парнем, что так пристально всматривается в чашку с кофе, как будто хочет разглядеть там на дне что-то.
Лиса отодвинула на середину стола пустую вазочку от мороженого, потянулась, сладко урча, затем посмотрела на своё отражение в жёлтых линзах рыжей, спрашивая:
- Кто платит?
На тот момент только у неё и у Рыжей при себе были деньги – те деньги, которые специально для них собирал Лесной. Сам он не брал у посетителей ни копейки, однако просил их оставить монетку в баночке с надписью на приклеенной бумажке: «Девчонкам». Все покорно оставляли. Хоть копейку, но оставляли – нельзя не поблагодарить ведьмака даже через его помощников.
- Давай я, что ли, - пожала плечами Рыжая, полезая под звенящие гроздья многочисленных оберегов.
Подошла официантка – девушка в белом передничке и с накрахмаленной салфеткой на голове. Положила на столик чек блюдце, собрала пустую посуду на поднос. Рыжая положила на блюдце монеты, звонко ударившиеся о металл. Официантка положила блюдце на поднос и развернулась.
Пустота отодвинулась назад на стуле, потянулась.
- Спасибо! – крикнули вслед официантке Рыжая и Белая.
Девушка с подносом в руках повернулась, и на лице её заиграла улыбка.
Возвратились девушки домой уже затемно.
- Ужинать не буду, - заявила Пустота.
Она прошла в спальню. Села на кровать. Следом вошла Белая. Закрыла за собою дверь и опустилась на колени на ковре у ног Пустоты. Та завела за голову руки – путаясь в волосах, развязывала повязку.
Белая придвинулась ближе. Обеими руками провела вверх по левой ноге – здоровой ноге – Пустоты. Гибкие белые руки юркнули под тёмно-синюю юбку, принялись теребить, отстёгивая, подвязки чулок.
- Что ты делаешь?! – возмутилась Нина, хватая свою сожительницу за руки.
- Позволь, - На неё устремились алые глаза, сияющие какой-то нечеловеческой тоской. – Только сегодня...
Пустота невольно убрала свои руки – словно гипнотическая энергия проникла в самое её сознание, принявшись перекладывать всё там с полки на полку.
А Белая уже стягивала чёрно-белый полосатый чулок с её левой ноги. Оголив округлое колено Нины, она замерла, на миг подняла глаза, а затем опустилась и приникла устами к гладкому колену. Пустота испуганно вздрогнула, устремив на Белую непонимающий взор единственного глаза.
- Сегодня ты особенно хороша, - прошептала та, продолжая бережно стягивать чулок с её ноги.
- Что?
Ответа не последовало.
Снявши один чулок, Белая молча закинула его себе на плечо и принялась за другой.
- Не делай этого, - предупредила её Пустота.
Её терзало смутное предчувствие того, чем же окончится это действо, но вопреки всем её ожиданиям Белая, сняв с неё второй чулок и также закинув себе на плечо, поднялась с колен и улыбнулась:
- Ложись спать.
Сердце пустоты замерло. Она онемела.
Белая моргнула, затем склонилась к ней, коснулась рукой её щеки и заглянула в глаза.
- Я больше не смогу сниться тебе, милая Нина, - вздохнула она и осторожно поцеловала Пустоту в губы. – Прости.
И ушла.
Лиса спряталась под одеялом, положила на колени себе тяжёлую толстую книгу, включила маленький фонарик на батарейках и принялась за чтение. В жёлтом круге, лежавшем на странице, чернели буквы. Лист, как и все остальные, был продавлен, и если провести по нему пальцем, можно было нащупать щекочущие мелкие буковки.
Она каждый день читала эту книгу. По главе. Уж больно интересно оказалось это «Народное целительство», найденное на книжной полке Лесного.
В ногах тепло и что-то шевелится – это лисёнок устроился в постели, свернулся клубочком и заснул. Он всегда приходил ночью и запрыгивал в кровать Данаи. Такая была дружба между девочкой по прозвищу Лиса и прирученным лесным зверем.
Снизу донеслись шорохи. Лиса испуганно захлопнула книгу и засунула её под подушку, погасила фонарик. Прислушалась. Совсем как лесное животное – навострила уши.
