Тайна казачьего обоза

поинтересовался, как дела. Капитан, сильно морщась, подыскивая слова, старательно произнёс на ломаном русском «Всё нищьтяк, un monsieur un Victor!» Ништякать он научился у Вити, очень ему понравилось это слово, но произносил его, сильно смягчая звук «ща». «Ну, раз нищьтяк, - передразнил, смеясь, Витя, - тогда, cap, заводи мотор. Едем домой».
    Капитан медленным ходом вывел яхту из бухты, мастерски лавируя между стоящими на якоре судов. Выйдя в открытое море, увеличил ход. Яхта устремилась вперёд.
    По внутреннему телефону Витя позвонил капитану и сказал, чем ввёл последнего в лёгкий шок: - Ямщик, не гони лошадей!
    Отреагировал капитан моментально. Сухо, по-армейски ответил «есть,  monsieur Victor!» и положил трубку.
    Со словом «ямщик» он познакомился, когда увлёкся русской классикой. Читал с маниакальным интересом Пушкина, Некрасова, Лермонтова, Чехов и Достоевский показались ему суховаты. Не уловил связи между словами капитан и ямщик. Так же не понял, причём тут лошади и почему их не нужно гнать. «Как их погонишь, даже при самом раскрепощённом воображении это трудно представить, разве только если они не будут мчать галопом по дну. И вообще, - сказал про себя капитан, выразившись вполне в русском духе: - Хрен их поймёшь этих русских!»
    Спустя час умеренного хода, яхта пришвартовалась у причала острова, мягко уткнувшись бортом к навешенным автомобильным покрышкам, выступающим в роли буфера.
    Встретил Витю нанятый через агентство обслуги распорядитель – высокий, подвижный, как юла, негр. Он поражал Витю фанатической любовью ко всему чёрному: чёрные носки в тон туфлям, рубашка с застёгнутым воротом одной цветовой гаммы с брюками и очки с чёрными стёклами, которые не снимал даже ночью, перемещаясь по дому или по острову.
    Он, вытянувшись в струнку, радостно улыбался белоснежной улыбкой, громко поприветствовал хозяина:
    - Hello, mister Ryaboi! How your businesses?
    Витя легко сбежал по спущенному трапу, потряс азартно негра за руку и просто ответил:
    - Океюшки, Петруша, морда ты моя чумазая!

    К дому, расположенному на одном из трёх высоких мест острова, вела дорога, от пристани опоясывающая остров понизу, затем переходящая в серпантин.
    На новеньком электромобиле-кабриолете «Мерседес», одной из последних перспективных разработок знаменитой фирмы, негр с русским именем быстро домчал к особняку. Перед тем, как тронуться, он учтиво поинтересовался «с ветерком, sir?».
     Скрипнув тормозами, с разворотом, лихача, подняв веер гравия и пыли, Петруша въехал в распахнутые ворота и остановился перед центральным входом.
     - Please, sir!
     Витя похлопал по плечу негра и выбрался из автомобиля. Потянулся, размял затёкшие мышцы. Прислушался к шуму ветра, здесь. Наверху, он всегда поёт в кронах пальм и прижившихся в жарком климате северных сосен. С задней стороны донеслись звонкие девичьи голоса. «Вот же резвятся, чертовки! – весело подумал Витя, - и нет им никакого дела ни до чего». Он передумал идти в дом и направился к бассейну. В нём плескались три обнажённые одалиски, девушки, не старше двадцати лет. Одна гречанка, вторая итальянка, третья – мулатка.
     Их он заказал в агентстве интеллектуальных услуг, где девушки работали и числились менеджерами-консультантами по адаптации к новым требованиям жизни новых граждан государства.
    Ему предлагали китаянку, как бонус, никто до него не брал сразу три консультанта, он отказался. «Мне они дома надоели»,- незамысловато ответил Витя. «Дома? – удивился старший менеджер, - где вы до этого жили,  monsieur Victor?»
     Для русского уха имена девушек звучали, ну, предельно экзотично и  monsieur Victor. Чтобы не заморачиваться с запоминанием, просто называл их кисками. «Oh! Yes! Kiski, kiski, - радостно отреагировали девушки. – It’s  very cool!»1
     И сейчас эти kiski беззаботно веселились, плавали в бассейне, разгоняя скуку, заигрывали друг с дружкой. Заплетённые в косы и уложенные вокруг головы волосы украшали венки из ромашек.
