Замок-на-Утесе 1 часть

обнаружив себя в поезде на пути неизвестно куда, я не очень-то испугался. Это поначалу меня напрягали сумасшедшие выходки Рэла, а потом мы постепенно выработали общую стратегию поведения. Теперь, если у него возникают проблемы, я всегда могу спрятать его и сказать, что никогда его не встречал. И самый лучший псионик скажет, что это правда, потому что так оно и есть… почти.
…Наверно, я заснул, потому что не заметил, как что-то изменилось. Одежда была измятой, и моя лежанка жутко воняла отсыревшей пылью. Хреново у них с климат-контролем, мрачно подумал я, пытаясь полой куртки вытереть влажное лицо. Стало только хуже, и волей-неволей пришлось подниматься, чтобы не замерзнуть окончательно. Лампа над головой все еще агонизировала в тишине, грозя в один прекрасный момент просто взорваться, а снаружи за ровной новой линией энергопередачи хмуро клонились друг к другу столбы старых сломанных вышек.
Тут я, наконец, понял, что меня разбудило. Уверен, Рэл догадался бы гораздо раньше.
Тишина.
Поезд не двигался.
Открыв дверь, я выбрался в пустой коридор с прибитым к полу серым ковром (хотя может, когда-то у него был другой цвет). В разбитые окна уныло задувал ветер. Мимо пронеслось что-то маленькое и черное, как испуганная летучая мышь, и я отшатнулся. Предмет покружился в углу и улегся на пол прелым осенним листом.
Интересно, почему стоим.
Я прошелся по вагону, сунулся в каждую дверь. Там было пусто, и пыль на столах успела слежаться в плотную корку. Из-за одной двери на меня высыпался целый ворох листьев.
Следующий вагон был пуст. И следующий.
Я вернулся в свое купе, стряхнул пыль и сел к столу. Слушал музыку и смотрел на старый завод за окном – черную бесполезную громадину вроде заброшенных зáмков. Территория успела порасти лесом, но я не видел в облезлых прутьях ничего прекрасного. Ничего… эльфийского. Наверно, любовь к всякого рода растениям –  еще один глупый миф об эльфах. Или я неправильный эльф.
Темнело. Уродливые деревья за окном беззвучно шевелились. В правом углу моего дисплея крайняя зеленая черточка мигнула и погасла. Я поискал было глазами разъем в стене, но его нигде не было. Неудивительно, вспомнил я, эта штука, похоже, двигалась едва ли не на силе пара.
И тут я услышал звук.
Далеко позади, у последних вагонов поезда (я даже не знал, сколько их там) раздался скрежет. Потом что-то грохнуло, как будто упал, по меньшей мере, столб. Я встал и попытался выглянуть в окно; хотелось надеяться, авария не перекрыла пути. Защелка заржавела намертво, и открыть окно мне так и не удалось, а пытаться его вышибить без крайней нужды я не хотел. Поэтому пришлось покинуть свою нору и выйти в коридор. Ледяной ветер ударил в щеку, когда я осторожно высунулся из неровной дыры в стекле. Я увидел длинный сегментный хвост поезда, изогнутый вправо. Мне показалось, что там, позади,  что-то двигалось, но я не мог разглядеть за вагонами.
Ну наконец-то, хоть кто-то.
Я высунулся из окна насколько мог, замахал рукой и крикнул. Не удержав равновесия, больно порезался о торчащие отовсюду осколки. Ругнулся, пробежал по коридору, спотыкаясь и поднимая пыль. Задраенная дверь вагона поддалась с пятой попытки. Я вывалился в дождь и ветер.
Поезд был старомодным и причудливым, как все старомодное. Над выступающим проемом, откуда я только что вышел, еще виднелись исполосованные потеками ржавчины буквы - что-то вроде “RIEN…EXP“. Вереница вагонов, полускрытая влажным сумраком, поблескивала осевшими каплями, уходя вдаль. С той стороны снова заскрежетало, мелькнул свет.
- Эй! – закричал я. – Эй, я здесь!!
Скрежет затих, потом раздался вновь. Луч света метнулся вдоль вагонов, высвечивая капли дождя и пар. И тут же глубоко внутри я услышал тихое, угрожающее шипение.
Рэл.

