Тайна казачьего обоза

бешено рыча и разбрызгивая слюни, бросился на Петра.
    Ударом трости в пах, Петя на время обездвижил Айсена, оставив противника с дикой болью корчиться на земле, но упустил из вида близнеца. Он быстро подбежал и замахнулся короткой толстой палкой. Глупая мысль «чего это он?» на мгновение посетила Петра и начал медленно проваливаться в тёмную пропасть. Не полностью отключившись, он услышал голос второго близнеца, он поторапливал Айсена «скорее сматываться отсюда» и, заодно, прихватить с собой не пришедшего в себя брата.        
    Петя упал на спину. Рефлекторно защитился зажатой руками тростью от удара цепью. Близнец оттаскивал разъярённого вожака от Петра, убеждая, что он своё ещё получит, но Айсен рвался из рук и кричал «дай я ему вломлю разок!», вырвавшись, он начал бить ногами лежащего в беспамятстве Петра, вымещая на нём злобу и бессилие…


Палаточный лагерь археологической экспедиции. 7 июня 2014г.
     Дико визжа, в палатку Алексея Оттовича влетела Надя, и, не переставая кричать, начала что-то сбивчиво рассказывать, указывая дрожащей рукой в направлении леса.
     Кое-как успокоив девушку, не пытаясь узнать причину крика, Алексей Оттович поспешил из палатки. За ним вышла поспешно Надя.
    Возле палатки руководителя стояли Эльмира, Настя, Витя и Виталий. Они смотрели в одном направлении – лес.
    Облокотившись на сосну и опёршись на трость, возле дерева стоял, сильно покачиваясь, Пётр с окровавленной головой, в покрытой засохшими потёками крови рубашке. Взор его блуждал. Он видел перед собой мир размытым и раздваивающимся в разных цветовых тонах. Его слегка поташнивало. Сконцентрировавшись, он рассмотрел однокурсников, болезненно улыбнулся, оттолкнулся от сосны, махнул рукой и, потеряв равновесие, упал в траву.
     Очнулся Петя от едкого запаха нашатыря, разъедавшего ноздри, кто-то подсунул под нос смоченную в жидкости ватку. Закашлялся, вытер появившиеся из глаз слёзы. Затем открыл их и увидел Косиндо, склонившегося над ним, и колеблемый ветром полог палатки. Заметив изменения в состоянии Петра, Алексей Оттович поинтересовался у Косиндо, как самочувствие студента. Косиндо ответил, что всё в порядке, что пришёл в себя. Слава богу, снаружи раздалось сразу несколько голосов.
    - Сейчас мы кое-что проверим, - сказал Косиндо и показал раскрытую ладонь перед лицом юноши и задал вопрос: - Петя, сколько пальцев?
    - Пять, - выдавил с трудом Петя, грудь сильно болела.
    - А сейчас? – Косиндо сжал два пальца.
    - Пять, - повторил Петя, тошнота снова подкатила к горлу.
    - Хм! – усмехнулся Косиндо, - шутит, значит, дела не так плохи.
    - Эдуард Алексеевич, - раздался встревоженный голос Шмидта, - всё-таки, что с ним?
    - Ничего страшного по моему мнению. Руки-ноги целы. Рёбра, насколько могу судить, тоже. Сильный ушиб. Голова повреждена. Но рана не смертельна. Удар пришёлся по касательной. Или торопился бьющий, или Петя сумел уклониться.
     Шмидт попросил разрешения подойти к Пете ближе.
