Поиск предназначения

обросшей плющом беседки, из которой доносятся гитарные звуки.
— Точно — здесь, — заговорил опять артефакт.
— Да что здесь-то?
— Портал.
— Портал?
— Угу. Иди в какой-нибудь подъезд.
— Это еще зачем?
— Иди, говорят.
— А если там будет закрыто? Сейчас везде кодовых замков понаставили.
— Ничего, как-нибудь да зайдешь.
— А потом что? На ступеньках сидеть?
— Потом зайдешь и в квартиру.
— Интересно, это каким же манером?
— Позвонишь, тебе и откроют.
— И что я им скажу? Извините, мол, заблудился?
— Нет, надо что-нибудь другое. Чтобы внутрь пропустили.
— Тебе легко говорить.
— Да не переживай ты так прежде времени. Как-нибудь да получится. Нужно самому формировать бытие. А не плыть как дерьмо по течению.
— Ну, успокоил.
— Всегда готов послужить.
— Ладно, — согласился я наконец. — Попытка не пытка.
Я двинулся к первому же подъезду, но почему-то прошел мимо и вошел во второй. То ли к счастью, то ли к несчастью, никакого кодового замка на входных дверях там не оказалось. Чувствуя, что решительность может меня в любой момент оставить, я чуть ли не бегом взошел на второй этаж и позвонил в дверь налево. Какая-то паника охватила меня при этом. Одна только более-менее связная мысль билась у меня в голове — чтобы все это побыстрее закончилось. Я уже готов был пуститься со всех ног наутек, но тут в дверях щелкнул замок и дверь приоткрылась. В образовавшемся проеме возник человек (вернее — женщина, если следовать логике библейских евангелистов), еще достаточно молодая, лет тридцати, не лишенная, между прочим, приятности и красоты. Одета она была по-домашнему, в халатике и мягких, опушенных серым мехом шлепках.
— Э, здравствуйте, — сказал я, разглядывая это явление.
— Здравствуйте, — сказало явление, силясь, должно быть, понять, кто я такой.
— Вы меня, конечно, не знаете, — сказал я. — Скажу сразу, мы вообще незнакомы.
Девушка молча на меня смотрела, ожидая, судя по всему, продолжения. Я же был готов провалиться сквозь землю.
— Ну ты и пентюх, — сказал тут артефакт. — Вчера в баре ты был понаходчивее.
— Отвали! — огрызнулся я. — Одно дело в баре, а другое вот так…
— Ты, главное, не молчи. Заговори ее как-нибудь. Помни, женщина любит ушами.
— Комплименты ей, что ли, говорить?
— Не знаю.
Я представил, как пылко расхваливаю девушкины шлепки, и внутренне содрогнулся. Нет, пожалуй, лучшим путем здесь будет искренность.
— Видите ли, — сказал я, принимая самое, на какое только был способен, простодушное выражение лица. — Так получилось, что я сегодня оказался на улице, то есть совершенно без крыши над головой, а на дворе уже ночь… и вообще…
Я замолчал.
На лице девушки изобразилось недоумение.
— А от меня чего вы хотите?
— Ну так это… Переночевать бы. Всего одну ночь.
— Но я вас не знаю.
— Водолазов Андрей Васильевич, журналист, а по совместительству могу быть и сантехником. У вас наверняка течет какой-нибудь кран.
— Для крана у меня имеется муж.
— Да нет у нее никакого мужа, — вмешался тут артефакт.
— Да нет у вас никакого мужа, — сказал я.
Глаза у девушки округлились.
— А вы откуда знаете? То есть…
— Я телепат.
Это было ошибкой. Девушка как-то разом замкнулась, на лице появилось отчужденное выражение.
— Извините, — сказала она. — Я не могу.
— Но почему?
— Я вас в первый раз вижу.
— Ну так и что? Все когда-нибудь друг друга в первый раз видят.
— Извините, завтра понедельник, а мне рано вставать.
Тут в разговор снова вмешался артефакт.
— Улыбнись ей.
— Чего?
— Я говорю, улыбайся! Сейчас она закроет дверь, и все — второго шанса не будет.