- Что это ещё за мода такая – носить на плечах чужие чулки? – смеялся внизу Лесной.
- Правда? – удивлялась непонятно как появившаяся там Белая. – Ой.
- Так что же ты пришла?
Нет, это явно не то, о чём Лисе подумалось вначале.
- Я пришла сказать тебе, что завтра случится непоправимое, - вздохнула Белая, готовая разрыдаться. – Если со мною что-то произойдёт, больше никто не будет мешать тебе. Пусть это будет моею последней просьбой: сделай то, чего ты так хочешь. Завтра же.
- Я знал, что ты ангел, - ласково произнёс Лесной. – Ты знала, что я люблю её. Совпадение?
- Не бывает совпадений, - возразила ему Белая. – А теперь позволь мне проститься с сестрой.
Шаги на лестнице. Дверь в спальню открывается. Лиса тайком выглянула из-под одеяла и увидела в дверном проёме силуэт Белой, чуть освещённый лунным светом, сочившимся из окна. На плече её лежали два длинных чулка в чёрно-белые широкие полосы – те самые, которые носила Пустота.
- Даная? – позвала вошедшая в темноту. – Рыжая?
С соседней от Лисы кровати донёсся шорох. Осторожно ступая, Белая подошла туда.
- И на что ты свой последний шанс тратишь? – вздохнула Рыжая, невидимая в темноте, когда Белая присела на край её кровати. – Дурочка ты и есть дурочка. Влюблённая причём.
Белая лишь тяжело вздохнула.
- Ну ладно, ладно, - Рыжая зашуршала простынями, явно присаживаясь и обнимая свою гостью за плечи. – Просто как-то это всё не так, как надо.
- А как надо? – всхлипнула Белая, и Лиса поняла: она плачет.
- Не знаю, но точно не так, - зашептала ей Рыжая. – Ты не плачь только.
Белая пробыла в спальне Лисы и Рыжей ровно десять минут. После её ухода Рыжая встала с кровати и босиком пошлёпала к постели притворившейся, что спит, Лисы. Склонившись над девочкой, она принялась развязывать нитку на её шее, где блестела крохотная стеклянная бусина. Отвязавши её, Рыжая насадила на менее растрёпанный конец нити вторую стеклянную бусинку, которая непонятным образом до того была зажатой в её руке.
- Ещё одна слеза, - вздохнула девушка, выпрямившись.
Она ещё недолго постояла, глядя на лицо Лисы, усыпанное жёлтыми веснушками.
Глава 10. У души нет карманов, но есть совесть
Лиса вышла на опушку, где рос древний дуб – большой, с кривыми ветвями, на которых трепетали разноцветные атласные ленты. Подойдя к стволу, покрытому шершавой корой, она встала на носки и дотянулась до ветви, с которой свисали ленты, блестевшие на свету. Их было много, и все они имели разные цвета: белый, оранжевый, алый, голубой... Кто их повязывал и зачем?
Девочка не один раз видела, как благодарные посетители Лесного оставляли ему атласные ленты, и эти цветные полосы ведьмак аккуратно сворачивал и складывал в верхний ящик комода, стоявшего в прихожей, затем запирал его на ключ. Ключ он держал в своей комнате, куда не пускал никого.
Да никто туда, собственно, и не заходил. Даже звери обходили её десятой дорогой – мало ли, какие силы живут в одной комнате с ведьмаком? Только в узкую замочную скважину можно было разглядеть часть неё: свисающие с потолка, развешенные по стенам, на окне амулеты и обереги, расставленные повсюду фигурки – тоже, судя по всему, заключавшие в себе мистический смысл. И, разумеется, Лиса всегда хотела переступить порог, но всё ей мешало: либо дверь была заперта, что случалось чаще всего, либо же как из ниоткуда появлялась Рыжая и останавливала её. Не послушать Рыжей нельзя, так как она всегда знает, что и зачем делать.
Лиса пыталась развязать узел – крепкий, атласный, блестящий, как небо, лазурью. Красивый цвет. Только узел не поддавался. Атлас зацеплялся за мелкие веточки, словно не хотел, чтобы его снимали.
