да прикрывать лицо руками. Но все равно, раз за разом, очередная хлесткая пощечина преодолевала защиту и - бамс, лупила по, глазам, по лбу, по затылку... Поэтому, когда он выбежали на небольшую прогалину, Кипелов не сразу смог рассмотреть всех, кто на ней присутствовал.
А кроме Джегирова, там было еще трое. Молодой худощавый взлохмаченный мужчина, в очках и с кровоточащей царапиной через левую щеку, одетый в порванную рубашку и заляпанные грязью штаны, молодая женщина с копной рыжих грязных волос на голове в платье когда-то серебристо-желтого цвета, порванном от подола до пупа и маленькая, годика два-три девчушка, такая же рыжая, как и женщина, в грязном сарафане и сандаликах неопределенного цвета.
-Что за стрельба?! - сразу набросился сержант на Джегирова: - Ты почему стрелял, а?! Я тебя спрашиваю, чурка ты нерусская!
Ясно было, что орет Щуренок от зависти, что не он, а казах задержал эту троицу, что бдительность была оправдана, и теперь вместо наказания ждет Джегирова поощрение вплоть до отпуска.
- Эта... Эта.., - Джегиров от волнения никак не мог подобрать слова и пятился от сержанта мелкими шажками, выставив вперед автомат, а тот надвигался на него, как ледокол “Ленин” в полярную ночь, забыв про странную троицу за спиной, поэтому только Кипелов заметил, как мужчина и женщина обменялись какими-то, ему показалось - удивленными взглядами, и женщина молитвенно сложила руки на груди.
- Эта - нарушит-л, - наконец выговорил Джегиров.
- Где нарушитель? Они? - Щуренок, не оборачиваясь ткнул пальцем: - Ты документы у них спросил? Пароль спросил, а?
Не имея возможности отобрать у казаха его заслугу, как он отнимал у него посылки из дома, обед или новый подворотничок, сержант пытался теперь уличить подчиненного в нарушении устава или, хотя бы просто - унизить.
- Парол?.. Спрасыл, - попытался снова объясниться Джегиров: - А он мыня палкай бил... Нарушит-л...
- Мы испугались, - подал голос мужчина у него за спиной: - Извините, - это уже Джегирову: - Мы не знали, что вы на посту. У нас машина сломалась, там - он неопределенно махнул куда-то влево: - мы решили лесом срезать путь и заблудились. Ночью стрельба была, - снова обратился мужчина к Щуренку: - А утром этот ваш из кустов как выпрыгнет...
- Я не прыгал! - взвился, было Джагир, но сержант проревел, растягивая слова: - За-аткнись! - и он умолк, глядя из-под насупленных бровей на задержанных.
- Мы заблудились, - повторил мужчина: - Вы не проводите нас до дороги. А-то Машенька сильно уже устала. Она ночью так испугалась, когда стрельба началась. Еле ее успокоили.
Девочка, которую имели в виду, на испуганную совсем не походила. Первая настороженность при виде незнакомых прошла, и она уже с любопытством посматривала на автомат, который Джегиров все еще держал направленным на своих арестантов.
- Бух-бух, - сказала девочка, показывая на казаха: - Дядя - бух-бух.
- Не надо, Машенька, - склонилась над девочкой женщина: - Дядя злой. Будешь баловаться - отдам тебя ему.
Та испуганно юркнула за спину женщины, а Кипелов с досадой сказал:
- Да убери ты автомат, Джагир.
Казах смутился и опустил ствол к земле.
- Так как на счет дороги? - спросил мужчина у Щуренка.
- Документы есть? - вопросом на вопрос ответил тот.
- Вот, - мужчина с готовностью похлопал по грязному нагрудному карману и виновато развел руками: - Кто ж знал, что мы заблудимся...
- Пошли, - сказал сержант и первым зашагал в сторону поста.
Следом за ним двинулись женщина с девочкой. Мужчина шел рядом с Кипеловым, поминутно оглядываясь на замыкавшего шествие мрачного Джегирова.
Когда они поднялись на холм, мужчина удивленно спросил у Кипелова:
- Вас что - всего трое?
- Да, - рассеянно ответил тот.
- Тяжело, наверное?
- Да так себе. Тут никто не ходит. Вы первые за три дня.