Что мне оставалось делать? Чувствуя себя последним идиотом, я нерешительно улыбнулся. Как ни странно, именно это действие оказалось решающим. Уже закрывавшаяся дверь вдруг остановилась. В глазах у девушки промелькнул интерес. Желая развить успех, я улыбнулся смелее.
— Ну… — начала девушка. — Я ведь дома совершенно одна.
— Значит, вам требуется охрана, — сказал я, улыбаясь уже во весь рот. — Ну как такую красоту можно оставить без охраны.
Девушка словно бы заворожено смотрела на мое лицо. Я же улыбался во весь рот и внутренне ликовал. Кажется, получилось. Никогда бы не подумал, что такие номера могут пройти.
— Ну, если на одну ночь, — сказала она.
— На одну, на одну, — пробормотал я, осторожно протискиваясь мимо нее в прихожую.
Наши тела на мгновение соприкоснулись, и меня словно бы пронзил электрический ток.
— Только не спи с ней! — предупредил артефакт.
— Это еще почему?
— Потому, что обижусь.
— Да тебе-то что за дело?
— Я тебя предупредил.
Голос у артефакта был какой-то сердитый.
— Ну, а если она от меня этого только и ждет?
— Ничего, перебьется.
— Но надо же ее как-то отблагодарить.
— А я говорю, перебьется!
— Ну ты и… зануда!
— Какой есть.
Пока мы так пикировались, девушка провела меня в зал. Там работал телевизор, и какой-то очередной правозащитник квакал с экрана о русском милитаризме и проблемах в Чечне. На широком разложенном диване лежала переплетом вверх раскрытая книжка. Судя по обложке, это был женский роман. Рядом же на листе смятой газеты лежала внушительная куча налузганной подсолнечной скорлупы. Все тут было ясно без слов — сказочный принц здесь еще не появился. Увы, истории со счастливым концом бывают только в женских романах.
— Я вам постелю здесь, на диване, — сказала девушка смущенно, явно стесняясь налузганной скорлупы, — а сама лягу в спальне.
— Прекрасно. А как вас зовут?
— А зачем это вам?
Я снова во весь рот улыбнулся, и девушка тут же сказала:
— Вероника.
— О, какое прекрасное имя! — воскликнул я. — Если не ошибаюсь, так даже названо одно из созвездий.
— Волосы Вероники, я знаю.
— Ну ты и кот! — съязвил артефакт.
— Просто мне не чуждо ничто человеческое.
— Ну да, ну да.
Так как я продолжал улыбаться, девушка не выдержала и улыбнулась в ответ.
— Может быть, вы голодны?
— О да.
— Тогда пройдемте на кухню. У меня там картошка с грибами и суп.


Глава 11

Чтобы не томить читателя, сразу скажу, ничего у меня с этой Вероникой не вышло. Совершенно. Абсолютно. Совсем. И все потому, что мой маленький и, как выяснилось, очень чувствительный друг (артефакт со странным именем Квет) закатил мне истерику. Да еще и какую. С криком и чуть ли не со слезами. Оказывается, у него очень тонкая конституция, настолько тонкая, что любые грубые эманация (в том числе и источаемые во время акта влюбленными) для него просто смертельны. Что же до того, чтобы оставить медальон в другой комнате, то об этом не могло быть и речи. Я не должен был расставаться с ним ни на минуту. Если, конечно, хотел сохранить себе жизнь. Жизнь, конечно, я хотел сохранить, и потому, скрепя сердце, вынужден был согласиться.
Словом, легли мы с Вероникой не на одно ложе, а на разные, и хотя нас разделяла лишь тонкая стенка, по сути мы были друг от друга дальше, чем две галактики в разных концах вселенной.
Не знаю, как Вероника, но я заснул мгновенно. То ли артефакт навел на меня свои чары, то ли я просто устал, проведя целый день в скитаньях по улицам.
И приснился мне удивительный сон. Сначала он был очень тяжелый. Будто бы иду я по какому-то подземному ходу. Иду, иду, а вокруг всякие корни по стенам свисают, черепа под ногами валяются, кости, и вроде бы как где-то что-то журчит… не то песня, не то просто вода — не понять. И иду я на этот звук, как по компасу, он меня как бы ведет.
