Витька – три разА.

1
В своём рабочем поселке Витька был рубаха-парнем.  Имея весёлый характер  и острый язык, да ещё и гармошку в придачу, он пользовался  неизменных успехом у местных девчонок! Окончив  восьмилетку,  поступил  в горное ФЗУ при железно-рудном камкарьере.   Собственно,  их поселок  и возник, благодаря этому карьеру.  И к девятнадцати годам Витька на нём уже работал в качестве помощника  взрывника на отвале породы.  Через год ему обещали дать комнату в общаге.
«Надо будет к тому времени  жениться. Присмотрел я тут одну. Ирина красивая, как картина. А чё!? Я скоро взрывником буду! А там и дети пойдут. Дом построю!» - мечтал парень. И если кто-нибудь сказал бы ему , что ничего этого не будет, он бы дал за эти слова в морду.          

Но судьба распорядилась по-другому, бросив его жизнь на жернова войны.
На седьмые сутки после её начала его вызвали в военкомат.
- У тебя  спецбронь, но мы предлагаем тебе учиться на сапёра, сейчас они очень нужны, до нарезу! – сказал Витьке военком.
- Раз такое дело, пишите на учёбу! – ответил он.
- Родители живы?
- Меня  тётка воспитывала, мамка  от воспаления легких умерла, ещё в тридцатом втором, а отца я не помню.  Мамка говорила, он в Гражданскую погиб.  Тётка в Ольховке живёт, это рядом.
- Три дня тебе на сборы. Поезжай в  Ольховку.  А третьего июля  в 10-00 будь здесь, как штык! Вопросы есть?
- А можно с тобой гармошку взять?
- Конечно! Солдату с гармошкой и воевать-то веселей!

2
В  сентябре  41-го рядовой В. Галкин  уже был на фронте, под Москвой.
Однажды их группа минировала шоссе на танкоопасном направлении. Работать предстояло  ночью,  в срочном порядке, поскольку утром ждали прорыв танков в этом участке.      
Когда противотанковые  мины были установлены, группе осталось заминировать кюветы (для пехоты)  -  вблизи наших позиций.
Как только начали отходить к передовой линии окопов,  на полотне дороги внезапно появилась  разведка  врага.  Сапёры затаились.
Вражеские  разведчики бесшумно прошли до наших «ежей»  и повернули  обратно, при этом часть из них спустилась в кювет.
За это время  группа отползла в кустарник.

И все было бы хорошо, если бы один из разведчиков не наступил на мину.
Прогремел взрыв!
Кто-то из немцев,  видно, с перепугу,  полоснул автоматной  очередью по кустам и ранил Витьку в бедро, справа,  но, к счастью,  пуля прошла на  вылет, не задев  кости.
С нашей стороны огня не было, окопники знали, что впереди работают  сапёры.
Витька бросил в немцев две гаранты, уничтожив троих и одного ранив. Как потом выяснилось, среди убитых был офицер, командир немецкой  разведки.  А раненого сапёры привели в штаб как «языка».  На допросе  тот подтвердил  верность данных о прорыве по шоссе, что было весьма кстати.
Танки не прошли!
За личную храбрость и мужество  рядового Галкина повысили до ефрейтора  и наградили медалью «За Отвагу!».

3
В 1942 году, когда немец попёр на Сталинград, Витька, уже, будучи сержантом, в составе группы  сапёров  принимал участие в закладке взрывчатки  на  железнодорожном  мосту через небольшую речку.
Боевая задача была поставлена так – умереть, но мост взорвать!
И не просто взорвать, а только после прохождения последнего нашего эшелона.
Обычная группа состояла их трёх минёров,  но на это раз  была усилена пулемётным расчетом, для прикрытия сапёров в случае появления немцев.  

Мост заминировали быстро. Подвели заряды под две основные опоры  и одну промежуточную, с тем, чтобы обрушить оба пролета,  рельсовое  полотно и металлические  фермы.
Группа стала ждать, когда подойдёт последний поезд.
Ожидание затянулось.  
Мимо, приблизительно по одному в час, проходили эшелоны – с техникой, оружием и эвакуированным оборудованием, а также с беженцами.
Пулемётчики окопались наверху предмостного укрепления на западном берегу.  
Витька отрыл окоп и для сапёров, метрах в сорока от моста на восточном берегу.
 
