Анита всю ночь накрывала меня одеялом, когда я от жары раскрывался, и в конце концов запеленала! А сама мёрзла под одним!
Во время сна я обычно обнимал принцессу сзади, когда мне становилось жарко, ложился на спину, а принцесса ко мне под бочок, положив головку на грудь. Когда она поворачивалась ко мне спиной, то сама ложила мою руку себе на бедро. Если верить психологам, то такие позы говорят о любви, полной гармонии и взаимном доверии. А крайняя поза вообще называется «всегда под рукой»!
Странно, что я вспомнил об этом только сейчас. А Валька-то, всегда так делала. И одеялом укрывала и просила обнять. Ещё обижалась, что я не хочу её обнимать! Даже когда мы были в ссоре. Я всегда бурчал, чтобы она не укрывала и не обнимала, а то мне жарко. Но тогда я об этом совсем не думал, а вот сейчас вспомнил. Может Валька на самом деле меня любит? Во всяком случае Анита в этом не сомневается! А в этих делах женщинам можно доверять, они такие вещи за версту чуют![/justify]
2.7.2 Предрассудки
[justify] Как я уже писал, авиация вся насквозь пронизана разными непонятными приметами и предрассудками. Никто ничего толком объяснить ничего не может, но все их свято соблюдают. Абсолютно все, от курсанта до маршала авиации! Почему нельзя фотографироваться перед вылетом? Почему нельзя писать завтрашнюю дату? Почему нет бортовых номеров с цифрой тринадцать? Почему нельзя говорить слово «последний»? Про чёрную кошку я молчу! Один раз всем полком на полёты опоздали - чёрный кошак посмел перебежать дорогу колонне наших автобусов! Поехали в объезд! Всем полком! На все эти и кучу других «почему» есть только один ответ - плохая примета! Да кто и когда их «примечал»? Хотя есть и здесь исключения. Во время войны летали целые женские полки ночных бомбардировщиков - и ничего! А вот взять на борт одну женщину нельзя – как же, «баба на корабле – быть беде!». Вот и сидит одиноко бедная женщина на военном аэродроме, потому что твердолобый командир транспортного самолёта оказался дюже суеверным! А то что она - жена такого же лётчика, как и он, и добирается на перекладных в далёкий гарнизон – в его деревянную башку не приходит!
Прихожу как-то на полёты и сначала иду принимать самолёт. Залезаю в кабину, осматриваюсь, проверяю приборы, рули, Джонни, как обычно, стоит на стремянке рядом со мной. Вдруг он переменился в лице и говорит:
- Командир, тебе сегодня летать нельзя. У меня плохие предчувствия. Беда с тобой будет.
- Да ладно, брось. Все будет хорошо. Тебе, кстати, привет от Аниты, что ты ей вчера рассказал? Она мне всю ночь спать не давала, все вопросы странные задавала.
Джонни, как будто меня не слушал.
- Командир, тебе сегодня летать нельзя! Иди к комэске и откажись. Если ты сам этого не сделаешь, я возьму грех на душу и сломаю самолёт!
- Джонни, хорош панику разводить. Говорю тебе, принцесса всю ночь старалась и у меня сейчас прекрасное настроение, а ты своими разговорами только тоску нагоняешь.
- Как знаешь, но на моем самолёте я тебе летать не дам. И другие, если нужно, сломаю! Иди сейчас же и откажись!
У Джонни было такое серьёзное и решительное лицо, что я решил все же поговорить с комэской. Мне было очень стыдно, отказ от полёта - серьёзное дело. Трусость называется. Нужна очень веская причина для этого, и подозрения Джонни на них не тянут.
Нахожу комэску и рассказываю ему про опасения Джонни. Он задумался:
- Да, Алексеич! Что-то, и вправду, у тебя вид какой-то не здоровый. Ты, часом, не заболел? Температуры, кашля нет? Давление не скачет? Может спал плохо?
