Как взглянешь трезво на верующих в церкви, так и поймёшь сразу, что все они кроткие, смиренные, послушные властям миротворцы добра со злом и правды с ложью, «любящие» усердно как Бога, так и любимое Его первотворение - сатану, служащие верно тому, кто выше по званию в «Армии Спасения», слезящие и кающиеся без устали о грехах против Устава Церковного, занимающиеся дённо и нощно «воцерковлением» и «устроением» «нашей», хоть вроде и «внешней», но зато угодной мирским и церковным властям «богоугодной» жизни.
А чтобы не возникало недостойных для «правоверного христианина» мирских сомнений, всем верующим без изъятия прописывается в «духовной врачебнице» пост. Пост – «великое дело», заменяющее собою для мирянина, регулярно посещающего храм, все другие дела.
Пост у одних развивает волю, у других – смирение, послушание, кротость.
И то и другое полезно прихожанам. Надмение над ближними у одних, и забвение собственной личности у других.
Стадо пасомое скопом кается, что плохо пост соблюдает, а уверившиеся в своих силах и оттого произволящие, принимают от них покаяние.
Отсюда и реализация формулы: «Разделяй и властвуй!», и развитие активности личности и субъекта у одних и подавление воли, кротость и смирение у других.
И все безропотно исполняют пред церковной иерархией социальные и ритуальные обязательства, за что одним полагается премия, а другим наказание – многоразличные епитимьи и «труд, дабы имать подаяние требующему» на благо отцов духовных во имя церкви.
А ещё пост активно изменяет общий ритм жизни социума и биоритмы отдельных человеческих организмов, отчего отделившиеся от естественной жизни Рода особи легко входят в общее эгрегориально «православное» «устроение жизни» и «воцерковляются» без проблем. Но есть и ещё нечто, что «выше поста и молитвы» - это смиренное «послушание».
Тут вообще всё замечательно, когда личность вот так запросто, отказывается «во Имя Господа», а точнее во имя Послушания церковной элите, где, конечно же, лучше знают, как и во имя чего жить и умирать, не только от себя, но и от семьи и от Рода своего.
Вот тогда можно обойтись и без строгого поста, коль скоро цель легко достигнута. Лепота!...
И никому в голову не приходит, что истинное послушание может быть только у тех, кто способен «слышать Слово Божие» и, отказавшись от личного своеволия и рабствования властям земным, как мирским, так и «духовным», творить «Слово Небесное» сие в общих трудах Рода праведного на земле в полноте Истины.
Что истинный пост состоит в Жертве – в способности праведной личности отказаться от общеупотребительной т.н. «духовной» пищи, того «питания», которое тщится заменить собою свободу творческого сознания.
Что истинный пост состоит в том, чтобы сознательно и бесповоротно отказаться от элитарной престижной пищи, от общественных , «духовных» и идеологических стандартов, от местнического положения в искусственной и модной иерархии религиозных деятелей, учёных, творческих работников, преподавателей и целителей различных категорий.
В советское время таковым образом пожертвовали собою П.Флоренский, А.Лосев, В.Вернадский, Ю.Олеша, Л.Гумилёв, О.Мандельштам, Б.Пастернак, И.Бродский…И не важно, какого они были вероисповедания, образования, национальности… и протчая.
Это были те, кто не захотел оказаться в псевдокультурной среде т.н. «творческих союзов», кто отказывался от «заслуженно» выслуженных государственных премий, благ и наград. Даже и тем из них, кто были атеистами, ограниченность их мировоззрения не помешала ограничить свои эгоистические потребности и обрести высокие цели в общественной и личной жизни во благо своей земли и Рода.
Те же, кто без умолку декларировал свою «веру», презирая при том ближних своих, оказался на свалке истории. Пост в том, чтобы не надмеваться своими духовными достижениями над ближними своими, не в усердии не по разуму, но в том, чтобы смиренно ( с миром) жить «для себя, со всеми и для всех» (Н.Ф.Фёдоров).
Так что же изберёт свободный человек, пост или жертву? Согласится ли с ограничениями, накладываемыми извне на его душу и тело, и не суть важно, из субъективных соображений от заботы о здравии своём исходящих, или же из соображений социального, предустановленного на века вперёд конфессионально-церковного порядка?
К Жертве склоняют нас обстоятельства родовой естественной жизни на пути стремления к Истине и желания творить добро и правду. В отличие от Жертвы пост не связан с общим ритмом индивидуальной жизни, скорее выбивает из него. Что и говорить о посте в порядке естественных процессов жизни общества. Пост уводит от решения насущных задач, нарушает внимание к «мимотекущей» жизни земли и Рода.
Пост – это общеупотребительная «жертва», надмевающая душу человеческую прелестью индивидуальной чистоты, личной праведности, гордыней самовозношения. По самой сути своей пост безразличен к жертвенной любви к ближним.
«Делай как я!», - если и не говорит, то всем видом своим призывает к тому постящийся воцерковлённый праведник, заставляя и других часто насильно идти по пути оскудения жизни. Из этого источника пришла мораль «послушания паче поста и молитвы», разделяющая ближних на тех, кому необходимо жертвовать и кому следует служить ещё при жизни, и тех, кто служит и постится безропотно, исполняя чужую, не от Бога и не для полноты прямого жизненного пути Рода (Стези) творимую, но чью-то личную иерархическую волю.
