ненавистью ко всему миру глаза юноша.
- Нет, - помотал ведьмак головой. – Я таким не занимаюсь. Забудьте и идите прочь отсюда, пока чего не приключилось.
Юноша молча поднялся и зашагал к лестнице. Руки он держал сложенными на груди, был мрачен – хотел отгородиться от всего мира, от всего света, словно бы свет мог причинить ему вред. Вред его тёмной сущности.
Спустившись на ступень вниз, он остановился, оглянулся и с ненавистью посмотрел на Лесного.
- Забыть? – переспросил он. – Разве можно забыть, что близких тебе людей убили?
Лесной ничего не сказал.
Юноша спустился на протоптанную тропку, зашагал к калитке, оставив неподвижно сидящих Лесного и Данаю одних на крыльце. Когда калитка за ним скрипнула, Лиса принялась рассуждать вслух:
- На кого это ему понадобилось наводить порчу? Жуть какая! – передёрнула она плечами. – И всё же, его Серёжей зовут.
Лесной взглянула на неё, затем закрыл глаза. Кончики его пальцев соприкоснулись.
Тихо пели колокольчики. За домом ворковали голуби. Ветер приносил с реки запах ила, ракушек и мокрого песка.
Глава 11. Выполнение обещаний
- Он вернётся к реке, - вздохнул Лесной. – Он вернётся и принесёт с собой ещё одну слезу.
Лиса поджала губы. Она не была уверена, что реплика её будет уместна. Из любых звуков в этом случае было к месту лишь тихое позвякивание колокольчиков на ветру. Она коснулась пальцами бусин на шее, стала катать их между подушечками. Стеклянные шарики, висевшие на её шее, вобрали в себя тепло человеческого тела.
- Будет тебе третья бусина.
Простыни, как белоснежные крылья, хлопали на ветру. Ещё чуть-чуть – и они соберутся в стаю и взмоют в небеса. Никаким прищепкам не удержать их на тонкой верёвке, провисшей под тяжестью сырого белья.
Пустота сидела на крыльце и наблюдала за Белой, которая в фартучке, повязанном на розовое платьице, и с волосами, сплетёнными в тугую косу, развешивала по верёвкам стираное бельё. Глаза её скрывали тёмные стёкла очков, в которых отражались и верёвки, увешанные простынями, и трепещущие на ветвях листья, и искры недалёкой реки. Эмалированный таз со сложенным в нём бельём стоял у ног девушки. «И как это она всё не споткнётся?» - невольно подумалось Пустоте, бросившей на него случайный взгляд.
Она встала на ноги, потянулась, сладко зевнув. Белая улыбнулась ей.
- Долго ты ещё? – поинтересовалась Пустота.
Её сожительница кивнула на таз, где оставалось ещё около четырёх вещей.
- Ясно, - вздохнула девушка.
Она прошлась между рядами подвешенных простыней, пододеяльников, юбок, платьев, чулок и нижнего белья, поправила кое-где криво держащиеся прищепки.
- Нина! – подозвала её Белая.
- Чего ещё? – Пустота с неохотой подошла к ней.
Белая прикрепила прищепку, затем оглянулась на подругу. Лицо её было необычно серьёзно.
- Ты обещаешь мне, что сегодня не скажешь Лесному «нет»?
- Что? – изумилась Пустота. – Что ещё за шутки?!
Ответа не последовало. Белая продолжила развешивать бельё на провисающие верёвки, натянутые от крыльца к забору. Пустота, так ничего и не поняв, отошла на расстояние нескольких шагов. От Белой её скрыла широкая простынь. Вгляделась туда, где перекладины забора сливались в полупрозрачную серую массу, а за ними плыла незнакомая фигура. Ростом ниже Лесного, походка слишком быстрая – походка человека, у которого нервы на пределе, голова вжата в сгорбленные плечи.
Взглядом Пустота проследила за незнакомцем, а он подошёл к калитке, остановился – видимо, о чём-то задумавшись. Пустота приблизилась к калитке и, остановившись в нескольких шагах, взглянула на человека по ту сторону. Пятнадцатилетний юноша. Она видела его вчера на праздновании Дня Города, но они встречались ещё и до того. Пустота была в хороших отношениях с его родителями, которые были весьма богаты.