Я отрицательно покачал головой. Комэска продолжил:
- Это серьёзно. Технари не раз таким образом спасали жизнь своих лётчиков. Пойду, доложу командиру полка, но ты все равно сегодня летать не будешь. Иди к Митрофанычу и скажи ему, что ты заболел. Ясно? Это приказ! А потом, хочешь иди на КДП, хочешь к руководителю посадки, но к самолёту даже близко не подходи.
Ого! Я и не думал, что так может выйти! Настроение какое-то гадкое стало, как будто я струсил и бросил своих. Ладно пойду к «посадчику», проверю как мои посадку выполняют.
Планово идут полёты. Погода отличная, видимость миллион на миллион. С интервалом пять минут заходят на посадку самолёты. Десять бортов в воздухе и штук семь на земле. Я наблюдаю за посадкой, записываю в блокнот замечания, потом разберу. Но в общем и целом все не плохо. Хотя были лётчики из старых кубинцев, которые садили самолёт в странной манере: у нас это называется «спланировал как ворона на помойку». Так, похоже, их в своё время американские инструкторы учили. А наши за такую посадку по рукам били!
Мне стало скучно, и я вышел на свежий воздух покурить. Лёг в теньке на траву, затянулся, курю, красота. Вдруг слышу «посадчик» кому-то ором докладывает, что какой-то борт при заходе на посадку птицу двигателем поймал!
Я бросил сигару, забегаю к нему, смотрю, прямо по курсу в туче чёрного дыма летит какой-то самолёт, и слышу, как Ванька совершенно спокойным голосом докладывает:
- Орлёнок, я 365-й, пожар двигателя, разрядил обе очереди огнетушителей, сильная вибрация, отказ гидросистемы. Шасси вышли, передняя стойка на замок не встала.
Обычно Ванька суетной, а тут такое железное спокойствие! Удивительно. Ему с земли:
- 365-й катапультируйтесь!
- Пока лечу, попробую посадить.
Смотрю уже пожарка и санитарка несутся к полосе, народ сбегается.
- 365-й посадку разрешаю!
Ванька, какая посадка? Катапультируйся! Самолёт сейчас посыплется! Наберёшь полный рот земли! Кому твоё геройство нужно? Ты о жене и детях подумал?
Самолёт быстро приближается, и без выравнивания буквально падает на полосу с большой перегрузкой и на скорости километров триста в час. От удара передняя стойка сразу сложилась и самолёт рухнул носом на бетон. Из-под него полетели снопы искр, тут Ванька, от неожиданности, со всей силы бьёт по тормозам и сразу палит пневматики на обеих стойках. Колёсные диски загораются, самолёт начинает разворачивать боком, он подламывает левую стойку и ложится на крыло. У меня аж в глазах потемнело - ну, думаю, все Ваня, капец тебе пришёл! Сейчас самолёт закрутит волчком, он кувыркнётся через крыло и забьёт кабину вместе с тобой в бетон! И поминай как звали! Но самолёт заскользил боком, резко потерял скорость, сполз с полосы и зарылся носом в землю. Как только остановился, вспыхнуло топливо и сразу весь самолёт охватило огнём! Смотрю Ванька мечется в кабине, но фонарь пока не открывает. Держись дружище! Сейчас мы тебя вытащим! Примчалась пожарка и окатила самолёт пеной, как только сбила пламя с кабины, Ванька аварийно отстрелил фонарь, выпрыгнул из самолёта и рванул куда глаза глядят. За ним тут же погналась санитарная машина. Еле догнала!
Везёт же Ваньке! Он ещё в училище на посадке птицу ловил, но там он с инструктором был, и самолёт там попроще. Тот вроде планера был, мог сам лететь, без двигателя. А это - истребитель, который без движка сразу падает! Ну почти сразу. Ваньке повезло - хватило запаса и высоты, и летучести.
Ваньку отвезли в лазарет. Технари осматривали самолёт и громко матерясь стали думать, как его отсюда вытащить. Технарь этого самолёта метался вокруг, матерился, проклинал весь пернатый род и грозил небу кулаком. Джонни бы небу кулаком не махал, он бы с птицами еще до полетов договорился!