…Когда рельсы метрах в ста от меня вздыбились и два вагона взлетели – именно взлетели, не будучи уже, однако, вагонами, - я как раз начал подумывать о том, чтобы двинуть отсюда по-быстрому. Следующим, что я увидел, были мелкие камешки, влажные от дождя, вмятые в размокшую землю – я упирался в них носом. Где-то сзади мигнуло, и у камешков появились длинные тени. Скрежет возобновился, и земля подо мной опять вздрогнула.
Рэл, ублюдок, подумал я. Как же ты был прав.


Нижние уровни города; точное местонахождение неизвестно
12 сентября, 21.25
Рэл

В ноздри бьет запах железа. Много нагретого железа, и очень близко. И запах этот не наводит на добрые мысли.
Каменная пополам с грунтовой насыпь понижается слева; не вставая, я отталкиваюсь лапами и кубарем скатываюсь вниз, уходя от шарящего по склону прожектора. Вагон, откуда мы недавно вышли, вздрагивает и заваливается в мою сторону. Я рвусь вперед.
В просвете на месте взорванного вагона показывается что-то большое. Я принюхиваюсь. Железо. Масло. Тепло. Скорее всего, управляемая шагающая машина. Живого запаха я что-то не чувствую. Луч прожектора падает на развороченный вагон, и громадина начинает спускаться с насыпи.
Я оглядываюсь. Немного в стороне из кустарника высовываются старые бетонные столбы, за ними виднеются разрушенные строения. Плохое укрытие, легко сломать. Поезд, как оказалось, тоже. Зато с другой стороны…
Припав к земле, я жду, пока луч прожектора не уткнется в точку подальше. Потом, не вставая прямо, на четырех лапах прыгаю вперед. Не шелохнулся ни один камешек, но машина резво поворачивается в мою сторону, пытается достать прожектором, но не успевает – я прячусь в кустарник.
Интересно, железка, как ты лазаешь.
Я слышу, как оно позади меня с лязгом продирается через обломки вагона. Слышу и пару взрывов – оно снова начало палить из чего бы у него там ни было. Оглядываться неохота. Мы оба двигаемся параллельно поезду, по направлению к локомотиву. Мне нужно набрать дистанцию.
Дождь хлещет по земле, с насыпи стекают ручейки. У меня мелькает мысль избавиться от одежды, грязной и порванной. Не замедляясь, обувь я все-таки скидываю, и когтистым задним лапам сразу становится гораздо удобнее. Машина вроде отстала, последний взрыв был далеко.
Пора.
Двумя прыжками я вскакиваю на насыпь, следующим – на крышу вагона. Полсекунды оцениваю обстановку сверху – железная тварь неровно, дергаясь, но достаточно шустро и безошибочно разворачивается в мою сторону. Она тоже старая и ржавая, местами по ней пробегают белые разряды.
Прямо с крыши я прыгаю на отвесную стену с той стороны состава и как могу быстро лезу наверх, одновременно прислушиваясь, что станет делать неряха на старой железке.
За мной оно не лезет; отойдя на позицию поустойчивей, прицеливается и стреляет. Известняковая стена подо мной брызгает осколками, опаляет жаром. Я чувствую, что когти соскальзывают, и рывком поднимаюсь выше, нащупывая опору.
Отмор-розок…
Больше стрелять оно не стало – видимо, кончились боеприпасы. От души пожелав, чтобы его, наконец, закоротило и поджарило, я взбираюсь на обрыв. Там деревья – много деревьев, и выглядят они внушительней, чем голые палки внизу.
Помнится, Кейтон, леса – это по эльфийской части.