И всё было бы хорошо, если б не старинные золотые украшения...
- Здравствуй, Серёжа, - улыбнулась Пустота.
Юноша промолчал. Одёрнул серый колючий свитер, вытащил откуда-то блестящий чёрный пистолет и направил его дуло на замершую от страха Пустоту.
- Серёжа?.. – только и вымолвила она, как случилось непредсказуемое: откуда ни возьмись появилась Белая, обняла её, и в этот миг раздался выстрел.
Всё произошло слишком быстро.
Белая разжала руки и, отступив на шаг назад, пошатнулась, упала на землю. Из-за спины её появилась пара больших белоснежных крыльев, и когда она повалилась, вверх взлетели светящиеся на солнце перья и, медленно покачиваясь и кружась, опустились на замершее тельце. Пустота отшатнулась назад, закрыв обеими руками рот. Она испуганно смотрела на Белую.
Стеклянные алые глаза на белом лице. Алая кровь на белых перьях.
Серёжа ещё раз нажал на курок. Послышался лишь щелчок. Юноша опустил пистолет.
- Ты убил её! – вскричала Нина, всплеснув руками, дико взглянув на Серёжу единственным глазом, - Она была единственным человеком, кто действительно любил меня! – и рухнула на колени возле ещё тёплого тела, стала сжимать обмякшие руки.
Слёзы падали на мёртвые белые руки, скатывались по ним вниз, на перья. Пустота громко всхлипывала. Ей уже было всё безразлично. Пусть и её убьют! Сейчас же! Точно так же застрелят... Почему у этого мальчишки кончились патроны?
Нину накрыла тень.
- Почему мы так поздно понимаем, как дороги нам были те, кого уже не вернуть? – послышался голос над нею.
Девушка подняла лицо. На неё сверху вниз печальными глазами смотрел Лесной. В иссиня-чёрных зрачках его отражалась маленькая белая фигурка, беспомощно распластавшаяся на белых перьях, слипшихся грязными комками с багровой кровью и пылью. Белый ковёр. Мужчина нагнулся, подобрал с земли перо, вставил его за ухо, а затем оглянулся на сидевшего на корточках, обхватив голову руками, под калиткой Серёжу.
- Я же сказал тебе, забудь, - вздохнул ведьмак.
- Это невозможно! - вскричал юноша, поднимая на него глаза.
- Всё возможно.
Лесной вновь печально взглянул на бездыханное тело Белой. Как и в первую их встречу, она лежала на мягком ковре из белоснежных перьев, только крови на них тогда не было. Маленькая, хрупкая, бледная...
Это место не приняло её. Сама земля не вынесла её, она стала чужой.
Никто и не заметил, как возле мёртвого тела появилась девушка в длинном чёрном платье и с чёрными, как смоль, волосами, гладкими прядями спадавшими на плечи, на грудь, на спину. Она склонилась над Белой, провела рукой по её лицу, опустив веки. На розовую материю платья упала капля, застывшая хрустальной бусиной. Лесной подхватил её и зажал в руке.
- Надо исполнять обещания, - вздохнул он, как вдруг вспомнил о чём-то.
Опустившись напротив плачущей Пустоты, он коснулся её подбородка, поднял её лицо и прошептал:
- Она хотела, чтобы ты стала моей женой.
- А ты? – удивилась Пустота.
- Я тоже.
Незаметно исчезло хрупкое белой тельце – его унёс чёрный ангел на мрачных крыльях, оставив лишь белоснежные перья, рассыпанные по траве.
Глава 12. Шахматный турнир под клёном
Спицы постукивали. Старушечьи пальцы ловко перекидывали мягкие податливые нитки через острые блестящие металлические концы.
Позади послышался звук приближающихся шагов. Очень знакомых – проворных, тихих и осторожных. Старушка удивлённо спросила, не повернув головы.
- Что ты тут делаешь?
Слепые глаза её были скрыты опущенными веками. Пальцы перекидывали петли совсем на ощупь.
- Я пришла, чтобы исполнить твоё желание, - сказала Даная, подкрадываясь ближе к бабушке.
