Поиск предназначения

в стороне. В любом случае, крюк, который нам придется сделать, чтобы на нее попасть, не будет слишком большим, и он с удовольствием меня к ней проводит.
Сборы были недолгими. Не прошло и получаса, как мы снова тронулись в путь. По заведенному вчера порядку мы оба шли пешими, ведя лошадь на поводу, чему та была явно рада.
Я шел молча, раздумывая над ночным разговором с Аларисом.
Что же до сэра Августина, то тот принялся распевать песню, которую сочинял тут же — на ходу. Речь в ней шла о том, как два отважных рыцаря вступили в неравную схватку с драконом и, если бы последний позорно не бежал, наверняка одержали бы победу. Причем история эта по мере нашего продвижения обрастала такими невероятными подробностями, о которых я даже не подозревал.
Как и предсказывал сэр Августин, к горе Амонатра мы добрались вечером этого же дня. Сразу же оговорюсь. К тому, что я перед собой увидел, применять слово «гора» было слишком сильно. Скорее, это был имеющий правильную полусферическую форму холм высотой не более трехсот метров, покрытый сочной травой и редким кустарником. Располагался он посередине небольшой долины, стиснутой с трех сторон горами, эти уже были самыми настоящими — на вершинах некоторых из них сверкали даже вечные льды. Кажется, там была еще и река, но увидеть ее мне не довелось, так как для этого нужно было изменить маршрут.
Оглядевшись, я твердо сказал:
— Привал разобьем на вершине.
Сэр Августин согласился, и еще час у нас ушел на то, чтобы взобраться на холм. Вид сверху был воистину потрясающий. Тут и впрямь имелась река. Приходя неизвестно откуда, она огибала вдоль горных отрогов долину, делая петлю, и уходила неизвестно куда.
Похоже, окружающая нас красота произвела впечатление не только на меня. Сэр Августин тоже на какое-то время замолчал, весь уйдя в созерцание.
— Да, — сказал он наконец. — Творения великого Алариса достойны самого глубокого восхищения.
— Не хотели бы вы здесь поселиться, сэр Августин? — спросил я его.
— А что, вполне подходящее место. Горы, река… Да и со стратегических позиций… тоже неплохо. Пожалуй, тут и город можно было бы построить. Как вы на это смотрите, сэр Эндрю?
— Вы, оказывается, стратег. Почему вы подумали о городе?
Сэр Августин покраснел.
— Вообще-то это мысль не моя, — признался он. — Великий Митра планировал тут в свое время возведение новой столицы, но… Вторжение из Проклятой Земли латников Макартура Второго так и не дало этим планам осуществиться.
— Как давно это было?
— Во вторую эпоху.
— Во вторую?.. Хм… Как насчет ужина?
— С удовольствием! — воскликнул юноша и кинулся к одной из своих сумок.
Дальнейшее мне запомнилось смутно. Бессонная ночь и последовавший за ней переход не прошли для меня бесследно. Все, что мне еще приходилось в тот день делать, происходило как бы в тумане. Впрочем, хватило меня на немногое. Сэр Августин, заметив мое состояние, великодушно предложил мне отдохнуть, чем я не преминул воспользоваться.


Глава 20

Стоило мне заснуть, как я тут же (в третий уже раз) оказался в давешнем сне. Причем совершилось это без всякого перехода — вот кладу я голову на мешок, а уже в следующее мгновение стою в знакомой мне круглой комнате. Казалось, будто сон только и ждал, когда я наконец лягу в постель.
Казалось, ничего в моем сне не изменилось совсем. Он продолжился с того самого момента, на котором в прошлый раз оборвался. Я стоял перед ложем на коленях, а моя Алина смотрела на меня все тем же умоляющим взглядом. Сердце у меня снова наполнилось безграничной печалью.
«О Конан! Возлюбленный мой», — сказала она.
«Алина! Сердце мое! — воскликнул я в ответ. — Что я должен сделать, чтобы ты не страдала?»
«Скажи! Скажи мне!»
«Что я должен сказать?»
«Скажи, почему ты здесь?»