А потом передо мной появляется дверь. И стоят по обе стороны от этой двери два гигантских червя, чем-то отдаленно напоминающих помощников Базгона — Буза и его однояйцового брата. Но мне они не помеха. Я прохожу мимо них в дверь и попадаю в круглую комнату. В ней нет ни одного окна, а стены оклеены красными обоями. Посредине же стоит гигантское ложе, крытое балдахином. Я подхожу ближе, раздвигаю полы балдахина и — о чудо! — на ложе лежит прекрасная женщина. Изумительнейшей красоты женщина лежит там на ложе. Она в восточных одеждах, а в руках что-то наподобие лютни, струны которой она перебирает, и это именно тот звук, на который я шел. Но не это поражает меня больше всего. Больше всего меня поражает ее залитое слезами лицо и тот полный тоски и боли взгляд, который она на меня устремляет. Он такой умоляющий, что поражает меня в самое сердце. Сердце мое готово от жалости выскочить из груди. Я делаю к женщине шаг, и она произносит: «Конан, возлюбленный мой». И я вижу, что это Алина.
Но тут я проснулся.
Пробуждение было так неожиданно, что я даже не сразу и вспомнил, где нахожусь. Разбудил меня, разумеется, артефакт.
— Да проснись же ты, наконец! Вот же засоня!
— Все, — сказал я. — Проснулся.
Я тряхнул головой и сел на диване, опустив ноги на пол.
— Одевайся, — сказал артефакт. — Нам пора.
Я мельком поглядел на окно — темнота там была далеко не предрассветная.
— С ума, что ли, ты сошел! Погляди, ведь еще ночь на дворе.
— Знаю, но портал откроется с минуту на минуту. Нам надо спешить.
— Какой еще портал?
Спросонья я все никак не мог сообразить, о чем это он.
— Да вставай же!
— Ну встаю, встаю. — Я встал и принялся с кряхтением одеваться. — Эх, жизнь моя, жестянка... Дадут мне хоть раз отоспаться.
— Хватит ворчать. Ты всю жизнь только и делал, что спал.
Возразить на это было нечего, и я промолчал. Когда я наконец оделся, артефакт сказал:
— А теперь туда!
— Куда «туда»?
— В спальню.
— Ага, — обрадовался я. — Решил все-таки пойти на попятный?
— Ты губы-то не раскатывай. Нам туда не за этим.
Я делано вздохнул и направился в спальню. Первое, на что я обратил внимание, оказавшись там, это мощный оглушительный храп. И не мудрено — храп этот и впрямь был настолько оглушительный, что мои эротически фантазии тут же развеялись. Никогда бы не подумал, что такие нежные создания, как моя квартирная хозяйка, могут издавать такие несуразные звуки. Если бы я не видел их источник собственными глазами, то подумал бы, что это какой-нибудь паровоз.
— Ну что, — осведомился артефакт ехидно. — По-прежнему хочешь с ней переспать?
— Ладно, не издевайся.
Я огляделся. Из мебели в спальне был только платяной шкаф да еще кровать, на котором моя несостоявшаяся возлюбленная и возлежала. Рядом с кроватью на столике горел ночник — то ли его не выключили специально, чтобы, значит, я не блукал и шел куда надо, то ли просто забыли.
— Ну и где твой портал?
— Посмотри на ту стену.
Я посмотрел. Поначалу ничего особенного я там не увидел. Обычная, оклеенная желтыми обоями стенка, и только, но потом… Приглядевшись повнимательнее, я вдруг заметил, что за ней скрывается дверь. Это было воистину странное ощущение — я видел и стенку, и дверь одновременно, и вместе с тем понимал, что находятся они на одном и том же месте, занимая как бы один и тот же объем пространства. Как это было возможно, я совершенно не представлял. Я сделал к этой двери шаг и тут обратил внимание на то, что в спальне стоит непривычная тишина. Я оглянулся. Вероника, приподнявшись на постели, смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Ты чего? — пробормотала она спросонья.
Я тут же ей улыбнулся, и она, успокоенная, опустила голову на подушку и снова заснула. Через секунду в спальне снова раздался оглушительный храп. Я с облегчением перевел дух.
— Может, все-таки переспишь?
— Теперь понятно, почему у нее нет мужа.
Артефакт хихикнул. Я же снова повернулся к