Счастье на закате...
Когда Тоня, проснувшись открыла глаза, первое, что её испугало это обои. Не её обои. Резко сев на кровати, она огляделась и вспомнила. Хоть она в эту ночь не раз тревожно просыпалась, но под утро заснула крепко. Она стала быстро одеваться, а в голове прокручивался весь вчерашний день. И тяжесть на сердце, что она сделала что-то непоправимое.
А всё началось вчера с полудня. Был тёплый апрельский день, Тоня смотрела телевизор, дочка с затем и внуком ушли куда-то и тут заявился Василь, её хороший знакомый, но с бусарью в голове; когда-то вместе работали. Василь постоянно предлагал Тоне познакомиться то с одним, то с другим «толковым мужчиной». И на этот раз не изменил себе. Опять пристал к ней с новым знакомством. На что Тоня ответила:
-Ты уже раз знакомил меня. Толко-овый! Придёт, пожрёт, в кресле подремлет, да ещё что придумал, - речь у Тони была грубоватая, быстрая, скороговоркой,-, давай говорит на твои и мои сбережения машину купим, а ты перейдёшь ко мне жить. А у него мать больная. Нашёл дурочку. Я как гаркнула! «Вали говорю отсюда!» Так он на лестнице чуть не упал.
Но Василь не унимался.
-Тонь, ну, хороший мужик. Раньше работал агрономом на отделении совхоза, а сейчас на пенсии. Жена уж с год, как умерла. Хозяйство у него большое, но мужик очень толковый. Тонь, ну, поехали, познакомлю, ну, не понравится назад приедем. Тут-то всего 15 километров. И дети у него хорошие, все разговоры: нам бы папку определить.
-Вась, тебе чего! Делать нечего,? Или «магару» посулили?
-Да, Тонь, а как ты догадалась, дочка его... Два мешка кукурузы пообещала.
Тоня уже давно не работала, была на пенсии и в это время она жила с дочерью и зятем, да ещё и с внучкой. Сын жил здесь же в городе на съёмной квартире. За время, когда она в 28 лет с двумя детьми ушла от мужа, она хорошо познала «хороших и толковых» мужчин и с тех пор ни с кем из них не связала себя. Трёхкомнатную квартиру она заработала сама. И хоть жить с детьми не мёд, но, что делать... Правда, последнее время с зятем отношения не ладились.
Тоня сначала категорически отказывалась знакомится, но вдруг ей преставилось, как без неё зять будет управляться с внучкой. Дочка рано уходит на работу, а внучку нужно разбудить, умыть, одеть, накормить и в садик отвесть. И ей так захотелось досадить зятю, чтоб он понял, что значит тёща, что она согласилась.
Приехали, познакомилась Тоня с этим мужчиной, а назвался он Петром. Мужчина приятной наружности, крупный, высокий, хоть Тоня и сама была высокого роста, правда, худощавая, но Пётр был повыше её. По мужски неумело, Пётр накрыл на стол. Посидели. Поговорили ни о чём. Василь от вина не отказывался и на замечание Тони «ты ж за рулём» небрежно бросил: «В полях ГАИ нет», а под вечер, когда собрались уезжать до дому, Пётр вдруг и говорит:
-Тоня, а чего ты поедешь домой? Ты мне понравилась, оставайся здесь, у меня.
Тоня опешила:
-Да, как же так сразу...
А он ей в ответ:
-Если я тебе ничего, то давай попробуем. Не подойдём друг другу, скажешь, я сразу отвезу тебя домой. Одежонку мы на первое время найдём.
И Тоня, неожиданно для самой себя, осталась.
Быстро одевшись и умывшись, Тоня выскочила во двор, ей было то ли неловко, то ли неудобно, что она не при деле. Как у каждой женщины, у ней день начинала с приготовления завтрака. Но сейчас у ней в голове мешалось, как там внучка без неё, а, коли осталась, то здесь вроде бы стоило что-нибудь сготовить на завтрак. А на душе скребли кошки. «И чего я согласилась!»
А Петр управлялся на хозяйственном дворе. Поздоровавшись она грубо спросила, не называя Петра по имени.:
-А что приготовить на завтрак?
Пётр улыбался:
-Как спалось, Тоня!
-Плохо — буркнула она.
-На новом месте всегда так.