- Вот что, Роман Егорович Яровой, - сказал Щуренок, рассматривая паспорт, который ему дал задержанный: - Дорогу мы вам покажем. Но, извини, пропустить - не пропустим.
- Почему?
- Без пароля - не имеем права.
- Как же так? - заволновалась женщина: - Мы же заблудились. Что ж нам теперь?.. Мы же ни в чем...
- Слушай, сержант, - прервал ее причитания мужчина: - Вы тут воюете - ну и воюйте. Мы-то здесь при чем?
- У меня приказ, - сказал Щуренок, впрочем, не вполне уверенно.
- Ты человек, или столб каменный? У меня же ребенок почти сутки не кормленный. Пока вы тут в секретность играть будете, она...
Сержант, казалось, колебался, но Кипелов знал, что это напускное. Он просто играл с ними, как сытая кошка с мышкой, наслаждаясь своей властью.
К тому же, Щуренок явно рассчитывал, что проявленная им твердость и четкое следование инструкции ему потом зачтется. Пусть не так, как Джегирову, но все же – авось, хоть что-нибудь да обломится.
Вот сволочь!” - подумал Кипелов, глядя на разыгрываемый Щуренком спектакль.
- Короче, - сказал сержант, разводя руками, мол, все, что могу: - Сейчас свяжусь с командованием. Как оно скажет - так и будет. Джегиров, тащи сюда радиостанцию.
Добрые дела всегда идут в разрез с установленным порядком, всегда требуют личной ответственности. Так что известный во всей части, как любитель “перевести стрелки”, сержант Щуренок - был человеком недобрым. Плохим он был человеком. Знал же, что ротный, или с кем там они связывались по рации каждое утро, ни в коем случае не разрешит отпустить задержанных. Начнется тягомотина с оформлением протоколов, выяснением обстоятельств, и прочей бюрократической ерундой, которая, хорошо еще к вечеру закончится. Но если бы кто-нибудь потом обвинил в этом сержанта, он бы, искренне обиделся: “А при чем здесь я? Это начальство...”
Пока Джегиров лазил в палатку за радиостанцией, задержанные мужчина и женщина стояли и с надеждой смотрели на Щуренка - может передумает? Но нет, сержант присел перед рацией, защелкал тумблерами, после чего приложил гарнитуру к уху и стал монотонно повторять:
- «Сокол», «Сокол», я - “Блок 6”.
При этом он подкручивал верньер тонкой настройки, и лицо у него было, как у индийского йога, впавшего в прострацию.
- «Сокол», «Сокол», я - “Блок 6”.
Мужчина полез в карман, достал оттуда пачку “Космоса” и стал вынимать из нее сигарету. Глядя на его дрожащие руки, Кипелов подумал, что очень хорошо понимает этого мужика. Его самого трясло от переполнявшего его гнева и омерзения. Щуренок - он же и их с Джегировым в дерьмо мазал. А что? Стоят, молчат - значит во всем с ним согласны.
- «Сокол», «Со..., - в этот момент на том конце «Сокол» наконец откликнулся на зов сержанта и он затараторил: - «Сокол»? Докладывает “Блок 6”...
Но неизвестный, называемый Соколом, доложить не дал. Вместо этого он что-то сам стал говорить Щуренку. И чем дольше тот слушал, тем более округлыми становились его глаза. Взгляд его перемещался с одного задержанного на другого и остановился на маленькой девочке.
Мужчина снова полез в карман, но достал оттуда не спички, а какой-то небольшой предмет округлой формы, что-то оторвал от него и с криком:
- Олька! Ложись! - катнул его под ноги сержанта, после чего прыгнул на девочку, накрывая ее своим телом.
На мгновение все замерло, как на стоп-кадре: Щуренок с гарнитурой прижатой к уху, он еще не успел среагировать и все еще пялился на девочку; Джегиров, как истукан стоявший рядом с сержантом и провожавший взглядом катившийся к ним предмет темно-зеленого цвета; женщина, присевшая и прикрывшая голову руками; и сам Кипелов, почему-то в этот момент вспомнивший, что вчера забыл про висевшую на одной нитке пуговицу на ширинке.
- Надо будет сегодня пришить, - подумал он.
А потом раздался взрыв.
Вопрос: Как вы оказались в зоне проведения учений?