Лес;  точное местонахождение неизвестно
12 сентября, 21.40
Кейтон

Леса – это по эльфийской, мол, части. Кто, интересно, тебе это сказал.
Из лесов я был знаком разве что с городскими джунглями. И могу сказать точно: те уж точно не были темными, мокрыми, скользкими и неуютными. А еще там не воняло гнилым деревом, грязью и еще боги и демоны знают чем.
Я стоял на черной земле среди черных стволов. Ветер здесь ощущался меньше, чем внизу, но иногда верхние ветки стряхивали мне на голову холодные капли. Жутко болело разодранное лицо, свезенные ладони и колени, но, в общем, меня можно было признать вполне живым и даже здоровым. Значит, Рэл неплохо поработал. Однако одежда пришла с негодность, а обуви на босых ногах я не заметил вовсе. Это было гораздо хуже.
Я стоял на краю крутого поросшего лесом обрыва. Осторожно подошел к краю, посмотрел вниз. От странного поезда “RIEN…EXP” осталось нагромождение покореженного металла. Рядом с развороченной насыпью возвышалась непонятная фигура, похожая на старого-престарого боевого пилотируемого робота. Фигура не двигалась, но я припомнил, что раньше ее здесь не было. Идея как-нибудь сползти вниз и держаться рельсов, надеясь, что придет помощь, как-то сама собой увяла. То, от чего Рэл влез так высоко, может еще рыскать поблизости.
Стараясь ступать мягче по каменистой почве, ранившей ноги, я отошел от обрыва и медленно двинулся в противоположную сторону. Дождь не ослабевал. Дико хотелось есть; я поискал на деревьях и под ними, но нашел только подозрительные древесные грибы, пробовать которые не решился, и, вздохнув, отправился дальше.
Местность повышалась; корни деревьев цеплялись за камни, я спотыкался о них и падал. Поднимался, снова шел или карабкался, пытаясь разглядеть следующее препятствие и обругивая его в меру сил, когда видел слишком поздно. Вверх смотреть было как-то некогда, поэтому я сначала не понял, почему стало светлее. К тому времени лицо у меня было сплошь облеплено мокрыми листьями и какой-то липкой паутиной, и пришлось протереть глаза, прежде чем взглянуть.
Лес расступился. Передо мной на высоком каменном уступе возвышался старинный замок. Падающий с бурого, слабо светящегося неба дождь залил глаза, но я успел разглядеть очертания парапетов и башен. Отряхнулся, посмотрел еще, прикрывая глаза рукой.
В этот раз кричать о помощи я не спешил. Каменный монолит, черный, как и все вокруг, казался мертвым и заброшенным. Но мало ли что могло поселиться внутри. Входа видно не было. Я ощупал скалу перед собой, но она была гладкой, отвесной и мокрой. Обойдя уступ справа и слева, я сбил ноги об острые камни и, в конце концов, уперся в тупики. Может быть, лестница и существовала когда-то, но давно обвалилась.
Сильно хромая, я доковылял до ближайшего дерева. Сидеть на его выступающих корнях было мокро и неудобно. В сантиметре от пальцев моих ног дождь продолбил в земле наполненный водой желобок. В скалах выл ветер. Мне надоело его слушать, и я пошарил в кармане куртки.
И ничего не нашел.
Не поверив, пошарил еще, потом обследовал карманы брюк. Музыкальный чип пропал.
Дерьмо.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо!!!
Мой голос отразился от утеса; оказывается, я крикнул вслух. По спине прошла дрожь; я оглянулся. Недружелюбные деревья странно и пристально уставились на меня – или это глядело что-то, скрывшееся между стволов?.. Я замолчал, затаил дыхание, глядя в темноту. В лесу зашуршало, потом еще раз, уже в другом месте.
Я зажмурился, очень жалея, что не могу заткнуть еще и уши, не пошевелившись. А шевелиться под этим внимательным взглядом не хотелось. Я сжался в комочек и погрузился в свою личную, давно знакомую тьму, зажатую между Замком, хмуро взирающим с утеса, и Тем-Что-Скрывалось-в-Лесу.

…Очнулся я уже на рассвете – от холода, боли в разбитых ступнях и ломоты во всем теле. Я просидел всю ночь, не разгибаясь, и теперь очень об этом жалел. Подняться удалось с большим трудом, но я поднялся, шипя проклятия, и на пробу сделал пару шагов.
И остановился.
В сереньком утреннем свете на открытом месте у подножия утеса что-то двигалось.
Я резко присел; одеревеневшие мышцы рвануло, и я прикусил рукав куртки, чтобы не взвыть. Рот сразу наполнился водой,