А на завтрак, Тоня, там на кухне, смотри, что захочешь, то и приготовь! Я всеядный.- ответил Пётр.
Завтрак прошёл в спокойных вопросах Петра и грубоватых ответах Тони.
Когда после завтрака, Тоня вышла с Петром на хозяйственный двор, а потом на огород, ей стало страшно.
Пётр оказался хозяйственным мужиком. Чего у него только не было: куры, утки, гуси, кролики, пчёлы, да ещё полгектара огород, сад... Сельская жизнь.
Хотя до 16 лет Тоня жила в деревне у матери, но после того, как уехала в город, ни с живностью, ни с огородом дела не имела.
Хоть Тоня всю жизнь работала физически, но с непривычки от работы на земле, на огороде быстро уставала; это не в квартире — сготовила обед, постиралась, пропылесосила и сиди лупись в телевизор. Но всё-таки Пётр, был редкий мужик: «или мне таких не встречалось», думала Тоня. Он, как будто угадывал: «Тоня, а давай отдохнём! Куда нам торопится. Давай, вот присядем с тобой». И он приносил табуретки на огород (Пётр в основном возился с живностью, пчёлами, но когда там не было делов, работал и на огороде) и отдыхая рассказывал о своей жизни и, в то же время, расспрашивал о её.
А что расспрашивать? Поначалу, как у всех. Повстречались, поженились. Сначала было всё нормально, но потом муж стал прикладываться к бутылке. Ладно ругань... пьяный стал и руки распускать. Терпела из-за детей, но всему есть предел...
Ушла с двумя детьми: девочкой и мальчиком на квартиру. Свекровь её была хорошая женщина, понемножку ей помогала. Тоня работала на ремонтном заводе на линии ремонта гидрораспределителей сельхозтехники. Но мир не без добрых людей. Один инженер из техотдела, зная её бедственное положение и отсутствие перспективы на заводе получить квартиру, предложил ей уйти в ПМК, где сразу предоставлялась комната в общежитии, с перспективой получить квартиру. Этот инженер, которого потом Тоня всю жизнь вспоминала добрым словом, договорился с кем надо и Тоня стала рабочей ПМК. Да, сразу получила общежитие, пусть без удобств, но и плата копейки. Конечно,тяжело было работать бетонщицей, выполнять мужскую работу, но ещё тяжелей было от похоти мужиков на безмужнюю женщину. Ладно бы пожалели, посочувствовали, она тоже живой человек, но не «голодная» самка, чтоб под каждого ложится. Огрубела Тоня в коллективе, где в основном мужики, не совсем мужики, а больше «перелётные». Но научилась Тоня, как их остановить: мат они понимали, а которым понаглее, не только «по шеям» доставалось, а и по морде.
И поэтому видеть, ощущать от Петра внимание, заботу, человечность, как-то было непривычно поначалу. Но надо сказать, Тоне это очень понравилось, хотя за свою жизнь она, можно сказать, не видела такого отношения к себе, кроме этого доброго инженера. И у неё как-то незаметно появилось желание остаться жить с Петром. И она об этом заявила Петру к концу недели. И в то же время попросила его съездить домой забрать вещи, да и деньги с книжки снять. Хоть Пётр на первый же день показал, где деньги лежат, сказав, если что нужно купить не стесняйся бери и выйдя на улицу, показал, где магазин. Но Тоня не привыкла жить за чужой счёт и пользовалась своими в дорогу захваченными. На её просьбу Пётр оживился, преобразился, заулыбался:
-Я рад, Тоня... что ты остаёшься... и ты не пожалеешь... Да..., а поездка..., как будешь готова, так пожалуйста! Машина на ходу! А насчёт денег,-уже продолжил он степенно,- вот что я тебе скажу, Тоня: пенсия у тебя идёт на книжку...вот и пусть идёт. Мы хоть немножко, но продаём на дому, у нас-то всё, посчитай, своё, а если уж на что нужны будут деньги, поедем на рынок, продадим кое-что: вон у нас какое хозяйство. Куда нам столько.
-Ну, ладно,- поколебавшись, согласилась Тоня, - а я уже готова!
Пётр как-то вопросительно и с недоумением взглянул на Тоню:
-Тоня, ну, ты же к детям едешь, значит надо приготовить гостинца...
-Тоня, тоже недоумённо таращилась на него.