Ответ: К матери в Серпиловку ехал. Остановился, извиняюсь, отлить, а тут как грохнет. Я сначала подумал, может рыбу кто глушит. Но потом одна очередь, другая... В общем, ясно было, что не из охотничьего ружья стреляли.
Вопрос: Сколько было очередей?
Ответ: Вроде бы - две. Точнее, сначала одиночный выстрел, а потом длинная такая очередь... А потом снова - одиночный. Но это уже позже, когда я к холму подошел. А я же не знал, что учения, я думал, может, случилось чего. Решил сходить посмотреть. А там такое...
- Очухался наконец-то, - сквозь звон в ушах услышал Кипелов до отвращения знакомый голос сержанта Щуренка. Болел затылок, лицо и, адски, левая нога в районе голени. Он открыл глаза. Над ним струилось и переливалось голубое небо, в котором купались разноцветные круги.
Со стоном Кипелов приподнялся на руках и перевернулся на бок. Левую ногу немедленно полоснуло такой резкой болью, что он вскрикнул.
- Чего орешь?
- Нога, - простонал Кипелов. Из глаз брызнули слезы, и он стал вытирать их рукавом гимнастерки.
- Счастливчик, - со смешком сказал Щуренок: - А я вот своих не чувствую.
Он сидел, опираясь на продырявленную коробку рации, шагах в семи от Кипелова, и на его неестественно изогнутых коленях покоился автомат. Лицо сержанта было в крови, кровь была у него и на шее, и, бурыми влажными пятнами сквозь рваные дыры, на гимнастерке, на штанах.
- Что случилось? - наконец задал вопрос Кипелов: - Взрыв... Был взрыв?
- Взрыв? - переспросил Щуренок: - Был. Как не быть, если этот урод в нас гранату кинул?
- Гранату? - опешил Кипелов: - Зачем?
- Ему, кровь из носу, нужно было выйти из зоны, - ответил сержант безразлично: - Только не вышло у него. Посекло осколками в фарш. Джегирова тоже убило. Вон он, в окопе лежит.
Кипелов посмотрел в указанную сторону, но увидел только ногу в солдатском сапоге, торчавшую из окопа, как верстовой столб.
- Подожди, - попытался осмыслить происшедшее Кипелов: - Он... они что - шпионы были? За учениями наблюдали? Я..., я ничего не понимаю.
- Не понимаешь, - снова усмехнулся сержант: - Такой умный, а не понимаешь.
Он попытался сменить позу, но вскрикнул, закатывая глаза, и осел назад.
- Позвоночник, сука, повредил, - сквозь зубы сказал Щуренок: - Не могу двинуться.
- Не было никаких учений! - вдруг хрипло закричал он: - Чего вылупился?! Не было! Все, что там в этих бумажках написано - все, правда. Только не американцы эту гадость распылили, а авария на секретном объекте случилась. Они там оружие, это… с болезнями, хранили, ну и лаборатория там же была по выведению всяких палочек Коха. Почва осадку дала, контейнеры в хранилищах треснули, или колбы поразбивались, в общем - вся эта мерзость наружу вылезла...
-Что ты несешь? - перебил его Кипелов: - Бактериологическое оружие запрещено Венской конвенцией. Да и как же не было учений, если я ночью сам лично бой за лесом видел.
- Потому и видел, что оно запрещено, - как-то вяло сказал сержант. Он все больше оседал, будто надувной шарик, из которого выпускали воздух: - Нашим неохота, что бы про аварию кто-нибудь узнал, вот они и решили вместо того, что бы выяснять, кто там заразился, а кто нет, перебить их всех разом. Для этого и учения придумали.
- Откуда ты все это знаешь? - спросил Кипелов: - По рации сказали?
- Скажут, как же, - сплюнул кровью Щуренок: - Они только сказали, что один из признаков заражения - голубые глаза. От болезни глаза цвет меняют.
Мне баба эта все рассказала. Муж ее, гад, на том объекте болезнь новую выдумывал, падло. Когда авария приключилась, он сразу смикитил, что их ждет. Знал же, с чем работает. Болезнь-то у них там уже была в пробирках, а вот лекарства от нее они еще не придумали.
Ну вот - собрал он таких же “знатоков” и решили
