Поросенок выбивался из сил. Маленькое, тщедушное тельце слабо сопротивлялось течению. Перебирая передними ножками, он высовывал из воды пятачок и жадно хватал ртом воздух. Весенний паводок давал о себе знать, течение было сильным.
- Гляди, кто-то барахтается, - Федор прищурился и воскликнул с ужасом. - Кажись ребенок, грудной!
- Где? Какой ребенок? Ты что несешь! – Селифан, всматриваясь вдаль, но ноги уже несли его в сторону бултыхающегося создания.
Поросенок захлебывался, еще немного и он пойдет ко дну. Когда его несло по течению, волны не давали ему утонуть, когда же его прибило к берегу, то здесь, в тихой заводи
вода была спокойная и не держала его. Поросенок захлебывался. Вытащив из рюкзака рыбацкий сачок, Селифан опустил его и подхватил несчастного хрюшку в самый последний момент. Измученный малец уже не мог двигаться и только трясся от страха и холода.
- Вот тебе и рыбалка, – хмыкнул Федор. – И чего с ним теперь делать?
- С собой возьмем, - Селифан вытащил из сачка дрожащего поросенка и аккуратно положил на траву. Неудачный пловец открыл глаза и, смешно задергав пятачком, стал тыкать его в мозолистую ладонь. Недовольно поморщившись, он слабо пискнул, и устало опустил голову.
- Да он же молочный, не выживет, - заворчал Федор.
- Ничего, как-нибудь, оклемается, - Селифан с улыбкой посмотрел на копошащийся комочек жизни.
Когда скрипнула калитка, навстречу выбежали детишки. Двенадцатилетний сын Денис, семилетняя дочь Галя.
- Папа рыбки принес! – перебивая друг друга, они с любопытством заглянув в садок и остолбенели.
- Ой, какой малапусик, - засюсюкала Галя.
- Тоже мне, карась. – хмыкнул Денис.
Пловцу на длинные дистанции видимо это сравнение не понравилось. Он поднял голову, сморщил пятачок и возмущенно хрюкнул.
Шло время. Поросенок, как говаривали в добрых сказках, рос не по дням, а по часам. Вначале его кормили из соски. Но вскоре он уже бегал по двору и протестуюше визжал, если его корытце было пустым. Куры боялись его как огня. Наевшись, он гонялся за ними, дабы поделиться своей радостью. Но, услышав вблизи его задорное хрюканье, они рассыпались в разные стороны, совершенно не интересуясь его впечатлениями. Особенно возмущался его поведением хозяйский пес Спорт. Помесь дворняги и сенбернара, это была довольное крупная псина с доброй душой и звериным оскалом.
Поросенок в свободное от кур время постоянно вертелся подле него. Путался под ногами, а иногда нахально становился прямо перед его мордой и хитро прищурившись, повизгивал. Мол, не будь занудой, давай побегаем что ли. Спорту был степенным сторожевым псом и не любил отвлекаться по пустякам, а тем более обращать внимание на всяких хрюкающих сопляков, но маленькие копытца постоянно семенили за ним не давая покоя. Если Спорт ложился в тенечке, за дровами на заднем дворе, неугомонный малыш сразу же устраивался рядом и мирно посапывал, держа ухо востро. Стоило Спорту подняться, как его настырный спутник был уже на ногах.
- Так, славно отдохнули. Ну, куда теперь пойдем?
Чтобы отвязаться от назойливого спутника Спорт залезал в будку и предавался размышлениям. Но стоило ему высунуть голову, поросенок тут как тут.
Однажды Чуня, так прозвали его дети, занемог. Возможно, съел чего-то неподходящего. Два дня он не притрагивался к еде и лежал без движения. Как ни странно, но Спорт сразу же заскучал. Никто его не будил утром с противным визгом. Не путался под ногами. Весь следующий день он просидел рядом с поросенком, пока не привели ветеринара. Тот дал ему какое-то слабительное, но Чуне не стало легче.
- Надо немного подождать, - успокоил Айболит хозяйку.
