нет? Действует он на меня угнетающе, понимаю, что выгнать его надо, а не могу. Не то что боюсь, а просто не могу и всё. Веришь, нет?
- Верю, Лёха, верю! То я смотрю, ты загнанный какой-то. Я сейчас же с ним поговорю, и он сегодня же уйдёт, пусть идёт куда хочет, у него пол-города друзей.
- Не послушает он тебя, он всегда делает, что хочет, никто ему не указ, - с горечью в голосе, сказал Лёха. На него было больно смотреть, и я решил поддержать его:
- Да не ссы ты, Лёха! Давай лучше выпьем, а там сам всё увидишь.
Вскоре пришёл Валентин, в сетке авоське были видны две буханки хлеба и три бутылки пива.
- Ты смотри, сегодня в магазине и пиво даже есть, - он поднял высоко сетку, показывая нам её содержимое. – Сколько не уговаривал продавщицу, больше трёх бутылок не дали.
- Мы тут с Лёхой без тебя пообщались и у меня к тебе один, но большой вопрос возник, - серьёзно сказал я, глядя ему прямо в глаза. – Давай проходи, выпьем по стопочке и обсудим его.
- А что так торжественно? Что за вопрос-то такой? Интересно даже, судя по вашим кислым рожам, серьёзное что-то.
Валентин прошёл к столу и опустился на табурет, который жалобно пропищал под ним, жалуясь миру о невыносимой тяжести, свалившейся на него.
- Не, ребята, я больше не могу. Я спать хочу, - вторя табурету, пожаловался Лёха и предательски поплёлся в спальную комнату. Я проводил его презрительным взглядом.
- Так что за вопрос-то? – Валентин сверлил меня открытым взглядом своих красивых голубых глаз.
- Чего ты так напрягся? – Вопросом на вопрос ответил я. – Давай выпьем лучше.
- А вопрос у меня к тебе такой: отчего ты, Валентин, пришёл с армии старшиной, выслуживался, что ли много, видно плакали салаги от тебя? Ты же знаешь солдатскую поговорку: чистые погоны – чистая совесть. Так я, в отличие от тебя, рядовым дембельнулся. Ты только представь: насколько моя совесть чище твоей.
Мы долго и весело хохотали, похлопывая друг друга по плечу. Потом я неожиданно прекратил смех и, глядя ему прямо в лицо, жёстко сказал:
- А теперь серьёзно: ты сейчас соберёшь свои манатки, водку не забудь, и уйдёшь. Я думаю, что ты найдёшь куда тебе уйти. Лёшка устал от тебя, ему надо отдохнуть и привести себя в порядок.
Валентин внимательно смотрел на меня. Смотрел на меня так, как будто, увидел что-то необыкновенное, ранее им невиданное, то, что никак не укладывалось в его голове.
[/i]
Очищение
Мы ещё долго спорили с Валентином, должен он уйти или нет. Несколько раз выходили на балкон курить и возвращались за стол. За спором время пролетело быстро и приблизилось к полуночи. Как Валентин меня ни уговаривал, я был непреклонен – он должен покинуть квартиру.
- Пойми ты, дурья твоя башка, я, конечно же, найду, где мне остановится, но единственные и настоящие друзья для меня - это вы с Алёшей, - горячо говорил мне Валентин. – Всем от меня всегда что-то надо: одному продай деловую древесину по цене дров; другому организуй охоту на медведя или рыбалку на Дальних озёрах; третьему помоги транспортировать лося из леса, убитого где-то на глухой делянке. Все клянутся в дружбе, а поговорить с ними по душам, как с [i]вами, не могу, так, рисуются все друг перед другом, не более того. Мне даже чёрные мысли приходят в голову: случись со мной что, так они и не прикроют меня, кинут. Вот и ты, я к тебе со всей душой, а ты меня гонишь.
- Нет, ты уйдёшь! Посмотри, как ты Лёху затюкал, он же в глаза боится смотреть, - настаивал я. – Ты же всегда ведёшь себя, как хозяин (хозяин тайги) и действуешь на Лёшку подавляюще. Даже я и то чувствую, что от тебя какая-то чёрная энергия прёт, а по-другому ты не можешь, так что уходи!