А мне пора идти в штаб, писать рапорт о лётном происшествии. Писать его надо по свежим следам, а то потом вспомнишь много несуществующих деталей и лишних подробностей. Захожу на КДП, взять плановую таблицу полётов, как глянул на неё - ужаснулся: после того как я отказался лететь, таблицу никто переделывать не стал, а просто зачеркнули мою фамилию и сверху написали Ванькину! То есть Ванька, реально был на моем месте!
Сижу в штабе, пытаюсь разродиться рапортом. От жары мозг совсем расплавился, и ничего толкового в голову не лезет. Сижу, тупо уставившись в бумагу. Вдруг заходит солдат-дневальный:
- Товарищ капитан, с КПП звонили, вас там кто-то ждёт.
- А давно звонили?
- Да уже больше часа назад. Но я занят был, не смог вовремя передать.
Меня взяла злость.
- И чем это ты был занят? Ты стоял на посту и нагло читал книжку. Я промолчал. В следующий раз вовремя не передашь, пойдёшь себе могилу копать. Понял?
- Так точно!
Иду на КПП. Около ворот стоит с растерянным и испуганным видом моя принцесса. Увидев меня, она подбежала и обняла:
- Нико, любимый мой, я так испугалась. Я как услышала сразу приехала сюда. Весь город только об этом говорит. Сеньор Хуан жив? С ним все хорошо? Мы вызвали из Гаваны врачей. Скоро они будут здесь.
Я погладил её по головке:
- Все хорошо, моя девочка, и со мной, и с сеньором Хуаном. Не в того парня ты влюбилась. Сидела себе спокойно, как принцесса, во дворце. Занималась высоким искусством, вокруг крутились красивые и богатые кавалеры. А теперь что? Кругом небритые русские мужики в замасленных комбезах. Кричат, ругаются, спорят без конца, получают ранения, валяются в госпиталях, падают и горят в самолётах. С места на место их перекидывают. За душой у них ни гроша. Ни кола, ни двора. А ты волнуешься, плачешь и все время ждёшь, живой он вернётся или нет. Тебе это нужно?
Анита обняла меня, слегка прижала мочку моего уха своими зубками, а потом так нежно-нежно зашептала:
- Милый мой, если ты ещё раз захочешь мне такое сказать, то сначала прикуси себе язычок. Хорошо?
Да! Лучшего признания в любви я никогда не слышал.
Через три дня прилетела комиссия из Москвы, разбирать этот случай. Вообще, когда напряжённость спала к нам зачастили всякие проверяющие, инспекторы и прочие. Понятно, за государственный счёт слетать на курорт, в Атлантическом океане покупаться, попить халявный ром и обкуриться сигарами - какой дурак откажется!
Наш случай для разбора предельно простой. Ванькины действия признали правильными, самолёт технари восстановили через пять дней. В общем - все хорошо, если бы не одно «но»! Комиссию очень заинтересовало, почему это вместо капитана Ржевского, летал капитан Маслов? Командира полка припёрли к стенке, и он все рассказал. Комиссия все это записала и укатила обратно.
Через день из Москвы пришёл грозный приказ по всем Военно-Воздушным силам за подписью первого замглавкома: если лётчик или экипаж по каким-либо причинам отстраняется от полётов, его место в плановой таблице занимать другим лётчиком категорически запрещаю! Во как! Категорически! Предрассудки живут и побеждают!
Кстати, приказ подписал тесть. Хорошо, что он заранее не знал, что я в этом деле замешан, а то бы он сам сюда прилетел! Вот бы генерал «обрадовался», увидев с кем его зятёк живёт!
После этого случая авторитет Джонни взлетел до небес! Теперь он стал колдуном, оракулом и прорицателем! Он бы мог запросто сколотить себе целое состояние на предсказании будущего! Сделал бы себе «магический шар» и шаманил бы над ним. А я после этого зарёкся в будущем отказываться от полётов. Пока не упаду под самолётом, от полётов не откажусь! Если бы с Ванькой что-нибудь серьёзное