С утра погода выдалась солнечная. Спорт сидел в конуре. Ему не хотелось вылезать. Положив морду на передние лапы, он с безразличным видом наблюдал, как две хохлатки дерутся из-за толстого дождевого червя. Тот извивался как только мог, но два острых клюва бесцеремонно терзали его с явным намерением разорвать пополам. Вдруг до его ушей донесся знакомый топот. Бодрое хрюканье согнало с него скуку. Спорт оживился и выглянул наружу. Веселый и здоровый Чуня нетерпеливо теребил копытцами землю, а его нахальный пятачок уткнулся ему прямо в нос. Недовольно хрюкнув, он укоризненно уставился на пса. «Чего валяешься лежебока. Глянь, какая погода! Айда шляться» Вскоре они вдвоем как угорелые носились по двору, чем здорово переполошили кур и вывели из себя петуха, который, из-за этой суматохи, так и не смог никого потоптать.
С тех пор они стали не разлей вода. Спали рядышком, обедали вместе. Спорт грыз кость рядом с корытцем, а Чуня чавкал и периодически осведомлялся, не желает ли его лающий друг попробовать его похлебку. Уж очень не продуктивными были старания пса. Уже пол корыта выкушал, а кость так и не уменьшалась. После обеда они дремали. А отдохнув, чинно прогуливались по двору, игнорируя местное население, от чего куры были в полнейшем восторге. Свои прогулки они сопровождали легким похрюкиванием и довольным урчанием, переходящим в восторженный лай.
- Это они песенку поют, - смеялись детишки.
Гуляя вместе обойдем весь свет,
Друг дружку лапками обняв,
Ведь лучше нас друзей на свете нет,
Хрю, хрю, хрю, гав, гав, гав, гав.
Шло время. Лето пролетело как пушинки одуванчика. Земля переболела дождливым насморком, пережила хандру непогоды и депрессию осенних ветров. Вскоре золотисто–багровый ковер уступит место белоснежному покрывалу. Наступала зима. Поросенок из визжащего и вечно бегающего недоразумения превратился в солидного и степенного борова. Хрюкал он баском и уже не гонял кур как раньше. Но их дружба с собакой не прекращалась. Они по-прежнему были вместе.
Однажды, когда Галя и Денис гостили у бабушки, Селифан вдруг проронил в разговоре с женой.
- Чуня то наш, эвон как вымахал.
- Ты это к чему, - Настасья, стройная женщина с голубыми глазами, настороженно посмотрела на мужа.
- Да к тому, что … - Селифан нахмурился. Вздохнув, он встал и подошел к окну.
До вечера было далеко, но начало темнеть. На небе сгущались тучи. Порывы ветра лохматили тишину, отдаваясь унылым воем в проеме дымохода. Это был один из тех дней, когда природа переживает больное перерождение. Вскоре наступит конец беззаботным солнечным дням.
- Покуда дети не приехали … - как бы разговаривая сам с собой, произнес задумчиво Селифан.
Настасья молча вышла и с силой захлопнула дверь.
Утро выдалось хмурое и ветреное. Всю ночь шел снег. Выглянув ранним утром из сарая, Чуня от удивления захлопал своими маленькими глазками. Это что за странные пушинки облепили его пятачок? Ему стало щекотно, н он тут же отпрянул назад. Пушинки мгновенно исчезли, превратившись в капельки воды. Это его развеселило. Высунув рыльце, он с опаской наступил копытцем на белый покров, укрывший весь двор, и тут же отдернул. Ничего страшного, просто немного прохладно. Увидев след своего копытца, Чуня весело хрюкнул. В воздухе чувствовался какой-то пьянящий задор, и повсюду порхал белый пух. Пушинки кружили и падали, а за ними еще и еще. Набравшись смелости, Чуня выскочил из своего укрытия и стал носиться по двору как угорелый. Скрипнула калитка и во двор вошел Селифан. За ним грузной походкой проследовал Федор.
- Ишь ты, какой здоровенный, - Федор уставился на Чуню. – И чем это ты его кормишь.