«Я, — неизъяснимое чувство наполнило меня вдруг. — Я здесь потому, что… люблю тебя!»
Только я это сказал, как что-то вроде молнии вспыхнуло над моей головой и раздался оглушительный раскат грома. Это была так неожиданно, что я вскочил, озираясь по сторонам. С комнатой явно происходило что-то неладное. Она как бы заколыхалось. Стены в нескольких местах словно бы лопнули, расширяясь, и на этих местах образовались окна. В следующее мгновение вся комната наполнилась солнечным светом.
— Не бойся, любимый! — воскликнула Алина. — Так и должно быть. Заклятие наконец снято!
Слова эти до моего сознания доходили с трудом.
— Квет! — закричал я. — Что происходит?!
В ответ не раздалось ни слова.
— Артефакт! — снова закричал я.
— Я твой артефакт! — крикнула Алина, все еще держа меня за руку.
— Ты?!
— Это я сидела в коробке, что дала тебе в баре.
— Ты?!
— Да, я.
— Но как такое возможно? Как ты могла одновременно находиться в двух таких разных местах?
— Я сейчас все объясню.
— Сделай одолжение, пожалуйста. Расскажи, не то я просто сойду с ума.
Смеясь и плача одновременно, Алина стала рассказывать.
История ее оказалась под стать всему тому, что со мной приключилось за последние двое суток. И все же она была столь невероятна, что даже и теперь в нее было поверить непросто.
— Когда-то в очень давние времена, — говорила Алина, — я полюбила одного человека. Звали его Конан…
— Черт возьми! — пробормотал я. — Знавал я одного Конана. Уж не тот ли это, про которого написал Говард?
— Не знаю. Может, и тот. Скажу лишь, что это не вымышленный персонаж, о нем упоминает одна католическая монахиня — Анна-Екатерина Эммерих — может быть, ты слышал про такую?
Я пожал плечами.
— Она жила лет за двести до вашего времени, была боговидицей… Впрочем, это неважно. Так вот, я полюбила Конана всем своим сердцем, но он по каким-то причинам не смог мне ответить взаимностью.
— Еще бы! — фыркнул я. — Тот еще бабник!
— Не суди его строго. К тому же многое, что было о нем написано позже, не соответствует действительности. Он был совсем другим человеком.
— Пожалуйста, покороче.
— В общем, мы с ним расстались, но забыть его я не смогла. Потом… Потом меня полюбил другой… — Алина замолчала и словно бы облако набежала на ее чело. — Это был совсем другой человек, злой и очень жестокий. Его имя… Впрочем, не стоит лишний раз упоминать его мерзкое имя. Чтобы добиться моей благосклонности, он готов был на все. Страсть разъедала его черную душу. Целый мир он готов был бросить к моим ногам, но… Ответить взаимностью я не могла. Я все еще любила другого и поклялась быть верной ему до самой своей смерти, пусть даже мы и не встретились бы с ним никогда… И вот тогда этот другой решил отомстить… Он заключил меня в эту шкатулку, приставил к ней вечного стража (ты его знаешь — это Базгон) и объявил, что, не нуждаясь ни в питье ни в пище, я буду сидеть в ней до конца времен и выйду из нее лишь тогда, когда меня кто-либо полюбит — так же сильно, как он. Для этого он позволил мне раз в тысячу лет выходить из шкатулки наружу на один день. Если я смогла бы за это время… Если бы кто-нибудь… Заклятие было бы снято… Это был воистину дьявольский план… Но… Совсем, совсем не выполнимый… Подаренные им дни выглядели скорее насмешкой, чем шансом на спасение, насмешкой, которая должна была лишь усилить мои страдания… Но вот появился ты…
Алина умолкла.
— Когда это произошло? — спросил я глухо.
— Семь тысяч лет назад.
— Семь тысяч лет! — проговорил я потрясенно. — И ты все это время провела в этой комнате?
Алина кивнула.
— За исключением тех семи дней, о которых я уже говорила.
— Невероятно. Что за дьявол смог сотворить такое?! Но как тебе удалось обмануть Базгона?
— Я его и не обманывала.
— Что ты имеешь в виду?