Вот почему церковь, странным образом забыв о Подвиге, земле и Роде, о Жертве во имя ближних, и по Зову Божию свершаемой, денно и нощно печётся о посте официальном и индивидуальном.
Сей «пост» мешает опереться на собственные силы, выводит из личной и общественной жизни в убогое, сектантское, размеренное обрядами «навечно» прозябание, уводящее доверчивого человека непосредственно от творения на земле добра и правды и от Бога Самого, от «животворящих Святынь, на коих основано от века, по Воле Бога Самого, самостоянье человека, залог величия его» (А.С.Пушкин).
Какою пищей, едой, кушаньем мы питаемся?
Что ж-рём, по-жи-ра-ем, по-треба-ляем – вот что важно для нас в первую очередь и без каких-либо тенденциозных, навязываемых нам извне условий. И т.н. «духовная» пища, какая нас у-с-т-ра-ивает (строй), у-кре-п-ляет (крест, крепость)?
Что мы в-ы-бираем (вы-бо-р)? Чем занимаем наш желудок, пространство сердечной жизни, мозга? К чему стремимся? Где наше сокровище, согласно Слову Евангельскому? Куда влекут нас помыслы? Кого слушаемся, точнее у кого в по-слушании, учении или рабстве? Кого стремимся услышать сами?
Успешных и продвинутых людей, беззаконную мирскую власть, Бога или сатану – миродержца века сего? В свете сказанного – выбор пищи предопределяет развитие сознания человека!
В древнейшие времена первобытнообщинного Родового строя жизни, т.е. во времена Золотого Века - выбор Огня, Жертвы, отсутствие страха смерти и страха перед Мирозданием определил человеку развитие его черепной коробки и мозга, благодаря обилию и разнообразию изменённых в огне белков – жя-ре-ной (жя-жертва, ре-ответственность) и в-ар-рё-ной (в-внутрь, ар-свершение огнём, рё-искать) пищи.
Пи-ищ-щя (пи-огонь, ищ-свершённый в утробе, щя-внутренний порядок). Древний человек взял внешний своему телу предмет, расширив себя, умножив, яко Сын Божий, принял в полноте творение Отца Небесного, как своё родное.
В точности также приготовив на Родовом Очаге своего племени пищу, человек принял Светящую и опаляющую энергию Божьего мира, как свою. Наши предки приняли Жертву этого мира и сами приносили Жертвы, отдавая Богам то, что их питает – растения, животных, наконец, и самих себя.
Но конечно в первую очередь древний искренний человек принял на себя ответственность за очищение данного ему Богами Мироздания от его врагов, в первую очередь врагов Рода человеческого.
В те праведные времена люди понимали, что если человек не приносит Высшим Силам Жертву, то, стало быть, и не живёт и не верует. Тогда не было «христианского» искупления божественной жертвенной кровью не желающих ответственно и серьёзно жить на Богом данной земле, ленивых и сонных, ни на что не способных, воистину выморочных людей и не было различных противоестественных форм вегетарианства.
Не было нечестивого желания прозябать, как растение на земле. Тогда хотели жить, а не существовать. То, что пощение не способствует умственной и чувственной деятельности видно хотя бы по жизни вегетарианцев, из года в год и из века в век повторяющих одни и те же ошибки своих обожествляемых предшественников. О каком таком духовном зрении и сердечном ведении в свете этого можно говорить?
Это бесплодная и однообразная летаргия, бесконечный сон ума и чувств, не способный, увы, отличить Апостола и Пророка от явного извращенца, типа лжепророков и лжеапостолов.
Вот и выходит, что дело не только в «молитвенном делании», но и в том, что мы едим, и как едим, и в разнообразии и последовательности пищи духовной и материальной. И тут каждому необходимо самостоятельно ориентироваться, что ему надобно на первое, на второе и на третье, и собственно какое существование ему в себе требуется укреплять: инстинкты, импульсы, чувства, волю, разсудок?
А может быть слабому человеку необходимо укрепить половую сферу, а его понесёт и понесёт, и он станет под «мудрым» руководством «старца» импотентом не только в сфере пола, воли, чувства, но и Духа?!
Кого тогда винить и на кого пенять, - на себя, на церковь, секту, на сатану или на Бога? Именно в характере пищи прежде всего проявляется самостоятельность воли человека, и вот для того, чтобы воля личности стала выморочной, оторванной от ближних и Рода своего и вводится усердно сектантами вегетарианство.
И человек, наступивший на самого себя, на свою, ещё не успевшую сознательно оформиться волю, почитает, как это ни странно, именно в этом болезненном акте величие своего волеизъявления, а не чужого произвола!
Как же, постится он «со тщанием», «смирил себя, становясь на горло собственной песне» - вот оно, - начало само-спасительного извращения своего естества (естество от слова «есть»). Ес-именуя т-выбираю ь-постоянно, всегда (ес-ть).
Именно выбор, его богатство, последовательность, присущая тому или другому человеку, формирует эстетический и художественный, наконец, творческий и нравственный в-кус (в-вглубь, ку-отношений, ус-разсуждая).
Тоже начало – способность отрицать чуждое предмету исследования (н) в пространстве (а) определяет подходы в на-ук-ка (отрицая в пространстве-на, в общении-ук, приобретаю знания-ка).
Совершенно очевидно, что и в духовной жизни, и тем паче и в молитвенной практике не следует отказываться от многообразия форм и богатства индивидуальной жизни. Именно во имя общего, во имя Рода и Бога Самого