-Ну, что тут непонятного? давай рубай утку, курицу, а я сейчас кролика освежую, яиц не забудь, одним словом, ты лучше меня знаешь, что нужно!..
Тоня знала, что когда сходятся люди в возрасте, то большинство конфликтов возникают из-за помощи детям и поэтому грубо ответила:
-Сами пусть зарабатывают.
-Тоня! Как тебе не стыдно! Это ж твои дети. Чего ты боишься! Гляди, сколько птицы.
И, Тоня пошла готовить гостинцы, а в душе что-то накатывало, накатывало, а когда рубала курицу с уткой, вдруг полились слёзы... то ли от жалости к птице, то ли ещё от чего!.. Женщины... слезливый народ...
Когда, погрузившись в машину, собрались выезжать, Пётр вдруг вскинулся:
-Тоня, а внучке у нас нет гостинца?
-А купим «чупик» по дороге», скоровогоркой ответила Тоня.
-Нет, Тонь, ты что! На первое знакомство с чужим дедом. Надо что-нибудь посолиднее. Что она любит?
Тоня, живя до знакомства с Петром на пенсию, не очень интересовалась, что любит её внучка, а больше интересовалась содержимым холодильника. Зять, правда, больше интересовался тем, что на столе. Но, когда пенсия заканчивалась и холодильник опустевал, дочка подкидывала, на заполнение. Словом не жировали. Поэтому ответить на этот вопрос не так просто, ей оказалось. Но, Пётр, и сам уже решил.
-Тоня, а давай мы ей «Барби» подарим».
Дети были очень рады то ли знакомству с Петром, то ли за гостинцы, то ли за то, что они без Тони теперь будут жить...
Через какое-то время неожиданно, без предупреждения нагрянули дети Петра. Петр-то говорил Тоне о сыне и дочке, что они тоже живут здесь на отделении. Оба женатые... Но Соня всполошилась. Быстренько накрывала на стол, засуетилась, а Пётр обнимая её всё успокаивал:
-Да, мои дети нормальные ребята, не волнуйся.
А они и вправду, благодарили её:
-Спасибо, теть Тонь! Мы теперь, хоть за папку спокойны.
Перед уходом детей Петра, Тоня кинулась приготовить гостинцы, но они запротествовали, дескать у нас самих всего полно. Но всё равно, хоть наспех, но Тоня собрала. Были ли довольны его дети, но её Петя за неё, по всему было видно, доволен. Хоть и говорил:
Да, им и ничего не надо, хозяйство у них поболе нашего, вишь, они рады, что от меня отделались, тебе передали, хотя я тоже рад, что меня тебе передали!.. Тоня улыбалась его благодушию. Пётр почти не пил. При гостях. Или с устатку: рюмочку другую.
Но после того, как проводили детей, Пётр обняв Тоню, наклонился к её уху:
-Тоня! Ну, пусть мы не молодые, но давай спать вместе на одной кровати. Даже просто обняв женское тело, ты чувствуешь себя мужчиной. Да, и тебе должно быть уютно под рукой мужской!»
А потом в постели всё целовал её и говорил: «я тебя никогда не обижу» и всё укрывал её
И как-то быстро Тоня привыкла к этой сельской суматошной жизни. То ли потому, что Петя, теперь она его так называла, был всегда рядом и оберегал её, и остужал: подходил, говоря, постой-ка, прикладывал губы ко лбу, а после со словами: «Ой! Тонечка, ты совсем перегрелась!», отводил её в тень. И там они отдыхали, беседовали. А в одной из бесед Пётр заметил, что надо бы и кроликов, да и птицу, да мёд начинать продавать т. е. ехать на рынок, на что Тоня испуганно отвечала: «Петь, я ж ни разу не торговала. Как-то стыдно.» Но Пётр спокойно отвечал: «Ну, это у нас от старого времени. Ведь мы ж с тобой всё это вырастили, это наш труд, да и я ж с тобой буду рядом, помогать». Поначалу, конечно, было как-то неприятно торговать, но Петя поставил такие цены: « мы ж не жлобы с тобой», и люди шли, и появился даже азарт.
После первой торговли её Петя сказал:
-А теперь, Тоня, пойдём тебя одевать.
Тоня никогда не знавшая излишеств, сразу взъерепенилась:
-А что? мне нечего одеть? Да, у меня всё есть!