Из кармана она вынула свёрнутую алую ленту с нашитыми тремя хрустальными бусинами, развернула её и перекинула бабушке через голову, повязала на глаза. Холодные хрустальные бусины коснулись морщинистых век и, словно лёд, соприкоснувшись с теплом, потекли – начали таять. Капли катились по сморщенным щекам.
Веки подёрнулись. Пред глазами поплыла красная, как кровь, густая масса.
- Свет... – прошептали сухие губы.
Алая масса замерла, и вот уже стали различимы тонкие переплетения. Старуха отложила спицы и стянула с глаз алую ленту. Она увидела белые стены, три койки, два кресла, капельницы на длинных белых ножках возле кроватей, тумбы и трёх стариков, смотрящих телевизор. А на голубом экране – диктор.
Даная обняла бабушку. Старушка повернулась к ней, провела рукой по непослушным золотистым волосам. Глаза её слезились от счастья.
- Бабушка! – радостно твердила Даная. – Бабуля...
- Какая взрослая ты стала, - причитала бабушка.
Все, кто был с ними в одной комнате, отвлеклись от телевизора и устремили свои взгляды на них. На старуху, чьи седые волосы покрывала алая лента, и обнимавшую её девочку.
- Что с тобой, Егоровна? – удивился старик в белой кепке. – И внучка твоя как тут оказалась?
- Я в окно залезла, - засмеялась Даная, крепче прижимаясь к бабушке.
- Ты что это в кепке? – заметила та старичку в белой кепочке.
Он был очень сильно удивлён.
- Как ты узнала, Егоровна, что у меня кепка белая?
- Да вижу, что белая, - усмехнулась бабушка.
- Видишь? – послышались удивлённые голоса со всех сторон.
- Видит-видит, - заулыбалась Даная, зарываясь лицом в складки свитера на бабушкином плече и вдыхая родной запах. – Пошли, я тебя познакомлю кое-с-кем!
Бабушка тяжело поднялась, кряхтя и опираясь на подставленные внучкой руки, взяла небрежно брошенное своё вязание. Спицы она воткнула в клубок, обмотала вокруг него недовязанный шарф и пошла к выходу в коридор. Даная поспешила следом.
На скамейке в сени клёна, распростёршего свои кружевные зелёные ветви, сидели Рыжая и старичок в очках в роговой оправе. Оба они склонились над шахматной доской, пестревшей чёрными и белыми клетками, по которым были расставлены деревянные фигуры, покрытые блестящим слоем лака. За доскою – прямоугольные часы с двумя циферблатами. По скамейке валялись фигуры: несколько пешек, чёрный слон, два белых слона, белый конь...
Рыжая задумчиво передвинула чёрного ферзя на пару клеток по диагонали, сняла с доски ещё одного белого коня.
- Если вы у меня и эту партию выиграете, то будет очень забавно, - вздохнул старичок, подпер рукой подбородок и уставился на доску.
Чирикали птицы на ветках. По асфальтированной дорожке скакал воробей, вертя головой во все стороны, пытаясь отыскать где-нибудь хоть крошку. Тяжёлые шаги спугнули его. Расправив крылышки, пичуга вспорхнула и перелетела на ветку ближайшего куста.
- Рыжая! – позвала Даная, быстро подойдя к скамейке.
За нею плелась бабушка, держа клубок со спицами под мышкой.
- Что? – встрепенулась Рыжая, поднимая глаза на девочку. – Не мешай человеку, Лиса.
- Лиса? – переспросила бабушка. – И кто это, Даная?
- Это тоже Даная, - ответила ей внучка, кивая в сторону согнутой над шахматами Рыжей. – Чтобы не путаться, её называли Рыжей, а меня Лисой.
- В детском доме? – поинтересовалась бабушка.
- Нет, - помотала Лиса головой. – В детдоме мы в разных группах, поэтому нас никто не путал.
- А кто же тогда?
- Пустота и Лесной, - отозвалась Рыжая, не поднимая головы.
- Лесной? – удивился игравший с нею в шахматы старичок, оторвавшись от своих размышлений на счёт того, куда передвинуть ладью и стоит ли это делать вообще. – Знахарь, что ли?
- Он самый, - ответила Лиса.
Бабушка присела на край лавочки, размотала вязание. Старик в роговых очках отодвинулся, уступая ей место. Зазвенели спицы, и длинный бордовый шарф, лежащий на
