спася свою дешёвую заячью шкурку. И пусть даже об этом никто не узнает; но я-то знать буду, и опять две-три ночи не спать, как всегда после сердечной тревоги.
Поэтому я пришёл на помощь и вытянул этот подсолнух из базарной заварухи, пока ему там не обтрепали все семечки. Отряхнул ему костюм, в руки дал сумку с продуктами – а он меня даже не узнал. И только когда я напомнился – помнишь? – он вспомнил. И слегка улыбнулся: но не от радости, а просто рефлексом сработали мышцы лица как хвост у собаки.
Его я приобнял в ответ, словно близкой родне ощерившись радушной улыбкой. Привет? как дела? где работаешь? Думал я за минуту пустыми словами отбрехаться, погладив его как собаку за ушами да по шкуре - но он меня своей болью сразу не отпустил, и сам я уйти не смог. Показался он поначалу нетрезвым мне: ан нет, просто сильно уставший мужик. Любимая женщина его заболела под сердцем, и это смертельно уже, а осознать ни один человек такого не сможет - и вот она требует жизни, требует покоя и ласки как будто он бог. Но всё что он может ей дать – лишь отсрочка, таблетки микстуры.
Я его выслушал; очень красиво утешил, даже выбив слезу - никто так к нему не отнёсся ещё, он мне сам так сказал - но вся моя искренность смеркнет перед непоправимым горем его, перед смертью, с которой он давно бы ушёл – я видел смиренье в потухших глазах.
=========