— Поначалу он вел себя ревностно. Держал шкатулку под замком и сильной охраной. Потом это ему стало надоедать. В какой-то момент он вдруг понял, что так же, как и я, оказался заложником. Заклятие было столь сильно, что избавиться от шкатулки он не мог, как бы этого ни хотел. Давно уже умер его хозяин, уничтоженный более сильным колдуном, а мы — я внутри, он снаружи — были по-прежнему привязаны к этому артефакту. В конце концов, он решил, что лучшим способом обрести свободу будет тот, который поможет снять заклятие, то есть должен найтись человек, который бы меня полюбил…
— Но как же тогда его поведение? Ведь он готов был меня убить!
— Он никогда бы этого не сделал.
Я вспомнил свирепую физиономию Буза и с сомнением покачал головой.
— Не знаю, не знаю…
Тут Алина позвонила в колокольчик. Дверь отворилась, и в комнату один за другим вошли все те, с кем я сталкивался в течение последних двух суток: Базгон, Буз, его однояйцовый брат, сэр Августин, девушка — хранительница портала, одетая сейчас как придворная дама и улыбающаяся во весь рот. Последним через дверь влетел лесной эльф Эйзидейл из рода Матугуайров. Больше всего меня, конечно, поразило наличие в этой компании сэра Августина.
— И ты, Брут, — пробормотал я.
Сэр Августин виновато потупил взор.
— Сможете ли вы меня когда-либо простить, сэр Эндрю? — сказал он. — Я чувствую себя таким негодяем.
— Еще бы! — сказал я. — Никогда бы не подумал, что в вас скрывается талант лицедея.
— Пощадите, — простонал он.
— Ладно, — сказал я великодушно. — Уверен, что намерения ваши были самыми что ни есть благородными. Сам сэр Бирман не смог бы поступить иначе.
Сэр Августин счастливо улыбнулся.
— А что скажете вы? — обратился я к Базгону.
— Все, что вам рассказала эта леди, истинная правда, — произнес он своим низким вибрирующим голосом. — Можете мне поверить.
Стоявшие за его спиной подручные согласно закивали головами.
— Сэр, — сказал один из них. — Если бы вы только видели выражение своего лица, когда мы ворвались к вам в прихожую… Ой! — Он испуганно зажал себе рот обеими ладонями.
— Ну и болтун же ты, Буз! — сказал Базгон сердито.
— Извините, владыка.
— Погодите, погодите, — забеспокоился я тут. — Уж не хотите ли вы сказать… — И замолчал, чувствуя, как густая краска заливает мне лицо. — Что я совсем не был невидимым? — закончил я наконец.
— Да, — сказал Буз виновато. — Мы видели вас, сэр. Так же, как сейчас. Но сделали вид, будто не видим… Так было нужно. Вы не слишком на нас за это в обиде?
— Черт! — пробормотал я. — Я выглядел, наверное, таким идиотом. — Я вспомнил, как минут пять мы с Базгоном стояли друг против друга, и мне стало совсем нехорошо.
— Поймите, сэр Эндрю, — сказал Базгон. — Прошло всего лишь три дня, как я покинул Гекмар, но до этого мы с леди Алиной разрабатывали план тысячу лет. Мы должны были предусмотреть все обстоятельства. В противном случае, бедняжка снова оказалась бы запертой здесь на очередную тысячу лет. К сожалению, негодяй, который ее заколдовал, лишил бедняжку всех магических способностей. Все, что она могла, это видоизменять форму талисмана и ставить защиту, и только. Делать же кого-то невидимым она, конечно же, не умела.
— Вот, значит, как, — пробормотал я.
— Все, что с вами произошло, — продолжал Базгон, — для вашей же пользы.
— Нельзя ли было просто все рассказать? — воскликнул я в сердцах и тут же сообразил, что сморозил явную глупость.
Все присутствующие уставились на меня с удивлением.
— Ну, конечно, — сказал я. — Если бы два дня назад мне рассказали о том, о чем мне сейчас рассказала Алина, я бы решил, что на Маломишкино день открытых дверей…
— Вы все правильно поняли, сэр, — проворчал Буз.
Я посмотрел