Уже вечерело, когда вдалеке на востоке началась канонада!  Вот появился,  видимо,   последний поезд. Но это был не просто поезд.  К  паровозу, в начале,  были прицеплены два «телячьих» вагона, потом  шли штук пять открытых платформ, а в конце  - три  бронированных, закрытых  платформы с орудийными башнями. Из последней  башни велся орудийный огонь.
Эшелон  проскочил  мост, дал пять гудков и опять начал стрелять по какой-то невидимой цели.
- Это нам! Наш сигнал! – сказал старший лейтенант,  командир группы.
Он поднял  ракетницу  и выпустил одну красную ракету. Для пулемётного расчета это означало: «Все сюда! Уходим!».
Солдаты уже бежали по рельсам, когда за мостом  и справа стали взрываться  снаряды.  Неприятель бил по бронепоезду, пытаясь  отогнать его от моста.

От поезда к ним бежал вестовой.
- Скорей  взрывайте! Сейчас они нас накроют! И вас тоже! – прокричал солдат и повернул обратно, к поезду.    
В этот момент  пулемётчики добежали до окопа сапёров.
- Рви!  - заорал командир.
Витька повернул  ключ подрывной машинки.
Но взрыва не последовало.  
Он проверил завод пружины.  Все было нормально!
Повернул  ключ ещё раз… и ещё…
Взрыва не было!
- Наверное, провода перебило! – понял командир группы. – Сиди  тут! Я к зарядам, пройду по линии!
- А бронепоезд!?  Он ведь уйдет! – спросил Витька.
- А приказ!? – крикнул  командир, уже на ходу.
Паровоз дал гудок, выпустил пар и с натугой, медленно  поволок поезд от моста, сквозь разрывы снарядов.
- Слушай  приказ! – обратился он к остальным участникам группы. – Все на поезд!  Бегом, арш!!!  
- А вы как же!? – спросил  третий сапёр.
- Выполняй  приказ! Бегом!  – ответил Витька.

Галкин  следил,  как  солдаты, нелепо подпрыгивая, бежали   по шпалам  к поезду, когда услышал возглас.
- Сержант, ко мне! Быстро!
Он увидел командира, который лежал метрах в пятнадцати от опоры  моста и махал ему рукой. Взяв  подрывную машинку, Витька побежал  к  нему.
- Здесь разрыв, осколком зацепило! Давай, рвать отсюда! – пояснил он.
- Нас завалит!  - возразил  сержант.
- Щас темно  будет, все одно  ничего не найдем! Пробуй так!
- И то верно! – Васька присоединил провода  к машинке,  проверил завод пружины и сказал:
- Я готов!
- Давай, твою мать! Рви скорей!
Сапёр  повернул  ключ, раздался мощный взрыв, следом другой ….

Земля вздрогнула и завертелась у Витьки перед глазами. Взрывной волной  их оглушило, разбросало по сторонам и придавило  к земле.  Посыпались камни, пыль и песок, осколки бетона и кирпича, мелкие и большие, и ещё куча всего.        
На голову сержанта  упало что-то тяжеленное, но каска спасла его.
Наконец, он открыл глаза и увидел поодаль  старшего лейтенанта, который ему что-то говорил, но слов Витька не расслышал, в ушах звенело.  И он не понял, что именно говорил лейтенант.
Галкин приподнял  голову и посмотрел на мост.
С их стороны мостового  пролета не было,  тот лежал на боку в реке, второй пролет сошёл с промежуточной опоры, упираясь один концом в дно реки.  Второй его конец  лежал на береговой опоре, по краю залома путевого полотна одиноко торчала рельсошпальная решетка, свисая в реку.
«Третий заряд не взорвался» - понял сапёр.    

Как ни странно, именно это спасло минёров от возможного плена.
Начальник  бронепоезда,  увидев, что мост  взорван не полностью, направил поезд обратно к мосту, намереваясь разрушить его до конца.

Бронепоезд встал в ста метрах от развороченной опоры и принялся лупить изо всех орудий в сохранившуюся опору. Расчет был прост  – либо добиться  детонации  взрывчатки, которая была заложена сапёрами, либо уничтожить опору снарядами.  
Спустя полчаса к поезду подошли два контуженных  минера – Витька и его командир.