- Да вообще, что ты не в свои дела впрягаешься? Что ты лезешь? Чего тебе не хватает? Пей, жри и вали к своей Иринушке под крылышко! Такой праздник испортил! – Валентин аж побагровел от злости, в его голосе появились первые нотки угрозы.
- Не в свои? – спокойно спросил я, - а ты знаешь, что Лёха для меня, что брат родной, да мы с ним почитай всю взрослую жизнь вместе и я всегда чувствовал ответственность за него, так как духовно он слаб. Он же тебе ничего не скажет, будет стонать, а не скажет. Уходи!!!
Мы уже не сидели за столом, а стояли посреди кухни, друг против друга. Валентин возвышался надо мной, он был на голову выше меня, его голубые глаза налились кровью, а багровое от злости лицо уже не казалось мне красивым. Его огромные руки были сжаты в кулаки, да нет, скорее в две огромные кувалды, которые только и ждали приказа своего хозяина, чтобы обрушиться мне на голову.
- Что ты себе возомнил? Ты посмотри на себя, я же одним ударом размажу тебя по стенке! – негодовал Валентин.
Удивительно, но я не чувствовал даже и тени страха, а наоборот, что-то укрепляло меня в своей правоте и силе.
- Ты ничего не сможешь сделать, потому что я сильнее тебя, за мной стоят светлые силы, а за тобой - чёрная тьма! – уверенно сказал я.
После сказанных слов, я почувствовал неведомую мне эйфорию, как что-то окрылило меня и наполнило силой. Дальнейшие слова сказанные мною, я хоть и осознавал, но не совсем понимал, что произношу их именно я. Валентин сразу, как то весь сморщился, куда-то девалось всё его величие. Он жалобно и растерянно спросил:
-Ты кто???
- Я - посланник Бога, слова мои исходят от Него. Ты должен уйти!
- Ой!
Валентин, хлопнул себя по бёдрам, как будто, что-то обронил. Глаза его округлились, он выглядел нелепо, как деревенская баба, у которой на рынке только что стащили кошелёк. Вдруг он резко повернулся и, молча, указал мне пальцем. То, что мы увидели, не поддавалось пониманию здравого ума. Из-за его спины вышел самый настоящий чёрт, точно такой, какого я видел в детстве на иллюстрациях к сказке “ Вечера на хуторе близ Диканьки”, и ростом он был 50 см. (Я не буду здесь описывать его, так как мне это неприятно, а читатель и так знаком с этим персонажем.) Несколько секунд он растерянно смотрел на нас, словно никак не мог взять в толк, как он тут очутился. Затем стремительно бросился к двери, но она была закрыта, так как я её закрыл на задвижку, чтобы не мешать спящему Алексею. Он подёргал за ручку двери, а потом бросился к стене, которая соединялась с лестничной площадкой, и ушёл сквозь неё.
Мы с Валентином, ничего не понимая, что происходит, посмотрели друг на друга.
- Что это было? – ни к кому не обращаясь, спросил я.
- А ты видел? Ты видел? - также недоуменно, спросил Валентин.
Мы, молча, взяли сигареты, и вышли на балкон и, также молча, покурили. Валентин стрельнул окурком в уличную темень и сказал:
- Я, пожалуй, пойду.
Он надел полушубок, свою лохматую шапку, схватил свой огромный рюкзак и вышел из квартиры. Я же прошёл в зал и рухнул в изнеможении на диван.
Я проснулся от разговора, который шёл из кухни – это были голоса Лёхи и Валентина. “Значит, он вернулся” – подумал я и сразу же вспомнил всё. Мне стало страшно. “А может это всё мне приснилось”- твердил я себе, но, всё больше ужасаясь, я понимал, что вчерашние события были явью. Я отправился в ванную, принял душ и зашёл на кухню, где на газовой плите, на большой сковороде жарилась, постреливая, яичница с салом и кипел, посвистывая, чайник.