     Витя стоял в тени густого куста шиповника, улыбаясь, наблюдал за молодыми девушками. Вид их красивых и пластичных тел вызывал в нём
1 О! да! киски! Клёво! (англ.)
естественную мужскую тоску. Он с горечью вспоминал годы, проведённые за колючкой, где, за неимением женщин часто прибегал к услугам… Нет! Нет! Нет! Он прогнал от себя удручающие видения и тёмные воспоминания.
    - Что, kiski, соскучились по папочке? – крикнул он, выходя из тени.
    Одалиски разом обернулись на знакомый голос. Радость светлыми крыльями осветила их юные лица. Они начали прыгать в бассейне, поднимая веер брызг, выскакивая почти по пояс из воды, по мокрым телам, жемчужными струйками стекала жидкость.
     - Oh, yes, papochka! – загалдели азартно они. – Very soskuchilis, papochka!
    Как был в светлом льняном костюме, так Витя и бросился в бассейн. Поднятые волны перелились через край. Пронырнув под водой от стенки до стенки, он поднялся у края, громко фыркая, сдувая ртом стекающую воду.
    Он поднял руки и хлопнул ими над головой.
    - Ко мне, мои kiski, помогите papochke снять одежду! – закричал он.
   Извиваясь грациозно телами, девушки пронырнули к нему под водой и сняли с него одежду и выбросили мокрые вещи на мраморную плитку, выложенную вокруг бассейна.
    Поцеловав по очереди каждую, попросил, чтобы ему надули матрас. И эту просьбу одалиски выполнили незамедлительно.
     Витя лежал на матрасе, закинув руки за голову, наслаждаясь теплом.
     Одалиски, негромко переговариваясь, кружили вокруг него, иногда ладошкой зачёрпывали воду и плескали на Витю. Он, не раскрывая глаз, грозил им пальцем.
     Лёгкий бриз со стороны дома донёс аромат жареного мяса. Витя почувствовал, как засосало под ложечкой, и он жадно сглотнул выделившуюся слюну. Развернувшись и приоткрыв правый глаз, он увидел, как повар принёс разнос с шампурами, блюдо с нарезанными овощами и зеленью, низкую мельхиоровую вазу с фруктами. Мягко ступая, подошёл к краю бассейна официант с разносом, на котором стояли кувшины с напитками хрустальные бокалы.
     На воду опустили большой плавающий стол. Расставили посуду с едой, напитки и тарелки.
    Одалиски, осторожно загребая ладошками воду, приблизились к Вите. Как ни были девушки аккуратны, хрустальные бокалы всё же тонко пели на все голоса, соприкасаясь, краями друг с другом.          
    - Витья, - произнесла мулатка, - кушать подано! – и поднесла фужер с вином.
     Витя осторожно соскользнул с матраса в воду, поднял небольшую качку. Пустые фужеры снова разлились хрустально-чистым сопрано.
    Заманчиво улыбаясь, kiska-мулатка терпеливо держала в вытянутой руке бокал. Витя поблагодарил одалиску, взял фужер и посмотрел сквозь него на солнце. Преломляясь в гранях рисунка на стенках сосуда, тонкие лучи играли в янтарном напитке. Полюбовавшись картинкой, Витя грустно вздохнул. Мулатка обеспокоенно поинтересовалась, papochka, что-то случилось. Витя растянул рот в искусственной улыбке и ответил, что всё в порядке. Затем залпом, как водку, опрокинул в себя содержимое хрустальной тары. И сразу же скривился. Сухое вино показалось вдвое кислее обычного. Подоспевшая вовремя kiska-итальянка протянула кусочек шашлыка на раскрытой ладошке. Вздохнув, он с жалостью посмотрел на девушку, привлёк к себе и поцеловал в лоб, прижался щекой к волосам и прошептал, чуть не плача: «Как же тебе объяснить, милая, что к шашлыку для русского водка в самый раз?» Девушка вскинула лицо. «What’s?» Витя улыбнулся и, негромко произнёс, эх, вы, неруси, и креста на вас нет. Легонько оттолкнул девушку, она рыбкой проскользнула от него в сине-бирюзовой воде, грациозно извиваясь гибким телом, неизвестно кого, соблазняя своей наготой.