Несмотря на то, что мост был взорван не до конца,  действия группы,  в сложившейся  обстановке,  были признаны правильными.
За эту операцию Витька получил орден «Красной звезды» и звание «старший сержант».    

4
Не оправившись полностью от контузии, Витьки сбежал из госпиталя,  потому что ему  сказали, что их часть переводят на другой фронт.  В роте хранилась гармошка, с которой он не хотел расставаться.
На фронте, куда их перевели, было затишье.  
Зима прошла спокойно – пара царапин, легкое обморожение и всё!  
Рота занималась установкой мин на передовой, освобождала поля от мин и снарядов, иногда выезжала на отдельные объекты, чтобы обезвредить мины-ловушки.
Витька считал такое время отдыхом.  Вечерами он играл на своей любимой гармошке.  Зачастую,  в избу, где жило его отделение, набивалось   много народу – солдаты, офицеры, местные старики,  бабы и дети.   Это вдохновляло Витьку, он входил в раж  и готов был играть до утра, лишь  бы было весело всем, и люди, хоть на миг, забыли о тяготах войны!

Это случилось  в апреле.   Однажды  их группа должна была выехать  в соседнюю деревню, где на опушке леса были обнаружены  немецкие боеприпасы, и надо было проверить,  не заминированы ли они.  
Фронтовая  дорога шла через пашню,  изуродованную войной,  так и сям виднелись воронки, стояла подбитая немецкая техника.
Вдоль, по обочинам, видны были красные флажки.
- Наша работа! – кивнул на один  флажок  командир группы.
- Да, помню я эту дорогу, мы же её  и пробивали! – ответил Витька.
- А зачем тебе гармонь? – спросил  командир.
- Меня замполит попросил  дать концерт  местному населению и солдатам тоже, для поднятия  боевого духа, так сказать!    
- Тогда ладно,  а то уж я думал, что ей мины искать будешь! – хохотнул тот.

Неожиданно  из-за туч вывалился «мессершмидт».  Он пронесся над машиной, в которой ехали сапёры,  и ушёл вверх. Сделав  боевой разворот,  истребитель стал  пикировать  на полуторку. Витька встал в кузове и начал палить из автомата по кабине самолёта, пытаясь сбить пилота с прицела.
Но немец всё-таки сбросил  бомбу. Шофер резко затормозил.  Смерть упала перед машиной.  Витька по инерции  подался вперёд и  рухнул через кабину на  капот.  
Пилот «мессера» не стал более рисковать и направил самолёт ввысь, прочь  от непокорной  полуторки.
А  Галкин медленно сполз с капота рядом с дымящейся  воронкой  и не поднимался.
- Виктор! Что с тобой!? – спросил   командир группы, опустившись на землю около парня.  
- Хана мне! Концерта, похож, не будет… - выговорил Витька, теряя сознание.  На губах его появилась кровь.

- Осколочное, поникающее ранение в левое легкое,  со спины, – определил  госпитальный хирург, – на операцию вне очереди! Будем пытаться его спасти!  
Через три дня после операции, когда раненый  Витька пришёл в себя, ему объяснили:
- Жить ты будешь, но осторожно!  Тебе нельзя  напрягаться, поднимать тяжести и надо беречь легкие.
- Да, я практически  здоров! – храбрился  солдат. – Меня на фронте  ждут. И  гармошка там, меня дожидается!  
- Ты никогда теперь не будешь здоров! – честно ответил врач и пояснил. -   Осколок мы не сумели извлечь, он остался в легком, причём сидит рядом с корнем легкого, а там сосуды. Чуть что, и ты опять у нас, только вот спасти тебя вряд ли удастся. Так что о фронте и не думай,  езжай домой, солдат,  твоя  война уже закончилась!

5
А мирная жизнь у Витьки не началась. За почти два года войны из него сформовался настоящий воин, а не обычный мужик-работяга.
Ему казалось, что он приехал на побывку, в отпуск, на излечение…  как угодно, но только не домой, в мирную жизнь!          
Из-за ранения, при увольнении из армии ему дали  вторую группу, он не смог устроиться