Поиск предназначения

на Алину. Она стояла рядом, не смея поднять глаза.
— Если вы не возражаете, — сказал тут Базгон. — Мы, пожалуй, пойдем. Вам с этой леди нужно о многом переговорить.
— Это точно, — сказал я.
— А что такое Маломишкино? — спросил Буз.
— Потом расскажу, — сказал Базгон.
Все присутствующие, кроме нас с Алиной, молча потянулись к выходу. Последним в дверь вылетел лесной эльф Эйзидейл из рода Матугуайров, не проронивший за все время беседы ни единого слова. Мы остались с Алиной одни.
— Ну, что скажешь, Квет, Алина… или как тебя там?
Она несмело мне улыбнулась.
— А как тебе больше нравится?
— А тебе?
— Квет.
— Что ж, пусть будет Квет.
— Ты не сильно на меня сердишься?
— Совсем не сержусь.
Она подняла наконец на меня глаза.
— Правда?
— Ну как я могу на тебя сердиться. Я же тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она, снова опустив глаза. — Если бы ты только знал, что я сейчас чувствую. Я теплая, живая. Как и все, могу пить, есть… Ой, я же хотела тебе показать! — Она схватила меня за руку и потянула к окну.
Я послушно пошел следом. То, что я увидел, меня воистину потрясло. Уж чего чего, но того, что открылось мне за окном, я никак не мог ожидать. Там, где часом раньше простиралась до самого горизонта дикая природа, теперь раскинулся сказочный город. Всю долину покрывали дома самых разнообразных архитектурных стилей, улицы были запружены народом, по реке проплывали суда, еще дальше тянулись сады, а еще дальше поля. Небо было бездонно синее, и в какой-то момент на нем словно бы промелькнуло что-то вроде исполинского человеческого глаза. Видение это было так мимолетно, что я усомнился, а было ли оно вообще.
— Послушай, Конан, — сказала тут Квет. — Ты не мог бы выполнить одну мою просьбу?
— Я не Ко… — хотел было сказать я и замолчал.
Да какая, в сущности, разница, Конан я или нет. Дело разве в этом? А в чем же тогда? Да, наверное, в том, что стою я сейчас в комнате самого прекрасного в мире замка, что за его окном раскинулся самый прекрасный на свете город, а вокруг него — самая прекрасная на свете страна, которую я мог бы назвать как угодно, хоть Синториилом, хоть Аквилонией, хоть Владимирской Русью. Но главное тут было даже не в этом. Самое главное тут было в том, что рядом со мной стояла самая прекрасная на свете женщина, которая смотрела на меня с таким обожанием, что у меня просто сердце заходилось от нежности.
— Конечно, любимая, — сказал я. — Все, что угодно.
— Пожалуйста, улыбнись.
— О, женщины! — вздохнул я и, конечно же, улыбнулся.