вольные, так и осужденные, под предлогом почитать книги, но я была внимательна к их «масленым» глазам и давала всем от ворот поворот. Только один мне приглянулся, его звали Николаем, он работал столяром: где подпилит, где подстучит, стекла вставит. Я поила его чаем и угощала, чем могла с наших скудных лагерных запасов.
Не взирая не на что, в том числе и на тяжкие условия, мы полюбили друг друга и тайно встречались в течении года.
В то время вышел указ об ужесточении режима содержания осужденных, и нас всех: женщин и мужчин закрыли в зоне, при этом разделили охраняемой, запретной полосой. Как ты уже понял сынок, Николай – это и был твой будущий отец. Мы встречались очень редко, иногда не виделись неделями, но ему разрешалось заходить на нашу территорию, когда была нужда по столярному делу.
Нас – заключенных женщин переодели в одинаковые черные платья и ботинки, смотрелись мы неприглядно. Свободное хождение денег запретили, закрыли коммерческие столовые и магазинчики. В зоне я работала в прачечной.
И вот однажды я почувствовала, что нахожусь в положении, то есть носила тебя под сердцем. Меня разлучили с любимым человеком и направили в зону, при которой находился дом малютки. Вскоре родился ты, и буквально через полгода мне посчастливилось, мое дело было направлено в суд на пересмотр. Папа с мамой добились все-таки справедливости в моем деле. Меня освободили. Я приехала в Новосибирск и жила у мамы Николая, затем через три года он и сам освободился. Вот такая история сынок,– тяжело вздохнула Екатерина.
– Мам, а за что отец сидел?
– Первый раз за драку с поножовщиной, а остальные... – Она махнула рукой. Саша заметил, что мама не хочет об этом говорить.
– Сынок, так я к чему тебе все это рассказываю; еще тогда, в зоне, когда я работала в библиотеке, меня домогался один заключенный, нахальный был такой и очень грубый. Однажды твой отец застал его в библиотеке и потребовал, чтобы он больше сюда не ходил. У них произошла крупная ссора, а через несколько дней, стало известно, одного из заключенных увезли на больничную зону, кто-то ночью очень сильно избил его. Потом я узнала, что Николай его и отправил туда. Конечно, он резонно мне объяснил, что тот сволота все равно добился бы своего, уж такой он был вероломный.
Были и еще случаи, когда отец избивал людей. По-всякому: то в драке, то сам лез на рожон, доказывая кулаками свой авторитет, как будто он не взрослый мужчина, а молодой и не смышленый парень.
Сашенька, ты у меня хороший, справедливый, добрый, но вот твои успехи в кулачных боях…– Катя помолчала и добавила,– извини –это вероятно наследственное, отцовское.
После разговора с мамой сын задумался: «Не понимаю, как люди могли ее обмануть и, не разобравшись, ни за что посадить в тюрьму. Выходит ее напрасно обидели».
– Мам, а где сейчас живет тот директор?
– Ой, Сашенька, далеко! Я ведь перед тем, как попасть в Новосибирск, жила в Томской области, с тех пор уже столько лет прошло, да и как я могу этому сволоте что-то доказать, ведь недостача-то была. Вот только кем она была устроена? Это я понимаю, что дело рук директора, а остальные так и думали, что я виновата. Спасибо тебе мой родной, ты один у меня заступник! Я люблю тебя сынок!
– И я люблю тебя мама! – Саша прижался к матери, понимая, что она для него бесценна. Видел он других матерей, у своих друзей: то крики, то ругань устраивают, обзывают ребят так, что «уши в трубочку сворачиваются», а у него мама другая, не кричит, все объяснит, ни разу в жизни не подняла на него руку.
– Мам, а ты папку любишь?
– Люблю, раз каждый раз его встречаю из тюрем. Дура я, наверно сынок, сама понимаю, что жизнь проходит стороной, а все на что-то надеюсь. Мечтаю, вот выйдет в очередной раз, бросит пить окончательно, и заживем мы с ним опять душа в душу. Знаешь Саш, как мы любили друг друга, он для меня был все….– На глаза Кати навернулись слезы.
– Мам, а вот сейчас выйдет отец, мы ему ультиматум поставим или он бросает пить, или мы от него уйдем!
– Хорошо, сынок, мы так и поступим. – И утерла слезы платочком.
А глаза у нее так и засветились от счастья, если бы родной муж понимал ее так, как понимает сын, наверно бы она была счастлива вдвойне.
Спустя некоторое время история с дракой закончилась для Саши положительно. Дело ограничилось всего несколькими посещениями к следователю. Хулиганов тогда судили за нанесение оскорбления женщине и нарушение общественного порядка, отделались они условными сроками.
Однажды, Сережка Заварзин пригласил друзей в летнее кафе и угостил за свой счет. Сашка и Валерка тогда удивились, откуда у друга взялась трешка? У Саши были иногда деньги, но небольшие. У Валерки дома была заначка, где лежали скопленные деньги в сумме пяти рублей. После посещения кафе на следующий день Валерка заглянул в свою копилку и обнаружил пропажу. Трех рублей, одной купюрой на месте не оказалось. Мать не могла взять, такого отродясь в их семье не водилось. Тогда выходит друзья, Сашка или Серега, только они бывают у него в комнате. Морозов первым делом подошел к Сашке Воробьеву и рассказал ему о краже.