- Да уж. На аппетит не жалуется, – довольно хмыкнул Селифан. – Пошли, выберешь чего тебе надо. Они оба скрылись в сарае. Ножей у Селифана, как и прочих инструментов, было много. Он был очень хозяйственным мужиком и держал инструменты в полном порядке. Федор выбрал средних размеров тесак с узким острием и острым лезвием.
- Вот этот подойдет.
Селифан только молча пожал плечами. Оба вышли. Чуня стоял и смотрел на них с интересом. Первым к нему подошел Федор. Нож он держал за спиной. Чуня радостно завилял хвостиком, и, надеясь на угощение, вытянул вперед пятачок. Похрюкивая своим фирменным «хрюнем» он в предвкушении чего-то вкусненького, полузакрыл свои маленькие глазки и настойчиво стал тыкать влажным пятачком голенище сапога. Давай мол, угощай, чего тянешь.
- Я сейчас на него навалюсь, а ты держи за задние ноги, - Федор резко толкнул борова и повалил на землю…
Спорт дремал в своей будке, когда громкий визг разбудил его. Обычно Чуня любил бывало ошарашить друга своим внезапным весельем, но на этот раз все было по-другому. Спорт выскочил из будки, уши его настороженно дрожали. Визг доносился из глубины двора. Он был душераздирающе громким и вскоре перешел на клокочущий хрип. Пес как ошпаренный бросился в ту сторону. На истоптанном снегу, лежал Чуня. Разодранное горло и грудь его были в крови. Тело дергалось в предсмертной агонии.
Федор, зажав рыльце руками молча наблюдал, как из окровавленной гортани выплескивались струи крови, окропляя снег. Кровь была теплой и сопровождалась легким паром, выходящим из рваной раны. Рядом стоял Селифан и угрюмо наблюдал за происходящим.
Глухое рычание заставило их обернуться. Перед ними стоял дикий зверь с черными от ярости глазами и оскаленной пастью. Нос зверюги сморщился, а верхняя губа дрожала, обнажив клыки. Зарычав громче собака, с хриплым лаем прыгнула на Федора, который еле успел отскочить в сторону.
- Спорт! А ну место! Кому говорят! – Селифан попытался успокоить пса, но тот злобно посмотрел на него и, ощетинившись бросился в его сторону. Не решаясь тронуть хозяина он лаял на него глядя прямо в глаза. Видя что ситуация безвыходная оба решили скрыться в сарае и подождать, пока пес успокоится.
- Ну, я ему задам, - проворчал Селифан, глядя в щелочку между досками на беснующегося пса.
Собака осталась наедине с окровавленной тушей. Боров лежал в луже крови. На снегу она казалась черной. Спорт подошел поближе и ткнул носом пятачок друга. Чуня с удивительной легкостью откинул голову в сторону, оставив за собой кровавую полоску. Глаза его были полуоткрытыми и смотрели с каким-то хитрым прищуром. Так обычно смотрят головы свиней выставленные на продажу для холодца на прилавках мясного магазина. Спорт вдруг притих. Дыбом шерсть, страшный, звериный оскал, грозное рычание – все это исчезло. Собака, не отрывая взгляда от мертвого друга, присела на задние лапы, положила голову на передние и тихо заскулила.
- Ну и чего? Долго мы будем на этот маскарад смотреть? - не вы держал Федор. - Мне домой пора, дел по горло, пошли свежевать.
Селифан вышел из укрытия и подошел к Спорту. Тот лежал без единого движения.
Услышав голос хозяина, он обернулся. Селифан невольно отшатнулся. Во взгляде пса было что-то жуткое и жалкое одновременно. Боль отчаяние и беспомощность. Но в глубине глаз вспыхивали злобные огоньки. Вдруг пес зарычал и, вскочив, кинулся к навесу, за которым прятался Федор. Ощетинившись, он бросился на убийцу и повалил на снег.
- Убери собаку! Ах… твою мать… Сука.
Селифан бросился на помощь. Схватив собаку за ошейник, он с трудом оттащил озверевшее животное.
- Смотри! Он мне руку прокусил! Ах ты, скотина!
Левая рука его кровоточила. Схватив правой здоровенное полено, Федор с силой ударил вырывающегося пса по