- Привет, - буркнул я, ни на кого не глядя.
- Здорово! – рассмеялся Лёха.
Он выспался, и у него было отличное настроение, он колдовал над яичницей, посыпая её перцем и укропом, и при этом припевал:
Я о доме мечтал,
Я готовил побег.
,,Бирюзу” вспоминал,
А ведь плен не навек.
Как вернусь я домой,
Я обязан вернуться.
Ради встречи с тобой,
Горы эти взорвутся!
За столом, на котором возвышалась трёхлитровая банка с пивом, сидел Валентин, уткнувшись в стакан с пивом и так же, как и я, отводя свой взгляд, поприветствовал меня:
- Здравствуй, Андрюша! А я вчера у Сашки Пантюхина, ну у главного механика ремзавода, остановился. Жена его неплохо приняла, я ей лисий хвост подарил, за неудобства, всё же ночью завалился, да и с машинами вопрос надо как-то решать. Пантюхин сказал, что завтра всё будет в норме. Я сегодня проснулся в 7 часов, что-то плохо мне сегодня спалось, и думаю: “Kак же там мои ребятки, тяжело им, наверное”. Сходил на рынок, а там, в пивном ларьке пивом торгуют на разлив и народу никого. А тары же с собой нет, тогда купил я у них два целлофановых пакета, в них пиво и налили, с трудом до вас донёс, всё боялся, чтобы пакет не выскользнул.
Подкрепившись Лёхиной яичницей и выпив два стакана пива, настроение моё улучшилось, и я стал осторожно заглядывать в лицо Валентина. Мне было интересно, что думает он по поводу случившегося.
Валентин делал вид, что не замечает моих взглядов, но потом вдруг неожиданно спросил:
- Скажи честно, Андрей, а ты тоже видел “его”, что тут вчера на кухне выплясывал.
- Да, - ответил я.
- Вот, - Валентин хлопнул по столу так, что пустой его стакан опрокинулся на бок, - не могли же мы одновременно свихнуться, значит это - правда!
- Да что у вас за тайны такие? – спросил, заинтригованный нашим разговором, Лёха.
Мы подробно, не упуская мелочей, рассказали ему о наших вчерашних злоключениях, чем надолго рассмешили его, он крутил пальцем у виска, обращаясь то ко мне, то к Валентину. Я его понимал: он веселился, потому что стал снова свободным человеком. Нам же с Валентином было не до смеха, мы оба понимали, что дело обстоит гораздо серьёзнее. Мы оба столкнулись с тем, что объяснить не могли, а всё религиозное мы напрочь отрицали, воспитаны мы были в духе коммунизма.
Вскоре события для Валентина начали развиваться стремительно и плачевно. По возвращению его в Верховое, в клубе посёлка состоялось собрание лесозаготовителей, якобы по их инициативе, в эпоху всеобщего плюрализма это было модно. На этом собрании рабочие и жители посёлка высказали недоверие своему главному инженеру, т.е. Валентину, и потребовали возбудить против него уголовное дело по факту кражи леса. На самом же деле всё это организовал директор лесозаготовительной конторы, чтобы прикрыть свои грязные делишки с лесом. Он заигрывал с областной администрацией, прекрасно понимая, что дело идёт к развалу госсобственности, и мечтал стать полноправным хозяином посёлка. Валентин же стал бы для него сильным конкурентом.Заигрывания с администрацией стоило директору больших денег. Когда же скрывать недостачу денег стало невозможно, он решил одним выстрелом разрешить эти две проблемы, проведя это собрание.
Валентин получил приговор, в виде пяти лет лишения свободы с полной конфискацией имущества. Вскоре тяжёлые испытания выпали и на наши семьи. Смутные и суровые времена ждали не только нас, но и всю страну…
Судьба раскидала нас по разным уголкам страны, для того, чтобы через десять лет вновь собрать нас вместе для общего дела.
Потерявши голову по волосам не плачут
Валентин рванул на себя веревку, завязанную на калитке, она от старости расползлась.