     Сквозь набегающий в глазах волнами туман, Петя увидел озабоченное лицо Алексея Оттовича и шевельнул рукой.
     - Что ты, что ты! – быстро заговорил Алексей Оттович, - лежи, не двигайся.    
     Пете задали вопрос, кто это его избил, ответить он не успел, мир снова померк в его глазах.
    - Я ему сделал успокоительный укол и дал выпить настой целебных трав, - пояснил полушёпотом Косиндо. – До утра проспит. Повторю, Алексей Оттович, тяжёлых ран нет.
    - Травы, надеюсь, тибетские? – спросил Алексей Оттович, но получилось у него непроизвольно язвительно.
    Косиндо с укором посмотрел на него.
   - Глубочайшее заблуждение невежественных людей, что тибетская медицина со своими травами и мазями нечто сверхъестественное. Укоренившаяся ошибка воспринимать что-то приносимое извне, произносимое трудно и звучащее таинственно, за способность обладать удивительными целебными свойствами. К вашему сведению, травы, произрастающие на территории Якутии  не менее эффективны, чем хорошо разрекламированные импортные аналоги.
     - Эдуард Алексеевич, вы это серьёзно?
    - Вполне…
     Петя снова привлёк внимание. Резко с хрипом выдохнул, выгнул грудь, отвернул лицо к стенке палатки, словно уклонялся от удара и импульсивно защитился скрещенными руками.
    - Тш-ш-ш! – Косиндо положил на мокрый лоб юноши ладонь, закрыл глаза и что-то прошептал. – Спи, Петя, спи! Всё хорошо.
   - Всё-таки, Эдуард Алексеевич. Я бы обратился в больницу, как можно скорее…
    - Согласен; но дождёмся утра.
   - … и, не мешкая, обратился в милицию.
   - Полицию. – Поправил Косиндо.
     - Не вижу разницы! – не сдержался и вскрикнул Алексей Оттович и сразу извинился. – Как молоток не назови, шуруп им не ввёрнешь.
    - Можно просто забить. Как вариант.
    - Да-да… Молоток, шуруп, - Шмидт нервно передёрнул плечами. – Нужно срочно принимать меры. – Задумался и снова крикнул: - Эврика!.. я позвоню Владимирцеву сейчас же, немедленно!..
     Алексей Оттович бросился к выходу. Косиндо удержал его за локоть.
    - Погодите. Не зря в народе говорят, что утро вечера мудренее. Наберитесь терпения. Я подежурю возле юноши. Завтра на свежую голову, примите верное решение.
    Алексей Оттович покачал головой и сообщил, что назавтра запланировал начать раскопки, в его голосе слышалось сожаление, он скорбел о случившемся с его лучшим учеником и об отодвигающихся в исполнении планах.
    Косиндо легонько похлопал Шмидта по плечу и посоветовал делать, что решил, пусть небольшое недоразумение не вносит изменений в график работы; об юноше переживать не стоит, под его, Косиндо, опекой он к утру будет свеж, как огурчик. Напоследок порекомендовал успокоить студентов. Изменить, так сказать, общую ауру с негативного окраса на положительный. «Светлые эмоции – лучшее лекарство!»
    Понаблюдав за Петей, несколько минут, он за это время несколько раз беспокойно повернулся с бока на бок, нашёл удобную позу и затих, Косиндо раскрыл томик стихов Блока и углубился в чтение.