- Пожалуйста, развяжись, - шептала Лиса, - ради моей бабушки...
Ветер играл пёстрыми лентами. Всё над нею словно смеялось.
- Тебе помочь? – раздался сзади голос, что сильно напугало Лису.
Тон мягкий – тон человека, который никогда не имел каких-либо недобрых мыслей. Тембр неповторим. Не узнать этого голоса невозможно, как невозможно не узнать голоса Владимира Высоцкого или Ефима Копеляна. Так может говорить только один человек на планете – Лесной.
Лиса вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял, запустив обе руки в карманы брюк, улыбавшийся Лесной.
- Ты что так дёргаешься? – произнёс он, глядя в лицо девочки, постепенно начавшее приобретать более или менее спокойное выражение.
- Да ничего, - развела та руками.
Лесной приблизился к ней на пару шагов, осторожно ступая босыми ногами по мягкой траве. Остановился, поравнявшись. Посмотрел сверху вниз светящимися добрыми глазами и усмехнулся:
- Хочешь ленту снять?
Лиса промолчала, но лицо её покраснело, и от этого веснушки стали ещё темней. Расценив это как положительный ответ, Лесной отошёл от неё, прошёл к дубу, поднял руки и отвязал от кривой ветки алую ленточку. Всё это время Лиса стояла к нему спиной, незаметно дрожа от страха. Сердце в её груди колотилось, как колотилось бы у птицы, неожиданно попавшей в расставленные птицеловом силки. Ни жива ни мертва. Еле держалась на подкашивавшихся ногах.
Взбодрило Лису то, что Лесной сунул ей в руки ленту со словами:
- На, держи.
Девочка удивлённо посмотрела сначала на атласную полоску алого цвета у себя в руках, потом перевала взгляд на ведьмака. Немного осознав произошедшее, она спрятала ленту в карман и поблагодарила:
- Спасибо.
- Не за что, - Лесной подал ей руку. – Пошли. У нас гости.
Они ушли с опушки, прошли по лесным тропам и вышли на берег, к дому.
Слышалось воркование голубей, запертых за решётками; песня ветра, звенящего колокольчиками, развешанными над крыльцом. Под колокольчиками на скамейке сидел, ссутулившись, молодой человек – тот самый, который был вчера на праздновании Дня Города и пил кофе, сидя за соседним столиком. Лиса узнала его.
Она и прежде видела его. В детдоме. Он был года на два-три старше Лисы, поэтому находился в другой группе. Точно его имени девочка не знала – то ли Саша, то ли Серёжа. А он ничуть не изменился: такой же хмурый, сгорбленный, серый, со злым лицом. Жалкий.
«Получается, он тоже...» - догадалась Даная.
Да, сбежал.
Вылез ночью в окно, пролез в лаз в заборе – «выход в свет», как называли его детдомовские. Поцарапался в терновнике, оступившись, упал с лестницы, ведущей на набережную, «зайцем» проехался на автобусе, заночевал под мостом – всё только лишь затем, чтобы отыскать одного-единственного человека.
Лесной поднялся на крыльцо.
- Утро доброе, - поздоровался он с мальчиком.
- Здравствуйте, - буркнул тот в ответ.
Ведьмак опустился на скамейку возле него.
- С чем пожаловали?
- Да ни с чем, - вздохнул его посетитель, не поднимая глаз. – У меня очень важное дело, но расплатиться, сразу говорю, нечем...
Лиса села на коленки и уставилась на парня, чьего имени она так и не могла вспомнить.
- Ведьмакам платить нельзя, - возразил Лесной. – Их только благодарить можно.
- У меня всё равно ничего нет! – вскричал юноша, вцепляясь узловатыми пальцами в коротки стриженные волосы и упираясь локтями в колени. – Одно «спасибо» же в карман не положить!
Лесной улыбнулся.
- У души нет карманов.
Повисла пауза. Лиса с интересом смотрела на гостя, думая про себя: «Ишь какой выискался! И долго ты выпендриваться-то ещё будешь? Строит из себя, видите ли, нищебродского нищеброда».
- Так чего же вам надо? – наконец спросил Лесной.
- Навести порчу на одну женщину, - поднял на него наполненные звериной