Потом получилось так, что они надавили на друга и он признался, что взял деньги на время, а позже решил подкинуть их в копилку. Сашка в сердцах ударил Сережку по щеке ладонью, но пощечина была настолько звонкой, что мама Саши выглянула в открытое окно и окликнула ссорящихся друзей. Она вышла во двор и поинтересовалась, что случилось у ребят, почему дело дошло до рукоприкладства? Сашка открыто рассказал маме о воровстве друга. Катерина, подумав немного, пригласила всех троих в дом и начала разговор, обращаясь в основном к Сергею Заварзину:
– Сережа, ты должен понять, что совершил отвратительный поступок по отношению к своему другу. Я не хочу читать тебе нотаций, но кое-что объяснить должна. Вы трое друзей, и все не из состоятельных семей. Мы – ваши родители не настолько богаты, что можем позволить давать своим чадам приличные суммы на мелкие расходы. Дело тут в другом, Сергей. К примеру, есть у тебя любимая вещь, которую подарили мама с папой, а заплатили они за нее хорошие деньги. Ты сам понимаешь, каково нам живется. Постоянно приходится экономить на всем, еле сводить концы с концами, но родители любят тебя, и потому пошли на такую трату. И вот, у тебя кто-то украл вещь и ты знаешь, что никто больше не сделает тебе такого подарка: ты в печали, ты в расстройстве, ты сильно переживаешь. – Катя замолчала и дала Сергею время подумать, а затем спросила:
– Сережа, каково тебе расстаться с подарком? Наверно тяжело, – потупив взгляд, он кивнул головой, – а теперь представь, как нехорошо на душе у Валеры, ведь он тоже скапливал гроши долгое время.
– Тетя Катя, я бы вернул их,– хотел оправдаться Сережа.
– А ты бы спросил, неужели лучший друг тебе бы отказал. Теперь давай посмотрим на эту историю с другой стороны, если бы ты занял у него деньги и повел друзей в кафе, а на вопрос: «На какие деньги»? Я думаю, что ребята бы догадались. Тебе просто захотелось сделать им приятно, ведь так, Сергей? Я понимаю, тобой двигало в тот момент не чувство обогащения, а вполне дружеский жест, но получилось у тебя не совсем удачно. Поймите ребята,– обратилась Катерина уже ко всем,– не все в жизни меряется деньгами, к примеру, дружбу на них не купишь, а в конкретном случае нехороший поступок взяла верх над благородством. Еще раз повторюсь, не думаю, что Сережа сделал это ради наживы, он просто действительно хотел вам сделать приятное. Не судите его слишком сурово, давая жесткую пощечину: он это осознал.
Сережа сидел, низко опустив голову, по его щекам текли слезы.
Катя подошла к комоду и, подняв угол скатерки, вытащила три рубля. Подойдя к Сергею, она потрепала его по шевелюре и протянула деньги:
– Сережа, возьми и верни другу,– на что он категорически замахал руками,– бери- бери, а когда у тебя будут свои деньги, ты вернешь мне. Хорошо!
Заварзин понимающе кивнул и, взяв деньги из рук тети Кати, протянул Валерику и сказал:
– Валер, прости.
– Да ладно, Серега, я не обижаюсь, все нормально, забудь.
Каждый их ребят сделал для себя выводы из этого урока. Заварзин больше никогда не делал ничего подобного, а Сашке стало неудобно за то, что ударил друга, не разобравшись в ситуации до конца.
Глава 9
Через тайгу и топи
Широка, глубока и длинна Обь-матушка.
В девять вечера пассажирский теплоход «Сибиряк» отчалил от Чернышевской пристани города Новосибирска и, спускаясь вниз по реке, взял курс на город Томск. По левому борту теплохода, облокотясь на поручни, стоял мужчина преклонного возраста. Михаил Коростылев возвращался из гостей к себе домой в деревню Михеевку. Повидав дочку Катерину и внука Сашу, он заспешил назад в тайгу. Нельзя ему надолго бросать работу лесничего: ответственная она у него, нелегкая.
В десять часов утра теплоход проплыл мимо Крутого яра, и через полчаса показалась родная деревня. Издалека дед Михаил увидел маленькие фигурки встречающих людей, столпившихся на берегу.
Подставив правый борт под волны, судно причалило к берегу, и вахтенный матрос спустил трап. Сначала грузчики понесли тюки и коробки, доставляя продукты в магазин – единственную достопримечательность – тридцати разбросанных по всей деревушке дворов. Лабаз (лавка, киоск), как его еще называют в шутку местные жители, возвысился на деревянных столбах, спасающих его от весеннего половодья.
Один за другим люди покинули носовую палубу. Деда Михаила пришла встречать родная племянница Наташа. Приветливая улыбка
Редкие люди способны браться за прочтение такого объем, хотя написано очень интересно.