                                      О доблестях, о подвигах, о славе
                                      Я забывал на горестной земле,
                                      Когда твоё лицо в простой оправе
                                      Передо мной сияло на столе.
                                      -------------
                                      Уж не мечтать о нежности, о славе,
                                      Всё миновалось, молодость прошла!
                                      Твоё лицо в его простой оправе
                                     Своей рукой убрал я со стола.1

    Переворачивая страницу, Эдуард Алексеевич поймал на себе изучающий взгляд.
    Сквозь прищуренные веки ясным взором на него смотрел Петя.
    - Эдуард Алексеевич, вы не знаете, может ли представлять историческую или культурную ценность скульптура прыгающего тигра из металла? – отчётливо выговаривая слова, негромко спросил юноша.
    Не ожидая такого поворота, Косиндо выронил из рук книгу. Черты лица
1 стихотворение А. Блока.
тотчас обострились. Беспокойным пламенем вспыхнули зрачки глаз. Тело, напрягшись, непроизвольно устремилось вперёд.
    - Петя, Петя, - затормошил он за руку юношу. – Где ты её видел?


Столичный рынок, торговые ряды. г. Якутск. Утро, 8 июня 2014г.
     Резкий рингтон телефона «Чёрные глаза-а-а…» вырвал из цепких лап сна без сновидений молодую девушку с опухшим спросонья лицом и всклокоченными крашеными волосами.
    Не открывая глаз и не отрывая голову от подушки, она пошарила рукой по полу. Среди кучей наваленных измятых джинсовых брюк, украшенной блёстками футболки, сандалий и прочей женской ненужной мелочёвки с трудом отыскала мобильник. Поднесла к уху, томно сказала «да!», но телефон продолжал нести песенную чушь о глазах. Чертыхнувшись, девушка сделала над собой усилие, разлепила склеенные сном веки, нажала на панель и снова протянула недовольно и капризно:
    - Да…
    - Привет, овца, как дела? – раздался из трубки развязный хмельной девичий голосок. – Репу давишь?..
   Сон как рукой сняло у той, кого сравнили с одним животным.
   - Ты… (нецензурная брань бросила рябь на ровное зеркало мира), кого овцой назвала? – зло бросила она в трубку.
   - Да брось, Ленка, - отозвалась извинительно трубка. – Это ж я, Нинка! Не узнала, что ли…
   - А-а-а… Нинок, - устало протянула Ленка, - узнаешь тут после вчерашнего!.. – и сразу переключилась: - Слышь,  а не хило мы вчера в «Аквариуме» оттянулись!  
    - Кул! – весело откликнулась Нинка. – Ты телефоны тех парней записала, которых мы на коктейли раскрутили?
   - Ну!
   - Вечерком позвоним… Ой!
   - Чо?
   - На работу не опоздаем?
   - Не-а, - бойко отозвалась Ленка, - уже одеваюсь. До встречи на рынке!

  Нина продолжительным изучающим взглядом оценила внешний вид подруги и констатировала, свистнув, что та выглядит «не ахти». Лена не осталась в долгу. Подрагивающими пальцами открыла пачку сигарет, вставила одну в рот и попыталась прикурить. Заметив, что поджигает фильтр, чертыхнулась, резко отбросила сигарету и сразила подругу в лоб, сообщив, что майка на ней надета навыворот. Увидев, как Нинка судорожно начала оглядываться и крутить яркую вещь, стараясь рассмотреть, наружу ли швы, Ленка расхохоталась, что, подруга, проглотила. Нинка надула губы и отвернулась. Ленка прикурила две сигареты и одну протянула подруге, хлопнув по плечу, предлагая составить компанию.
     Нинка пальцами слегка сдавила шею.
    - Не найс, - быстро отошла она и повторила жест, приставив ладонь ребром к горлу. – Вот здесь всё. Накурилась и напилась, по самое не хочу…
    - Точняк – не найс, - посочувствовала Ленка подруге. – Полный айс! И покупателей что-то нет.
    - Погоди, проспятся и набегут, - сказала Нинка, - тоже вчера наверно дринкали, - и завистливо добавила: - Им не работать, как нам!
    - Угу, - задумчиво промычала Ленка, докуривая вторую сигарету. – Слышь, Нинок, ничего за нашими китайцами не заметила?
   - В русских трансформировались, что ли?
   - Нет. Слежу за ними последнее время и знаешь что…
   - Что?
   - Стали, они какие…
   - У!.. Какие?..
   - Прежние хозяева точек были  другими. Более общительными. Вспомни, всегда вечером помимо процентов лишнюю пятихатку накинут. Если едут за товаром, обязательно подарок привезут, не фуфел какой-нибудь кооперативный, а что-нибудь заводское.
   - Эт-точно! – поддакнула Нинка.
   Ленка продолжила.
   - Не знаю, что у них там произошло, почему наши Люба и Лида уехали и их сменили братья Ваня и Семён. Но вот ведь какая метаморфоза…
   - Попроще спикай, - попросила Нинка.
   - Ок, френдина, - восстановила линию рассуждения Ленка.- Кроме наших и другие торговцы непостижимым образом поменялись. Куда делись любимые китаянки, весёлые и радостные? Вспомни, сколько с ними водки и вина, а пива-то уж не меряно, выпили…
   - Эт-точно, - повторила Нинка и добавила, что и эти Вани-Сени поначалу были очень любезны и обходительны с нами. Мне вон, припомнила Нинка, духи, якобы французские, подарили. Ага-ага, не выходя из инженю задумчивой леди, Лена, выкуривая пятую сигарету подряд до самого фильтра. И эти тоже были поначалу и ласковые и хорошие, и до недавнего времени сами предлагали после работы поужинать вместе с ними, платили за нас, хвалили, что мы очень добросовестные работницы, также как и у них дома, все девушки очень трудолюбивы. Но вот что удивительно, Нинок, я заметила