    Витя громко хлопнул – звук получился отчётливый и сильный – мокрыми ладонями.
    Возле бассейна возник официант.
    «Дружочек, водочки холодной принеси! – взмолился Витя, - безо льда!»
    Незаметно склонив голову, официант исчез и вернулся с литровым графином водки и рюмкой на подносе. Витя осуждающе посмотрел на рюмку. «Неси-ка, мил друг, гранёные стаканы из моей домашней коллекции. На всех. – Сказал Витя. – В России водку принято пить стаканами».
    Если стакан водки подействовал на Витю, как лекарство от хандры и скуки, то ударная доза крепкого напитка баллистической ракетой сбила  рассудок одалисок и обслуги с орбиты трезвости; они мгновенно охмелели. Официант разлёгся в тени на лужайке; одалиски выползли амёбами на бортик бассейна и растеклись по нему, подставив на истязание свои молодые, красивые тела под ласковое тепло солнца.
     Устало взглянув на одалисок, Витя флегматично закусил солёным огурцом. Повторил выпивку, с на десяток градусов поднятым настроением аппетитно съел мясо и снова улёгся на матрас.
    Мысли его потекли в направлении Родины. «С чего она начинается? – подумал расслабленно он,- уж точно не возле стойки паспортного контроля в аэропорту».
    Плавая на матрасе, используя ладони вместо вёсел, он мечтал о том, что было бы интересно узнать, маленькая занозка кольнула сердце, как там дела в родной Якутии. Ему остро, вынь да положи, захотелось прямо сейчас оказаться дома, на даче. Вот он подбросил дровец в камин, утолив его голод. Посмотрел на заснеженный двор. «Прогуляюсь-ка я по лесу!» Оделся потеплее. На ноги оленьи унты. На голову лисью шапку, норка в лесу, как валенки на пляже. Через открытую дверь в дом ворвался зимний воздух, серыми клубами стелясь по полу. Витя вышел на крыльцо. Под весом хозяина привычным скрипом отозвались доски. «Расшатались, - по-хозяйски подумал он, - надо весной укрепить». Втянул носом глубоко в грудь морозный колкий раскалённый воздух…
    Из мира грёз, ой, как некстати, вывела kiska-мулатка. Смущённо улыбаясь, она протянула ему мобильник. «В эти дальние края, вновь и вновь приеду я», разрывался он установленным рингтоном. Мулатка пожала плечами, когда Витя спросил, кто звонит, и вернулась на бортик.
    Он посмотрел на экран. Номер не определён. Удивился. Прокашлялся, нажал «ответ» и уверенно произнёс «Да!». И непроизвольно вздрогнул телом, услышав из трубки знакомый голос, кисть безвольно разжалась. Тихо булькнув, телефон опустился на дно бассейна.
     Сердце Вити быстро забилось. Давно забытый нервный озноб покрыл тело маленькими пупырышками. Противно закололо в затылке.
     С другим телефоном, раздражённо плюющимся раздражёнными звонками, спешила от борта kiska-итальянка.
     Совладав с волнением, Витя взял телефон.
     - Yes!
     - I do not hear gladness in voice1!
     - Что вы, напротив, очень рад!
     - Не желаете ли приехать в гости к старому другу?
     Витя чуть не сорвался, что лучше к волку в пасть, но благоразумно промолчал.
      - Допустим, через пару часиков.
      - Горю от нетерпения! – не сдержался Витя.
      На другом конце связи оценили юмор и сарказм.
      - Вы это бросьте, гореть, дорогой вы наш. Пусть горят дрова в камине. – В трубке зазвучал сигнал отбоя.
      Витя Рябой нехотя открыл глаза.
      «Finita la siesta».
      Космической пустотой его наполнила необъяснимая усталость.
      Вечернее солнце раскалённым телом нанизывалось на острые пики елей сопок Хатынг-Юряха.


Палатка Э.А. Косиндо, палаточный городок. 9 июня 2014г.
     Дождь разразился в полночь.
     Поначалу где-то далеко ломился в чьи-то двери гром, гулко звенела деревянная